Позор семьи (СИ) - Васильев Владимир Анатольевич - Страница 51

Но пассажиры вроде бы не пострадали, потому что из окон автобуса за нами с любопытством наблюдала куча лиц, кажется опять китайцев.

Я решил первым делом разобраться с паромобилем захватчиков, поэтому выскочил из кустов и побежал к воротам, благо находящиеся во дворе меня из-за забора пока видеть не могли. А вот санитарка увидела. И не только увидела, а еще и узнала. Впрочем, я её тоже.

Это оказалась девушка из нашей Академии, которая учится на пару курсов старше. И она даже строила мне глазки, было дело. Я не знаю как её зовут, только в лицо, а она, конечно, моё имя знает. И вот незадача. Её мобилизовали на войну домов.

Девушка сначала попыталась дернуться к воротам, но я показал ей револьвер и погрозил кулаком, и та замерла. Ну да. Если попытается предупредить, то первая пуля будет её. Нельзя ей вмешиваться. И бедная аж заплакала. Ну да. И обида на неё потом будет от получивших дыру в шкуру, которых сейчас добавится, как она думала, минимум двое-трое, а вот я был уверен, что двенадцать. Нет, будущие раненые знают про нейтралитет санитарок, но осадочек-то всё равно останется за то, что не предупредила о моей атаке.

А еще она похоже только сейчас поняла, чей дом они захватывают. Точнее пытаются.

От ворот Ива смогла почувствовать уже всех захватчиков и быстро доложила:

— Двое у нашего дома. Так и стоят около машины. Их прикрывает стрелок в башне. Остальные пять пехотинцев стоят у самоходки около пролома в задней части забора. Довольно далеко.

— Скажи, как снайпер отойдет на противоположную сторону башни, — хмыкнул я.

— А он отойдет? — спросила внимательно слушавшая нас Инна.

— Должен. Он поставлен наблюдать, так что бродит вокруг. Вопрос, что делают все у самоходки в дальнем углу?

— Отдыхают, треплются, — развела руками девушка. — Они завершили операцию по захвату объекта, охранение выставили, контратаки не ожидают. Чего бы не позубоскалить, хвалясь подвигом, как шуганули отсюда девку.

— Только двое в санитарной машине лежат, — похвалили подругу я.

— А остальным плевать. Похоже это наемники. Не их подстрелили, и ладно.

— Часовой ушел на ту сторону башни, — прервала нас Ива.

Я выглянул из-за забора, а затем поднял винтовку и дважды выстрелил. После чего скомандовал Инне:

— Сиди тут! Нет, смотри из-за забора. Если самоходка развернет ствол в эту сторону, то убегай.

Ещё крикнул санитарке, которая с ужасом смотрела на нас:

— Не ходи пока! Могут случайно подстрелить. Там тяжелых нет.

А затем я, слушая постоянные указания Ивы, бросился во двор, обежал башню и в три выстрела вывел из строя еще трех солдат, которые хотели занять позиции вдоль забора. Самоходка, пыхтя двигателем, пыталась выйти в точку, откуда сможет стрельнуть в меня. Ну они так думали.

И ведь стрельнули! Видимо им просигналил один из солдат, который заметил как я уложил передовую тройку. И стрельнули они в стену башни. Но с другой стороны от меня. Кажется не пробили, но Ива сказала, что похоже на то, что осколком фугаса серьезно ранен один из их солдат.

Я тем временем нырнул внутрь башни и подстрелил снайпера. Тот носился по внутреннему балкончику, но стрелять вниз под стены не мог, из-за толщины этих самых стен. А внутри он меня не ждал.

Этот солдат тоже сильно пострадал, но от падения с немалой высоты. А я тут же взлетел по лестнице и припал к бойнице, но последнего пехотинца подстрелить не успел, потому что он хотел выбежать в ворота, а там в него всадила пулю Инна.

Я полюбовался самоходкой, которая как раз разворачивалась. И сразу оценил её явно слабую точку. Точнее, точки. Гусеницы и перископы водителя, стрелка из пулемета и наводчика в неповорачиваемой башне.

А так-то эта машина поражала своей продвинутой конструкцией, почти как самоходка времен второй мировой войны, только паровая и всё-таки еще сыроватая даже на первый взгляд. Но пушка у неё знатная!

Я оглядел внутренности башни и выругался. Еще в начале штурма самоходка три раза стрельнула в верхнюю часть башни фугасными снарядами, в результате чего большой кусок каменной кладки рухнул внутрь. И деревце, которое мы начали выращивать для Ивы, полностью завалило, да и башня стала здорово щербатой.

Тут люк на башне самоходки открылся и оттуда высунулся, как я понимаю, командир машины. Ну да. У такой техники есть серьезный недостаток. Ни черта не видно. Вот и решил оглядеться. Я припал к прицелу и прострелил нахалу плечо. А затем всадил пять пуль в гусеницу, чего та не выдержала, и когда артустановка начала разворачиваться, прекрасно размоталась.

Экипаж сначала затаскивал внутрь командира, потом разворачивали самоходку, а затем влепили таки еще один фугас в несчастную башню. А я за это время подбежал к ним, запрыгнул на башню и крикнул во все еще открытый люк:

— Баста, карапузики. Если не хотите гранату, то сначала первый выкладывает оружие, потом вылезает. Затем подаете ему раненого. Потом остальные выкладывают оружие и вылезают.

Уже через пять минут я наблюдал, как хмурая Инна вяжет троих не пострадавших танкистов, а запыхавшаяся санитарка собирает раненых.

А еще я думал. Смотрел и думал. Паромобиль и пехота, судя по эмблемам, из какого-то мелкого рода. Хотя вроде как боярского, или по другому графского.

— Род графа Сатинского, — пояснила мне Инна, заметив, что я пытаюсь рассмотреть герб.

— Разрешите обратиться! — тут же влез один из пленных танкистов. — Эта самоходка принадлежит князю Суздальскому.

Я вопросительно приподнял бровь, и тот продолжил:

— Сатинским сдали в аренду. Вы, ваше благородие, её не продавайте пока. Князь её обратно захочет.

— А князь Суздальский, это кто? — спросил я.

— Это вассал царя Нижегородского, — захихикала Инна, и добавила. — Здорово ты им наподдал! А по поводу самоходки… Дал в аренду, получается… Так… А зачем? И как она здесь вообще оказалась?

Последний вопрос она адресовала пленному, и тот неохотно пояснил:

— Привезли опытный образец. Для испытаний и дальнейшего заключения контракта на поставку в армию Тверского царства. А почему в аренду сдали, мне неизвестно.

— Испытать захотели в бою. Только решили схитрить и боя-то не предполагалось, — уже откровенно рассмеялась Инна. — Но просчитались и лишились образца. А теперь захотят выкупить за малую сумму отступных, думая, что ты не захочешь ссориться с целым князем, хоть и не нашим.

— Это они просчитались, — хмыкнул я, и продолжил, намеренно не называя имен. — Попроси свою лучшую подругу, чтобы она прикинула, кому эту экспериментальную технику продать можно. Пусть курьеров отправит потенциальным покупателям. И уже сегодня… В семь вечера прямо здесь устроим аукцион.

Тут к нам подошла уставшая санитарка в окровавленном плаще с символом медика и спросила:

— Господин Мухоморов, вы отпустите раненых или?..

— Или! — отрезала Инна. — Отправьте курьера в свое поместье. Пусть едет переговорщик с деньгами всех выкупать.

Затем она пояснила уже мне:

— Если отпустить, то деньги потом, конечно, отдадут. Но меньше. И могут не скоро. И по требованию совета родов. А так проще. Совсем тяжелых среди раненых нет, но есть двое средне тяжелых, так что будут посговорчивее.

Санитарка только грустно кивнула и рысью побежала организовывать, что ей сказали. Ну да. Сама-то она может просто так уйти, а вот увезти раненых, раз поле боя осталось за нами, не имеет права. Иначе ей потом прилетит от совета магов, а точнее магичек. Неприкосновенность целителей — это не только права, но и обязанности.

Я загнал троих танкистов в погреб, а затем проводил Инну до взорванных ворот особняка, по пути только сказав:

— И пусть Вика еще наймет рабочих чинить тут всё.

— Тут не чинить надо, — покосилась на руины дома девушка. — А заново строить.

— Ну деньги у нас будут, — улыбнулся я.

— Это да, — улыбнулась в ответ подруга и посмотрела на кучку молодых китаянок, которые высыпали из экскурсионного автобуса и теперь галдели, делясь впечатлениями.