Княжич Соколов. Том 2 (СИ) - Саваровский Роман - Страница 44

Тон разговора с цесаревной во время поездки в лицей весьма отличался.

Если во время нашей короткой прогулки лицо девушки сияло искренними эмоциями и детской непосредственностью, а действия были раскованными и свободными. То во время поездки Елизавета Елецкая вновь нацепила на себя горделивую маску члена правящей семьи и деловито-уважительным тоном задавала явно заготовленные вопросы, ответы на которые предназначались имперским дознавателям, для которых наш разговор внутри имперского внедорожника не являлся приватным.

Таким образом, я рассказал свою версию произошедшего, участие в «турнире», сражения с напавшим врагом, встречу с Богатырем и поимку Майора. Елецкая старательно смягчала формулировки вопросов, сглаживала обстановку своим очарованием и милой натянутой улыбкой, но тем не менее вся поездка походила на допрос.

Мягкий допрос с возможными большими последствиями. Ведь ложь в присутствии члена правящей семьи Рюриковичей каралась смертной казнью, а многие вопросы были не самыми удобными.

Про домик я в итоге умолчал, но про него прямых вопросов и не было. Тем делом занимаются совершенно другие люди.

Задача же тех, что здесь, это скорее составить целостную картинку произошедшего, оказать моральную поддержку пострадавшим и свести к минимуму возможные претензии хотя бы у тех, кто выжил.

Внутренние конфликты не нужны никому, а когда погибает столько молодых аристократов этого не избежать.

Оттого государь и решил каждому из двадцати трех выживших лицеистов устроить личную встречу со своей дочерью, выказать должное уважение, внимание и заботу, а также мягко намекнуть что лишнего болтать в лицее и семье не стоит.

Так и наш «разговор» с цесаревной закончился моим обещанием не распространяться о случившемся и держать рот на замке до окончания официального имперского расследования.

Эмилию, Алекса и Звереву везли в отдельных друг от друга машинах и с каждым из них провели похожую профилактическую беседу. С той лишь поправкой, что не имея привилегий аристократического сословия, они получили прямой указ молчать.

И указ этот сопровождался угрозами, потому что как только нас выгрузили у нашего лицейского особняка, лицо Зверевой пылало яростью, а полный ненависти взгляд был устремлен отъезжающим имперским машинам.

Чтобы так разозлись подданную государя, гвардейца, которая давала клятву служить, надо очень постараться.

— Куда теперь? — лениво спросил Алекс, явно вымотанный поездкой.

— Можете занять гостевые спальни в моем доме и отдохнуть, — махнул я рукой в сторону распахнутых родовыми слугами дверей лицейского особняка.

По лицам моей команды я видел, что поспать на борту государева самолета им не удалось, а после опустошения источников на поле боя требовалось длительное восстановление.

— Неудобно как-то… — робко начала Эмилия, но Алекс не дал девушке продолжить и нагло потащил ее внутрь дома за руку.

Сил сопротивляться у Эмилии не было и все что она успела это окинуть меня благодарным взглядом и тут же скрыться за порогом безопасного дома.

И безопасным он был не только потому, что по периметру я заметил пару гвардейцев.

— Сергей Леонтьевич в столице, — задумчиво глядя в небо произнесла Зверева одними губами.

— Знаю, — без всяких эмоций кивнул я, отслеживая только нам заметные колебания в воздухе, по которым угадывалась сигнальная техника отца.

Мы оба понимали, что прибытие Сергея Леонтьевича Соколова в столицу самолично это дурной знак. Стоит передать Елецкой чтобы удвоила охрану. Второй раз Холмский простым похищением навряд ли ограничится.

Загнанный в угол зверь будет биться насмерть.

Соленый пот ручьем стекал по щеке. Кровь пульсировала в висках, набатом отбивая каждый удар сердца. Руки подрагивали, а тело ныло от усталости. Приятной усталости, которую испытываешь каждый раз после хорошей тренировки.

На этот раз десятичасовой, на личном полигоне в лицейском особняке, тщательно настроенном слугами за время моего отъезда по образу и подобию полигона Омского.

— Ну ты и задохлище, — выдал свое экспертное заключение Мин.

— Хочешь остаться без мяса на ужин? — равнодушно ответил я, и полил себя прохладной водой из пластиковой бутылки.

Бушующий вокруг ураганный ветер освежил мгновенно, взбодрив тело накатившим до зубовного скрежета холодом.

— Эй! Че ты так дерзко сразу?! — пошел на попятную мой проснувшийся эфириал, — сам же жрать хочешь! Я же вижу!

— Да я тут подумываю веганом стать, — издевательски улыбнулся я, тщетно пытаясь восстановить дыхание.

— Кем-кем бля? — учуял в моем голосе подвох Мин.

— Тем, кто не ест мясо, — пояснил я.

— Э! Ты эту ересь заканчивай! Мясо он не будет есть…

В голосе эфириала бурлили нотки страха вперемешку с обидой и смирением.

Странная мешанина чувств, но еще два часа назад их было куда больше. В отличие от меня, продуктивность запертой сущности куда выше, когда он сконцентрирован на чем-то одном. В условиях ограниченности ресурсов, распыление ведет к бесконтрольному пожиранию моей Живы и отсутствию отдачи, а вопросов после пробуждения у Мина накопился целый миллиард.

И вместо того, чтобы на них отвечать, я решил загрузить тело дополнительной тренировкой.

Усталость и концентрация на деле передавалась и моему эфириалу, а отсутствие ответов на его вопросы заставляло его искать их самостоятельно в моей памяти.

Это снизило количество чувств и мыслей Мина до приемлемого значения, и мы могли нормально поговорить без риска истощения тела, которое относительно моей первородной оболочки и правда являлось задохлищем.

Но сейчас это мое задохлище и другого у меня нет.

— Еще кружок? — вопросительно глянул я на полигонную полосу препятствий.

— Сердце откажет, — на этот раз серьезным тоном заявил Мин, и не верить сущности, которая имеет доступ к моему «Оку» смысла не было.

Даже проверять лично не стал.

За долгие годы я давным-давно научился отличать оттенки голоса своего эфириала, который благодаря возможности использовать ресурсы подсознания владел информацией о моих используемых оболочках куда точнее, чем я сам.

— А если серьезно, Артем… Где ты вообще откопал эту конченую оболочку?! — не сдержался Мин.

— В ней я и появился, — пожал я плечами и присел на скамейку.

По тому, как сильно эфириал удивился моему ответу, я понял, что до воспоминаний пятилетней давности он еще не добрался.

— Бля*ь!!! — спустя минуту тишины раздалось в голове, — Бля*ь! Бля*ь! Бля*ь! Бля*ь! Бля*ь!!!

— Дошел до момента того, что мы заперты внутри задохлища? — улыбнулся я.

— Не, нихрена! Это досадно конечно… но ты за пять лет сожрал клубники больше, чем я за три сотни лет на Веере!!!

— А… так меньше спать надо было, — отмахнулся я от факта того, что ел эту ягоду назло своему эфириалу каждый день в этом мире.

Буквально каждый.

— … и она такая же вкусная как на Трионе? — осторожно спросил Мин, и даже дышать стал чаще. Будь он сейчас материализован, слюнями бы весь полигон залил.

— Лучше, — абсолютно честно ответил я, — чистая органика.

— Су*а!!! — в сердцах бросил Мин, а я улыбался.

Именно такой реакции я и ждал.

Для него видеть эти моменты в воспоминаниях тоже самое что голодающему смотреть на картинки еды. Он ее видит, понимает, но вкуса не чувствует. Совершенно.

Идеальная пытка.

Но, подурачились и хватит.

— Вагон уже едет, — примирительно выдохнул я ровно за момент до того, как мой эфириал бы вышел из себя.

— Какой еще, нахрен, вагон… — подавился внутренним возмущением Мин.

— С клубникой. Спецзаказ из Екатеринодарского княжества, часов через пять прибудет, — пояснил я.

— Когда успел?! Я же искал и ничего не нашел в твоей памяти об этом…

— Вот именно, приятель. В моей памяти. Кажется, за годы сна ты забыл кто из нас хозяин оболочки.