Блеск чужих созвездий. Часть 2 (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 7

— Эй! — натужно закричал он. В отчаянном порыве он оттолкнулся, подпрыгнул наверх и схватился за каблук девичьих сапог, но пальцы проскользили по налипшей грязи и, потеряв равновесие, Кору рухнул со стены.

Таня даже поморщилась, представив, как ему сейчас больно.

— Кору! Ты нормально?

Стражник не ответил. Он стонал, поворачиваясь из стороны в сторону, проверяя, все ли кости целы. потом принялся подниматься.

— Ну же, не стой! — закричал кто-то. Держась за уступ, Таня оглянулась. Это был тот стражник с пистолетом в руке, который начинал соревнование. На его лице застыли возбуждение и интерес. Таня понадеялась, что он не поставил на нее денег. Но незнакомый стражник прав: Кору справится, он ее не жалел, зато подарил прекрасную фору. И она продолжила свой путь по стенке, с легкостью преодолев то место, которое так и не далось ее сопернику.

Спрыгнув на землю, она позволила себе поднять голову. От зрителей ее отделяло большое бревно на двух опорах, поднятое над землей на полметра, и яма с коричневой, словно шоколад, грязью. На трибуне стояли стражники, Виталина жалась к Ястину и что-то ему говорила, Росси стояла, как вкопанная, наверняка вне себя от волнения, а Жослен махал шарфом и выкрикивал подбадривающие лозунги, и беспорядочные кудряшки на его голове качались из стороны в сторону.

А рядом с Жосленом стоял он. Мангон. Таня так и обмерла, когда увидела высокую фигуру с заложенными за спину руками. На нем было пальто с высоким воротом, и казалось, что неизвестный художник небрежно нарисовал треугольник и приделал к нему сверху голову, настолько прямым и статным выглядел Мангон. Он смотрел прямо на Таню, но что было написано на его лице разглядеть было невозможно. Воображение услужливо дорисовало равнодушие, а то и презрение.

— Что ты стоишь? — снова закричал стражник с пистолетом, и Таня, очнувшись, рванула вперед.

Бревно. Большое и гладкое, оно было отшлифовано сотнями ног. Стоило ступить на его желтый бок, как сапоги заскользили, и Таня рухнула, больно ударившись промежностью. С трибуны послышался шум. Ей потребовалась пара мгновений, чтобы отдышаться и преодолеть боль, но она поднялась и продолжила идти, аккуратно ставя ногу так, чтобы не было скользящий движений, а вес по возможности был направлен строго вниз. Таня делала шаг за шагом и прошла уже две трети расстояния, когда сзади послышался голос:

— Я уже иду-у.

Проклятье, Кору. Следовало ожидать, что он ее быстро догонит, но вот это преследование не добавляло сил и сосредоточения. Таня сделала ошибку, нога поехала вправо, и она с огромным трудом сохранила равновесие под гул зрителей. Если она упадет, то отправится в начало бревна. Капля пота стекла по виску, щекоча кожу. Хотелось смахнуть ее, но было страшно сделать лишнее движение рукой и потерять равновесие. Шаг, еще, еще один. Кору уже ступил на бревно, нещадно раскачивая его, тяжело дышал за спиной, иногда ругался, и в тот же миг люди на трибуне вздыхали: очевидно, скользкое бревно и стражнику давалось с трудом, но обернуться и проверить Таня не решалась.

Вот и конец! Она оттолкнулась и спрыгнула с бревна, не давая себе и секунды отдыха, побежала к яме. Колени дрожали от напряжения, но это было все неважно. Финиш близко, а у нее есть несколько секунд форы. Не задумываясь, она скользнула в грязь и замерла, хватая ртом воздух.

Грязь была ледяная. Настолько, что Таня проломила тонкую корочку льда, когда нырнула. Густая жижа облепила ее со всех сторон и доходила до пояса, сковывая разгоряченное тело смертельным холодом. Рядом залетел Кору, обдав Таню коричневыми брызгами, и тут же выругался:

— Дерьмо бурундово, как холодно!

Таня понимающе на него посмотрела:

— Ужас, да?

И впервые Кору ответил ей тоже понимающим взглядом. В уголках его губ даже мелькнула усмешка, но потом он стал серьезен:

— Я должен победить.

— Я тоже, — вздохнула Таня, и они продолжили свою борьбу.

Но на последнем участке Кору оказался намного более успешен. Он был выше — грязь ему доходила до бедер — и куда более вынослив и подготовлен, поэтому сразу вырвался вперед, медленно, но верно увеличивая разрыв. Тане же каждый шаг давался с огромным трудом. Она размахивала руками, помогая себе всем телом, ноги скользили по кочкам на дне, в сапоги набилась холодная жижа. Когда Таня добралась до середины, ее соперник положил руки на деревянные подмости, подтянулся и выбрался из грязи.

Вот и все. Кору победил.

Таня замерла посреди ямы с грязью. Аплодисменты и радостные возгласы набатом раздавались в ушах. Ноги немели от холода, сердце — от обиды и отчаяния. Восторженно запищала Виталина. Кору сидел на берегу ямы, болтал грязными ногами и улыбался. Росси прижималась к Жослену, и Таня ясно представила, как на глазах у нее блестели слезы. Жослен же внимательно смотрел на Таню и больше не махал своим огромным шарфом. Мангон тоже смотрел на нее, молчаливый и неподвижный, и сейчас было отлично видно, что лицо его не выражало ничего. Сбоку к Тане подошел стражник, тот самый, с пистолетом, осторожно присел на краю ямы и протянул ей руку.

— Выбирайтесь, тэсса. Вы молодец, никто не ожидал, что вы дойдете так далеко.

Таня снова посмотрела на подмости, на друзей и Мангона. “Какой силы, если я проиграла? Если я до конца даже не дошла?”

— Я еще не закончила, — прорычала Таня, сжала зубы и двинулась вперед.

— Та-та-на! — восторженно закричал Жослен, вновь выбрасывая в воздух свой нелепый шарф. — Та-та-на!

— Перестаньте, тэсса, в этом нет необходимости. Вылезайте!

Но Таня сосредоточилась на поверхности грязи и даже не видела, как прижалась к поручням Виталина, подалась вперед, улыбаясь.

Холод добрался до костей, забрав весь жар, который согревал Таню в течение всего испытания. Она вдруг ощутила, какой холодный и ветренный выдался день. Рубашка касалась спины, ледяная и противная, словно рука покойника. “Пять, шесть, семь”, — считала Таня про себя. И на восьмом шаге она почувствовала, как что-то обвило ее колени, сильное и скользкое, словно щупальце. Таня успела вскинуть взгляд, полный панического страха, и в следующее мгновение что-то сильным рывком утащило ее под грязь.

Темнота, холод и вонючая жижа вокруг. Тело среагировало мгновенно: гортань судорожно сжалась, не позволяя грязи набиться в легкие. Грязи и кислороду. Таня повалилась на живот, руки и ноги еле шевелились, и она повисла посреди мокрого дурно пахнущего ничто, не в силах перевернуться на спину или встать на дно. Уши залепила грязь, в них волнами перекатывался шум. Легкие загорелись от недостатка воздуха, горло принялось часто сокращаться, пытаясь добыть хоть каплю кислорода, но все было тщетно. Паника залила сознание, жажда жизни вытеснила все прочие чувства, и лишь одна мысль пробилась сквозь красную пелену: “Это конец”. Перед закрытыми глазами поплыли круги, и сознание стало ускользать от Тани.

Но в следующее мгновение вернулось, ясное и яркое. По телу разлилось приятное тепло. Таня от удивления даже хотела открыть глаза, но тело не дало ей это сделать: вокруг по-прежнему была грязь. Давление скользкого щупальца пропало.

“ДЕРЖИСЬ, МЕНИВ-ТАН. ТЫ ДОЛЖНА ЖИТЬ.”

Голос вторгся в ее разум, горячий и живой, если голоса только могут быть горячими. Таня почувствовала, как отступает паника, а вместе с ней спазмы в теле, как расслабляется гортань, готовая пустить в легкие кислород. Главное, не забить их грязью, поэтому Таня забарахталась в холодной жиже, благо, члены ее теперь согревал невидимый огонь.

“СПОКОЙНО, МЕНИВ-ТАН. Я С ТОБОЙ”.

Таню окутало умиротворение. Она спокойно опустила одну ногу, потом вторую. Дно оказалось на месте, такое же неровное и скользкое, но вполне надежное. Таня выпрямила колени и поднялась из грязи. Стерла ее с лица обеими руками и разлепила глаза. Вокруг творился беспорядок. Почти все, кто наблюдал за соревнованием, спустились к яме, тянули вниз руки. Несколько стражников, в том числе и Кору, оказались в грязи на полпути к Тане. Ее уши все еще были залеплены, но кажется, она слышала, как кричали.