Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Трофимов Ерофей - Страница 23

– Я в этих, как вы изволили выразиться, гиблых местах родился. С вашего позволения, я родовой казак и останусь им до своего последнего часа. А что до образования, можете мне поверить, большая часть местного казачества с грамотой дружит. Ну да бог с ним. Я беру ваши часы, – закруглил парень разговор и, переложив сверток с тканями в левую руку, достал из кармана деньги.

Отсчитав ей названную сумму мелкими купюрами, Елисей хозяйственно обернул часы поданной дамой холстиной и, оглядевшись, приметил в стороне мужичка, торговавшего плетенными из ивняка корзинами. Носить такое количество покупок в руках было неудобно. Попрощавшись, он сместился к торговцу корзинами, краем глаза отслеживая дальнейшие действия дамы. Та, быстро спрятав деньги, замерла над оставшимся товаром, словно погрузившись в медитативный транс.

Отдав корзинщику пятачок, Елисей выбрал крепкую, вместительную корзину и, осторожно уложив в нее все купленное, задумчиво оглядел остальные ряды. Торопиться было некуда, а значит, можно было продолжить прогулку. Но едва только он шагнул дальше, как женщина, вскочив, в два шага оказалась рядом и, ухватив его за рукав, тихо прошептала:

– Простите меня, юноша. Я не хотела вас обидеть. И храни вас господь.

– Благодарствую, сударыня, – вежливо склонил голову парень. – А насчет обиды, не извольте беспокоиться. Я не девка вздорная, чтобы обиды таить. Нет у меня на вас сердца. Будьте здоровы.

Их разговор оборвал пронзительный, на грани ультразвука вопль:

– Ограбили-и-и!!!

– Вот ироды, опять у когось кошель срезали, – выругался корзинщик.

Выпрямившись во весь рост, Елисей вытянул шею, старательно выискивая место, откуда прозвучал крик. Краем глаза заметив метнувшуюся к границе базара тень, парень хищно усмехнулся и, быстро попрощавшись с женщиной еще раз, отправился в ту же сторону. В том, что воришка торопится скинуть добычу подельнику, он даже не сомневался.

Повесив корзину на сгиб левой руки, он ловко скользил в толпе, не выпуская вора из поля зрения. Вот воришка на мгновение столкнулся с парнем постарше и тут же шагнул в сторону, принявшись лениво лузгать семечки. Парень же, моментально сменив направление движения, неспешным шагом направился к старым торговым лабазам. Все было ясно. Там у местных щипачей был схрон ворованного и там же топтались те, кто обеспечивал силовое прикрытие.

Встав в сторонке и делая вид, что рассматривает выставленный товар, Елисей дождался, когда парень выйдет обратно и, медленно смещаясь по дуге, начал подбираться к лабазам. Идея пришла ему в голову спонтанно, и теперь он старательно проигрывал в голове варианты ее реализации. То, что любые деньги имеют тенденцию заканчиваться, он знал прекрасно. А на руках у него был целый взвод юных растущих организмов, которые требовалось кормить.

Осторожно заглянув за угол, Елисей злорадно усмехнулся. Трое крупных, жилистых мужиков угрюмо топтались рядом с молодым, гибким мужчиной, одетым с претензией на стиль. Именно он потрошил полученный от парня бумажник, не спеша перекладывая изъятые из него ассигнации в кожаный саквояж, наподобие тех, что носят врачи.

Положить тут всех четверых для Елисея проблемой бы не стало. Даже в нынешнем его состоянии. Но это будет только полдела. Запомнив франта, парень осторожно вернулся на базар и все так же не спеша двинулся в обратную сторону. Судя по одежде, лазить по кустам этот человек не станет. Уж очень много внимания он уделяет своей внешности. Значит, есть смысл дождаться его вечером у ворот. А дальше план война покажет.

Щадить местный криминал Елисею и в голову не приходило. Возникни такая необходимость, он бы всю эту братию пустил под нож, не раздумывая. С этими мыслями добравшись до дома, парень отнес корзину в свою комнату и, перекусив в ближайшем трактире, отправился обратно к базару. Дело шло к вечеру, и теперь ему предстояло перехватить и отследить франта, когда он понесет добычу на «малину».

Все вышло так, как он и планировал. Франт, никого не стесняясь, вышел с базара в сопровождении трех своих быков и, небрежно помахивая саквояжем, двинулся по улице в сторону доходных кварталов.

– Ничего не боятся, сволочи, – зло прошипел Елисей, глядя им вслед.

Вся четверка шагала по улицам с видом хозяев жизни, заставляя всех встречных сходить с тротуара на мостовую. Связываться с ними ни у кого желания не возникало. Люди покорно уступали дорогу, не преминув плюнуть вслед. Но бандитов это не волновало. Двигаясь следом, Елисей старался держаться так, чтобы в любой момент иметь возможность скрыться за деревом или свернуть в переулок.

Но ни один из бандитов так и не подумал оглянуться. Пройдя доходный квартал насквозь, мужики вышли на окраину города и, подойдя к калитке с покосившимся забором, постучали условным стуком. Им отворили, и те, ни слова не говоря, вошли во двор. Быстро свернув в переулок, Елисей ухватился руками за доски и, осторожно подтянувшись, заглянул за забор. Четверка вошла в широкий, приземистый саманный дом, а впустивший их громадный, косматый мужик уселся на крыльце, принявшись скручивать цигарку.

Поднявшись чуть выше, Елисей внимательно осмотрел двор и удивленно хмыкнул. У бандитов даже собаки не было. Вместо нее двор охранял этот самый косматый, чем-то напоминающий весеннего медведя мужик. Такой же громадный и всклокоченный, словно покрытый клочковатой шерстью. Обойдя двор по кругу, Елисей еще несколько раз заглядывал через забор, изучая подворье. Убедившись, что запомнил все нужное, парень поспешил обратно.

Теперь осталось только выбрать подходящий момент и провести короткую, но весьма суровую акцию. Оставлять живых свидетелей он не собирался. Вернувшись, домой, Елисей переоделся и, подхватив корзину с подарками, поспешил на свидание. Оставшиеся на охране казаки только понимающе посмеивались, одобрительно переглядываясь. Парень эти взгляды замечал, но делал вид, что его это не касается.

Анюта уже ждала его, накрыв стол к ужину и раскочегарив самовар. То, что Елисей почти не пил спиртного, ей очень нравилось, и женщина даже не пыталась предлагать ему выпивку. Одарив ее отрезами шелка, Елисей выставил на стол последний сверток и принялся осторожно разворачивать холстину. Увидев роскошные часы, Анюта восторженно ахнула, не поверив собственным глазам.

Откинув на задней стороне крышечку, Елисей достал массивный ключ и, осторожно заведя часы, поставил их на полку напротив кровати.

– Вот. Теперь всегда будешь время знать и меня вспоминать, на них глядя, – улыбнулся он, слушая размеренный ход механизма.

– Тебя и так не забуду, – всхлипнула Анюта, прижимаясь к нему всем телом.

– Не хнычь, – ласково буркнул Елисей, поглаживая ее по спине и ниже. – Сама знаешь, остаться здесь я не могу, а в крепости тебе жизни не будет.

– Знаю, милый, все знаю, – прохлюпала Анюта. – Да только все одно не хочу, чтобы уезжал.

– Я, Нюта, человек служивый и войной живу. Видела же, с кем мне приехать довелось.

– Угу, целый полковник. Я ажно речи лишилась, когда мундир разглядела. А в гостинице вся прислуга с хозяином на цыпочках ходила, лишний раз боясь голос подать, – хихикнула женщина, припомнив день их знакомства.

– С чего это? – удивился Елисей, не знавший таких подробностей.

– Да кто же его знает, что это за офицер такой, что за-ради него ажно из городской управы чиновник прибегал. Вот хозяин на всякий случай и велел нам тише воды себя держать.

– Догадливый у вас хозяин, – хмыкнул Елисей. – Это полковник контрразведки. Только ты языком особо не мети. Я тебе это на будущее сказал. Мало ли как оно повернется. Может, он еще раз к вам поселиться решит. Дядька он не злой, но дело свое туго знает. Так что, ежели возникнет случай, прислуживай да рта лишний раз не открывай. Делай, что велят, и уходи. Целее будешь. Запомнила?

– Ага. Все сделаю, как ты велел, – истово закивала Анюта, еще крепче прижимаясь к нему.

– Ох, и ладная ты, – жарко выдохнул парень, подхватывая ее на руки и направляясь к кровати.