Новые приключения Гулливера - Клугер Даниэль Мусеевич - Страница 45

Конечно, грабители могли и не понять сказанного (и, скорее всего, не поняли), но уверенный голос, как я полагал, заставит их отказаться от преступных намерений. Увы, я ошибся. Ожидая нападения одного из двух грабителей, преградивших мне путь, я не обратил внимание на то, что совершенно не защищен от атаки с тыла. И, конечно же, третий злодей, которого я не заметил, умело воспользовался моей оплошностью.

Пока я размахивал тесаком, не подпуская негодяев близко, он неслышно подкрался сзади и нанес мне сильнейший удар по затылку — то ли дубинкой, то ли увесистым камнем. Я лишился чувств.

Очнулся я оттого, что меня кто-то тряс за плечи. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на мостовой, а надо мной склонился человек с факелом. Его лицо показалось мне знакомым. Поднявшись с его помощью, я осмотрелся. Улица была пуста — по всей видимости, преступники бежали. Карманы моего кафтана были вывернуты; оба кошелька — и мой, и цирюльника, валялись в стороне, также вывернутые. Рядом лежал тесак, выпавший из моей руки при ударе. Грабители бежали, не успев прихватить ничего.

Затылок от предательского удара болел нестерпимо. Отряхнув платье, я продолжил путь, опираясь на руку нежданного спасителя, в коем я узнал одного из слуг господина Кайлиша Стальда. Он не говорил по-бальнибарбийски и объяснил мне свое появление жестами, из которых я понял: маркиз все-таки приказал ему незаметно следовать за мной. Увидев, что я стал жертвой уличных грабителей, доблестный слуга поспешил на помощь (он показал мне висевшую у него на руке массивную обтянутую кожей дубинку) и легко обратил в бегство трех негодяев, увлеченных в тот момент изучением содержимого моих карманов.

Остаток пути мы проделали без всяких приключений. Встретившему нас Кайлишу Стальду я рассказал о ночном нападении.

— Да, такие случаи бывают, — заметил маркиз. — Потому я и направил за вами вслед одного из моих телохранителей. Правда, грабители сейчас редко отваживаются вот так нападать на прохожих, ведь улицы Тральдрегдаба хорошо охраняются городской полицией. Интересно, почему никого из полицейских не оказалось в той части города? Надо будет непременно рассказать горртаторру, ведь столичной полицией распоряжается он.

Далее он пожелал мне спокойной ночи, сказав, что рассчитывает услышать подробный рассказ утром, за завтраком, пока же мне следует хорошенько отдохнуть.

— Я благодарен вам за усердие, — заключил мой хозяин, — и непременно доложу королю.

С этим он удалился в свои покои; я же направился в свою спальню, ибо действительно нуждался в отдыхе после столь насыщенного событиями дня. И все-таки, прежде чем лечь на широкую кровать, я еще раз осмотрел кошелек Аггдугга Бриндрана.

Ни внутри, ни снаружи мне не удалось разглядеть никаких тайных знаков или символов. Но, рассеянно подкинув кошелек в руке пару раз, я вдруг понял то, что поначалу ускользнуло от моего внимания.

Пустой кошелек не может быть таким тяжелым!

Вновь я обследовал загадочную вещицу — на этот раз не столько в поисках тайнописи, сколько надеясь найти нечто, зашитое цирюльником.

Пальцы нащупали какие-то небольшие круглые предметы. Я вспорол складным ножом потертую подкладку.

Мне на ладонь выпали три золотые монеты: шестнадцать текрет, восемь и четыре (лаггнежцы и бальнибарбийцы любят четные числа, особенно кратные четырем). Больше ничего там не оказалось.

Таким образом, история с загадочной посылкой разъяснилась очень просто. Аггдугг Бриндран, заподозрив, что церемония закончится для него плохо, решил побеспокоиться о жене. Двадцать восемь текрет — немалая сумма, при должной бережливости на нее можно было протянуть с полгода.

А зашил он монеты, по всей видимости, не очень доверяя пажу. Вот и все. У вдовы просто не хватило сообразительности тщательно прощупать кошелек и найти монеты.

Я решил на следующий же день вернуть деньги вдове. Пока же положил монеты назад, завязал кошелек и спрятал его в свой дорожный сундук, стоявший под кроватью.

Уже засыпая, я подумал: «Но почему цирюльник опасался за свою жизнь?» Конечно же, я не смог ответить на этот вопрос. Сон сковал и мои члены, и мои мысли. Я уснул столь крепко, что лакей, утром посланный маркизом пригласить меня к завтраку, с трудом разбудил меня.

За завтраком я рассказал его светлости обо всем, что удалось узнать от вдовы. После некоторого раздумья Кайлиш Стальд сказал:

— Из вашего рассказа с очевидностью следует, что между женой цирюльника и пажом была предосудительная связь. Не знаю, как в вашем отечестве, но у нас в Лаггнегге наказание за прелюбодеяние чрезвычайно строгое. Женщине, уличенной в этом прегрешении, грозит смерть от утопления. Ее любовнику обычно даруют жизнь, но лишают возможности иметь потомство. Как видите, если муж обо всем догадался, у пажа были веские причины закрыть ему рот, и, по возможности, навсегда.

Я содрогнулся от жестокости наказания, но не мог не согласиться с тем, что она могла стать серьезным основанием для преступления. Меж тем маркиз продолжал:

— Пожалуй, сразу после похорон Аггдугга я прикажу установить негласный надзор за вдовой. Возможно, сбежавший преступник подаст ей какой-то знак, по которому мы узнаем, где он скрывается.

— Вы полагаете, вдова была сообщницей пажа? — спросил я. — Думаю, в этом случае бежала бы, скорее, она. Ведь это ее в случае разоблачения ожидала смерть, в то время как паж отделался бы лишением детородного органа.

Кайлиша Стальда мое замечание неприятно удивило.

— Думаю, любой лаггнежец предпочел бы смерть! — с чувством сказал он. — И вообще: наши женщины ценят жизнь гораздо ниже, нежели мужчины — мужское достоинство. Чувствуется, что вы родились в варварской стране.

Я придерживался другого мнения, но не стал спорить. Вместо этого я задал его светлости несколько вопросов, которые не выходили у меня из головы:

— Какое же отношение ко всему имеет кошелек цирюльника? Для чего паж передал этот кошелек своей возлюбленной? А если никто ничего не передавал, если кошелек оставался дома и паж приходил по другой причине, то зачем вдова Бриндран придумала такое объяснение и для чего отдала кошелек мне? Кроме того, что за поручение дал цирюльник пажу накануне смерти? Оно ведь действительно имело место, о поручении сказали родители Флосги Тхотха, с его собственных слов. Они показались мне исключительно правдивыми людьми, — закончил я убежденно и искренне.

Маркиз задумался чрезвычайно глубоко, и один из хлопальщиков легонько шлепнул его бычьим пузырем по губам, напоминая, что собеседник ждет ответа.

— Меня ждет его величество, — сказал Кайлиш Стальд, и я понял, что отвечать на заданные мною вопросы предстоит мне самому. Его светлость между тем сообщил мне, что сейчас отправляется во дворец, где постарается получить от короля официальное согласие на мое участие в расследовании смерти Аггдугга Бриндрана.

— В противном случае, — пояснил он, — нас обоих могут ждать крупные неприятности.

Уже имея некоторое представление об особенностях лаггнежских наказаний, я почувствовал себя весьма неуютно. Маркиз ушел; я же направился в библиотеку ожидать его возвращения и королевского решения.

Просматривая многочисленные книги и манускрипты, стоявшие на высоких, до самого потолка стеллажах, я нашел здесь пространный трактат об особенностях природы Лаггнегга в давние времена, и погрузился в чтение, чтобы таким образом отвлечься от тревожных мыслей. Но все мои усилия сосредоточиться на чтении были тщетны. Вскоре я окончательно потерял нить рассуждений автора и, отложив фолиант в сторону, в раздумье зашагал от стены к стене по просторному помещению библиотеки.

Если считать, что вдова цирюльника и родители исчезнувшего пажа говорили правду, значит, цирюльник, скорее всего, предполагал, что церемония может закончиться именно так, как и закончилась. Иными словами — он подозревал, что его могут убить. И попросил пажа передать жене кошелек с деньгами. Однако, если бы подозрения Аггдугга были связаны с неверностью жены, он вряд ли поступил бы таким образом. Следовательно, Аггдугг не видел в паже соперника, не знал об измене жены (иначе зачем бы он стал заботиться о ее благосостоянии в случае его смерти?) и не ожидал, что паж окажется его убийцей.