Хрупкое сердце (ЛП) - Жаклин Николь - Страница 31

— О, — совершенно невозмутимо ответила Этта.

На мгновение в комнате воцарилась тишина.

— Хороший совет, — наконец, сказал Майк, кивая.

Мой отец начал хохотать, и я в ужасе хлопнула себя рукой по лицу.

— Мои белые, — сказала Элли, взглянув на меня с понимающей улыбкой, прежде чем снова взглянуть на Этту.

— Скучно, — это было почти то же самое, что сказал Тревор в день нашей встречи.

— Я бы так далеко не заходил, — пробормотал Майк о нижнем белье Элли, заставив моего отца рассмеяться еще сильнее.

— Да ладно, — проворчал Тревор.

Потом мы все рассмеялись, и лед тронулся.

* * *

— Тревор сказал, что ты ищешь работу? — спросила Элли позже в тот же день, когда помогала мне готовить обед. Они уже были у нас в доме несколько часов и не собирались уходить. Как ни странно, меня это устраивало. Элли полюбила Этту, что меня не удивило. Все утро я с любопытством наблюдала за Майком. Он казался очарованным моей маленькой королевой драмы, хотя был менее очевиден в этом, чем его жена.

— Да, — ответила я. — Мне пока не везет.

— А ты делаешь татуировки?

Я быстро взглянула на нее, но она не смотрела на меня.

— Вообще-то, — сказала я, оглядываясь на фрукты, которые нарезала, — я делаю пирсинг.

— В самом деле, — произнесла она, растягивая слова, как будто была заинтригована. — Ты что-то протыкаешь?

Ее инсинуация была ясна, и я захихикала.

— Ваш сын спросил меня о том же.

— Какой сын?

— Ну… — Я помолчала. — Вообще-то они оба.

— Я не удивлена, — сухо сказала она, заставив меня улыбнуться. — Им обоим нравится думать, что они не предубеждены, но я могу представить их содрогание.

Прежде чем я смогла подтвердить ее впечатление, она снова заговорила.

— Если я ошибаюсь, — сказала она, подняв руку, как стоп-сигнал, — не говори мне.

— Нет, — усмехнулась я. — Вы правы. Оба съежились.

— У обеих моих племянниц есть пирсинг, — сказала она, качая головой из стороны в сторону. — Я знаю, что некоторым они не нравятся, но мне всегда казалось, что они симпатичны. Хотя я бы могла обойтись без кольца, свисающего с носа Ани. Небольшой пирсинг в ноздре, я думаю, лучший вариант.

— Это кольцо перегородки, — заметила я, все еще улыбаясь. — И, если вы когда-нибудь захотите пробить свою ноздрю, я могу это сделать.

— О, я не знаю, — размышляла она, заканчивая готовить бутерброды. — У Майка наверняка был бы шок.

— Он не любит их?

— На самом деле он никогда этого не говорил, но у меня такое чувство, что у него было бы мнение, если бы я где-нибудь проделала лишнюю дырку.

— У меня тоже нет пирсинга, — ответила я. Я знала совсем разные супружеские реакции в зависимости от места пирсинга, но не собиралась касаться этого разговора. — Ну, кроме моих ушей. Я проколола их, когда была маленькой.

— Их слишком много? — спросила она.

— Я думаю, что они красивые, просто никогда не чувствовала этого побуждения. — Я пожала плечами. — Но у меня есть татуировка.

Прежде чем она успела спросить меня, где это, с заднего двора вошли мужчины с промокшей насквозь Эттой.

— Она хотела, чтобы я обрызгал ее из шланга, — объяснил мой отец, когда Тревор внес мою девочку перед собой, пытаясь остаться сухим.

— О, — сказала я, ополаскивая руки. — Иди сюда, принцесса.

— Я мокрая, — сказала она мне, когда я забрала ее у Тревора. — Я плашу.

— Я вижу. — Я встретилась глазами с Тревором, когда он рассмеялся.

— Она любит брызгаться, — сказала я бессмысленно.

— Да, я помню. Только не тогда, когда это делает кто-то другой, верно? — Его голос был безразличным, но глаза говорили гораздо больше. Они сказали, что он помнил все о том дне, и в настоящее время очень четко помнит, как я выглядела в своем купальнике.

— Обед готов, — сказала Элли, прерывая безмолвный разговор между мной и ее сыном.

— Я сейчас вернусь, — неловко выпалила я.

— Вернулся назад, — повторила Этта.

— Ты промокла, — пробормотала я, ведя Этту в нашу комнату. — Тебе было весело?

— Да, — кивнула она, когда я сняла с нее комбинезон и подгузник.

— Приятно, что они навестили нас, а? — Я схватила сарафан и чистую пеленку и осторожно расстелила ее на кровати, заставив ее хихикать. — Они тебе понравились?

— Я как Твево, — ответила она.

— А как насчет Элли и Майка?

— Забавно, — сказала она с серьезным личиком.

— Они довольно забавные. — Я одела ее, пока она извивалась, чтобы уйти. — Ты им нравишься.

— Мне смешно.

— Ага, ты тоже смешная.

Она ответила длинной цепочкой слов, которые я не поняла, но кивнула, зная, что она думает, что это имеет смысл.

Когда мы вернулись на кухню, все уже сидели за маленьким кухонным столом, а мой отец вытащил свой компьютерный стул из гостиной, чтобы мне было где сесть.

— Немного многолюдно, — без надобности сказал отец.

— Именно так, как нам нравится, — ответила я, улыбаясь.

Я не шутила. Если бы это зависело от моего отца, у нас всегда были бы люди. Я была немного менее социальной, но чувствовала то же самое, когда дело касалось людей, с которыми мы были близки. Я не помнила, сколько раз мы приглашали Дэнни и его семью на ужин и карты или всю огромную группу друзей моего отца на барбекю на заднем дворе. Мне нравилось, когда рядом со мной были люди, о которых я заботилась. Они шутили, смеялись и хорошо проводили время. Это заставляло меня почувствовать себя частью чего-то большего и напоминало мне, что я прошла долгий путь от девушки, у которой не было никого, кроме ее младшей сестры, когда государство пришло, чтобы забрать нас.

— Чем ты занимаешься, Стэн? — спросил Майк.

— Ремонт кузовов, — ответил мой отец, подняв руку, чтобы скрыть свою речь с едой во рту. — В основном автомобили, немного мотоциклов. Хотя в последнее время все замедляется.

— Он хорош, — вмешалась я, кивая. — Я видела часть работы, которую он проделал.

— В основном это просто ремонт, — пояснил отец, улыбаясь мне.

— Но время от времени у меня появляется что-то классное, над чем можно поработать. Пенсионеры приходят украсить свои хот-роды (прим. пер. Автомобили, изначально американские, с серьезными модификациями, рассчитанными на достижение максимально возможной скорости).

— Ах, да? — сказал Майк, явно заинтересованный.

Я откинулась назад, пока они продолжали разговор, и, как мотылек на пламя, мой взгляд переместился на Тревора.

Он тоже смотрел на меня. Его движения не прекращались, пока он ел свой сэндвич и нарезанный мной арбуз, но его глаза не отрывались от моих. Их выражение оставалось неизменным: полное обещаний и тепла. Я никогда раньше не встречала никого, кто мог бы так много сказать одним взглядом.

Внутри что-то дрогнуло, когда я отвернулась, но все равно не могла не смотреть на него снова и снова, пока мы сидели за столом. Что-то должно было случиться. Скоро. Он не мог уехать из Калифорнии, не реализовав все то, что он себе представлял. Я была в равной степени взволнована и напугана.

— Мама, — позвала Этта, снимая напряжение, которое, как я была уверена, никто за столом не чувствовал, кроме меня. — Я поела.

— Ты уверена? — спросила я, наклоняясь, чтобы убрать волосы с ее лица. — Ты мало ела.

Я хотела подняться со своего места, но Элли остановила меня.

— Я могу привести ее в порядок, — предложила она.

Как только я кивнула в знак согласия, она встала со стула и помогла Этте, не оставив мне ничего, кроме как снова взглянуть на Тревора. Отцы были полностью поглощены разговорами о старых машинах, не обращая на нас никакого внимания, когда уголки губ Тревора приподнялись.

— Ты великолепна, — сказал он.

— Остановись, — сказала я в ответ, расширив глаза.

Я не знала, что происходит между нами, но все, что происходило, абсолютно не могло произойти на глазах у наших родителей. Особенно его родителей.