Княжич Соколов. Том 2 (СИ) - Саваровский Роман - Страница 26

Схема боя оказалась на удивление проста. В первых рядах шли опытные боевые тройки царской армии и проводили разведку боем. Их тыл прикрывала избранная тройка из числа третьекурсников, задачей которых было впитывать опыт старших товарищей и оказывать им содействие.

Неодаренные же солдаты заполняли собой пустоты границ атаки и занимались поиском и сдерживанием вражеских отрядов о которых нам ничего не известно кроме точной численности. Словно и нет такой службы в Российской Империи как разведка.

В вопросе развития одаренных она бы только помешала. Для проверки и мобилизации всех внутренних резервов одаренного, куда полезнее, когда он самостоятельно реагирует на смертельно опасные ситуации и находит решения в условиях постоянно стресса.

И бушующий вокруг стихийный антураж тоже часть представления, за которым власть имущие наблюдают со своих золотых кабинетов и бокалом шампанского в руке.

Не то чтобы мне все это не нравилось. Я прекрасно понимал мотивы и реальную практическую пользу от того, что вокруг происходит. Потому то я и здесь.

Но вот что мне реально не нравилось, так это то, что меня в этом представлении поставили не на доску, а в запас. Прикрывать тылы у тех, кто прикрывает тылы.

Двадцать девятый номер боевой тройки Мамлеева оказался отражением порядковой силы. А вспомогательное крыло, о котором заявил полковник, это, по сути, резерв, который задействовать планировалась только в крайнем случае.

Шанс померяться силами с немецкими Ратниками у меня бы возник, если бы наша атака разбивалась об врага… но нет. Побеждают ведь и даже практически без потерь.

Идут настолько уверенно и с опережением графика, что можно лечь спать и мы ничего не пропустим.

— Какой-какой, — опасливо прислушиваясь к происходящему вокруг, проворчала Эмилия, — мы на поле боя, Артем!

— Если бы, — вздохнул я, с грустью наблюдая «Оком» как линия соприкосновения с врагом отдаляется от нас с каждой секундой.

И даже если прямо сейчас наплевать на приказ и рвануть на передовую со всех ног, нам просто там будет не с кем сражаться. Опытный полковник дирижирует тройками словно оркестром и обеспечивает всем равные бои.

Всем кроме нас.

И как только я всерьез начал задумываться над тем, чтобы вздремнуть, оставив автономное наблюдение, как в паре километров от нас раздался взрыв магической вспышки огня.

— Ну, наконец-то, — улыбнулся я и рванул вправо, за шкирку выдернув сопящего Алекса с раскидистой дубовой ветви.

— Ты куда? — панически встрепенулась на бегу Эмилия, опасливо оглянувшись на такое безопасное дерево, — а как же приказ?

— Не будет никакого приказа, — отмахнулся я, оценив, насколько шустро Алекс переключился с сонного режима в боевой и уже двигался на своих двоих.

Шестнадцатилетний парнишка сделал это настолько идеально и быстро, словно всю жизнь этому обучался, а не бродяжничал, проклиная свою невидимость.

— Приказ уже был, Артем! — громко возмутилась Эмилия, — держать квадрат и не лезть на рожон! Каждое наше действие оценивают и нарушением приказов можно выиграть не турнир, а только билет в штрафной батальон в Африке!

— А это вариант, — на миг задумался я перед заманчивой перспективой.

Африканский континент местные правители крупнейших стран уже пять сотен лет используют для своих игрушек в войну.

И, в отличие от сегодняшней, правил и ограничений там самый минимум, так как всем, в общем-то, плевать на Африканские земли.

Как и на людей, что там живут.

— Милостивый государь, за что мне все это… — обреченно вздохнула Эмилия.

— Никуда нас не отправят, — сжалился я над совсем уж поникшей девушкой, — мы действуем полностью в рамках устава. Смерть командира ведущей тройки снимает с нас все предыдущие приказы и в текущей обстановке на поле боя мы вольны действовать на наше усмотрение.

— К-к-какая такая смерть? — опешила Эмилия.

— К его радости, быстрая, — тут же уточнил я и резко взял чуть левее.

Звуки близкого боя раздавались все отчетливее с каждым нашим шагом.

Иссиня-черное небо то и дело окрашивалось красными пятнами, а мощный ветер доносил натужные хрипы, треск льда и монотонные глухие удары.

— Никита Мамлеев ведь действующий лейтенант царской армии, боевой Ратник шестой ступени и командир тройки, специализирующейся на защите! — воскликнула дрогнувшим голосом Эмилия.

— От смерти это его не спасло, — мудро заметил я, ничуть не сбавляя скорости.

После моих слов лицо Эмилии заметно побледнело.

Видимо прикинула, какую силу нужно иметь, чтобы столь быстро и легко убить такого крепкого и опытного одаренного на поле боя с довольно плотным прикрытием.

Однако бежать девушка продолжила, и тревожность в ее глазах сменилась упрямой уверенностью.

Но самое главное, что в ее больших серых глазах я не заметил ни капли страха.

С другой стороны, откуда ему взяться у представительницы древнего уничтоженного рода Оболенских.

Будучи частью семьи, уничтоженной за самый непростительный грех, коим является покушение на жизнь названного императора, умение бороться со страхом это обязательный для выживания атрибут.

Император Михаил Елецкий оказался весьма милосердным, раз позволил всем детям Оболенских жить и помнить частью какой семьи они были. Забыть такое невозможно, ибо каждый косой взгляд, брошенный на повзрослевших детей им об этом напоминает.

Какую бы фамилию они сейчас не носили.

Измена не знает сроков давности, а аристократы высшего общества существа весьма злопамятные.

— Делай, как я показывал и все будет хорошо, — мягко скомандовал я, когда от поля боя нас отделял последний ряд густых елей и пара десятков метров.

— Поняла, — послушно отозвалась Эмилия.

— Алекс? — повернул я голову направо, и парнишка со спокойным взглядом ответил мне невозмутимым кивком.

— Вот и славно, — улыбнулся я и, сконцентрировав всю мощь своего «Ока сокола» по периметру вокруг нас, выскочил на оперативный простор.

Взору тут же открылся перекопанный, как после бомбежки, темный пустырь с парой десятков мертвых тел, разбросанных по периметру. Преимущественно тела принадлежали неодаренным солдатам царской армии, которым не повезло оказаться не в том месте, не в то время.

Тела одаренных представителей троек угадывались чуть проще.

Черный выжженный кратер с утихающими магическими языками пламени и грудой обгорелых костей Мамлеева. Свисающие с размозженного черепа кислотно-зеленые кончики волос Листковой и разрубленное надвое тело с цифрой двадцать девять на плече.

Вот и все что осталось от хваленого отряда опытных царских бойцов за каких-то десять секунд сражения.

Звуки же продолжающегося ожесточенного боя исходили от расположившихся плотной кучкой тройки Ивана Сомова, что последующие после гибели Никиты Мамлеева две минуты успешно сдерживали натиск окружившего их врага.

Андрей Стрелецкий тактически перекрыл спину возвышением из магического камня, а сам Иван Сомов с огромным трудом сдерживал фронтальную область широким ледяным куполом.

Аккурат между ними лежало потрепанное бессознательное тело Олега Стрелецкого и сильно ограничивало напарников в перемещении. Сдвинуться хоть на шаг, означало убить еще продолжающего дышать раненного Стрелецкого.

Защита Ивана Сомова стремительно покрывалась трещинами под градом атак, зубы были стиснуты до крови, на лбу выступал пот, а само тело дрожало от перегрузки и переохлаждения.

Андрей Стрелецкий из последних сил держал каменную стену, и выглядел лучше своего брата только тем, что еще продолжал стоять на ногах.

Полусогнутых, окровавленных и испестренных мелкими порезами ногах.

С разной степенью успеха, сжимающуюся с каждой секундой защиту боевой тройки «Ледокол» пытались добить пять одаренных в простецкой серой одежде без опознавательных знаков и с плотными шарфами, полностью закрывающими лицо.

Не немцы, — отметил я про себя, и шеи двоих врагов крутанулись вокруг своей оси.