Новые приключения Гулливера - Клугер Даниэль Мусеевич - Страница 54

И еще одно происшествие вспомнилось мне — незначительное само по себе, оно могло бы еще тогда все поставить на свои места. Это случилось в том же зале, но позже, когда к трону должен был ползти я, в то время как между мною и покрытыми ковром ступенями королевского помоста тянулась широкая полоса отравленной пыли.

Вот маркиз Кайлиш Стальд появляется рядом с троном и наклоняется к уху короля. Вот он говорит что-то его величеству.

Лицо короля бесстрастно.

Стальд недоуменно смотрит по сторонам. Мне пора склоняться к полу.

Вот тумблум вновь наклоняется к королю. На этот раз говорит чуть дольше. Лаггунту хмурится и поднимает руку. Я спасен…

— Граф передал Клофту яд, ссылаясь на приказ короля… — прошептал я. — Что если это не было выдумкой? Что если такой приказ он получил в действительности?

Карета внезапно остановилась. Кайлиш Стальд открыл глаза.

— Что-то случилось? — спросил он сонным голосом. — Мы стоим? — Он выглянул наружу и что-то спросил у кучера. Тот ответил. — Возница решил дать отдых лошадям, — пояснил маркиз. — Мы можем немного размять ноги. Вы не спали, друг мой?

И тут я наконец решился.

— Нет, — ответил я. — Нет, я не спал, ваша светлость. Я размышлял. И теперь я хочу кое о чем вас спросить.

Маркиз поощрительно кивнул.

— Спрашивайте, господин Гурривегг, я весь внимание!

— Не здесь, — сказал я. — Вы ведь предложили немного размяться. В самом деле, почему бы нам не выйти из кареты и не размять ноги?

Когда мы отошли от кареты на такое расстояние, что нас не могли услышать ни кучер с помощником, ни стражники, я обратился к Кайлишу Стальду:

— Скажите, вам доводилось когда-нибудь видеть открытым лоб его величества?

Тумблум изумленно взглянул на меня.

— Разумеется, нет, я же не… — он резко остановился. — Боже мой… — выражение его лица изменилось.

— Вы же не… вы же не кто? — уточнил я спокойным тоном (Бог свидетель, чего мне стоило это спокойствие!) и тоже остановился. — Продолжайте, ваша светлость. Вы ведь хотели сказать, что вы не цирюльник, верно?

Брови маркиза сошлись на переносице.

— К чему вы клоните? — тихо спросил он. — Кажется, я догадываюсь, но продолжайте.

Я вынул из кармана злосчастный кошелек.

— Этот кошелек цирюльник Аггдугг Бриндран попросил передать жене. Сделать это он попросил пажа накануне церемонии, во время которой был отравлен. В кошельке лежали вот эти монеты. — Я развязал шнурки, стягивавшие горловину кошелька, и вынул те самые три монеты. — Не просто лежали, а были зашиты за подкладку. Сначала я подумал, что цирюльник опасался кражи. Может быть, он не доверял Тхотху… А деньги он передал жене, чтобы той было на что существовать в случае его смерти.

— Наверное, так оно и было, — вставил внимательно слушавший маркиз.

— Так, да не совсем, — возразил я. — И так, и не так. Тут важно и то, что цирюльник как будто знал, что его ожидает. Но причину этого я назову чуть позже. Куда важнее, что этими монетами он еще и подал знак.

— Вдове?

— Кому угодно, — сказал я. — Он был в отчаянии от неминуемой гибели, и ему важно было оставить после себя что-нибудь, указывающее на причину… — я протянул тумблуму монеты и кошелек. — Возьмите, ваша светлость. Прошу вас, когда все закончится, вы вернете эти деньги вдове.

Маркиз пожал плечами и приготовился ссыпать золото в кошелек.

— Минутку, — остановил я его. — Я ведь сказал о знаке. Пожалуйста, рассмотрите внимательно эти монеты. Сквозь вот эту лупу, — с этими словами я подал ему лупу.

Кайлиш Стальд подчинился моей просьбе.

— Здесь какие-то метки, — сказал он, опуская лупу. — На двух монетах процарапан крестик. А на третьей — нет.

— Да, — я понизил голос. — На монете в шестнадцать текрет, где король изображен анфас. И на четырехтекретовой монете с левым профилем короля. А монета в восемь текрет никаких отметин не несет. И это говорит о том, что цирюльник хотел привлечь внимание к чему-то над левой бровью его величества, к какой-то отметине. Как вы думаете, что бы это могло быть?

Кайлиш Стальд схватил меня за руку.

— Молчите! — воскликнул он. — Молчите, умоляю вас!

— Ваша светлость, сделайте вид, будто мы говорим о пустяках, — негромко произнес я, указывая глазами на стражников, стоявших у кареты и смотревших на нас.

— Да-да, — пробормотал маркиз, отпуская меня. — Но только… Это не укладывается в голове, господин Гурривегг. — Он поспешно спрятал монеты в кошелек, а кошелек опустил в глубокий карман халата.

Некоторое время мы шли молча.

— Аггдугг в последний раз брил и стриг короля в день его рождения — продолжил я. — Я хорошо это запомнил, именно в этот день мы с Клофтом Флериком прибыли в Тральдрегдаб. Повсюду веселились лаггнежцы. Когда я спросил, в чем причина веселья, мне объяснили, что его величеству Лаггунту XII исполнилось двадцать пять лет. Что ж такого страшного мог в этот день увидеть цирюльник?

Маркиз потерянно молчал.

— Пятно, — подсказал я еле слышно. — Пятнышко на лбу. Над левой бровью. Вот что увидел Аггдугг. Возможно, он и раньше видел это пятно. Но последнее бритье совпало с днем рождения короля. Что так могло удивить цирюльника в привычном пятнышке? Не изменение ли цвета? То что из зеленоватого оно вдруг стало ярко-синим? Прежнего изменения, которое произошло в двенадцать лет, не видел никто — бывший тогда наследным принцем Лаггунту находился в Японии, при дворе императора.

Все еще не веря, маркиз растерянно покачал головой.

— Этого не может быть… — повторил он шепотом. — Вы хотите сказать, что граф Икплинг не совершал никаких преступлений? Что он погиб безвинно?

— Нет-нет, — возразил я. — Икплинг, безусловно, причастен и к убийству цирюльника, и к убийству пажа. Вспомните изобличающую графа пуговицу, которую сжимал в руке мертвый паж. Эта пуговица была действительно оторвана от халата горртаторра. Вспомните и нападение на меня — ночью на улице. Ведь городская полиция в его подчинении. И то, что полицейские вдруг исчезли с той улицы как раз тогда, когда там проходил я, то, что вместо них появились сомнительные типы, набросившиеся на меня, свидетельствует не в его пользу. К слову, я не исключаю, что это были сами же полицейские — по приказу своего начальника. Другое дело — он не знал истинного положения вещей и всего лишь исполнял волю короля. Например, приказал заменить яд традиционный, медленно действующий, на другой, более эффективный и быстродействующий. Кстати, как вы думаете — зачем это было сделано?

Кайлиш Стальд задумался.

— Если цирюльнику стало известно нечто… — тут он запнулся, и я понял, что он все еще не решается назвать вещи своими именами. Я пришел ему на помощь и сказал с успокаивающей интонацией:

— Если цирюльник узнал нечто, чего знать не должен был…

— Да-да, — подхватил маркиз, — чего не должен был знать, то, разумеется, ему следовало помешать разболтать секрет!

— Именно так, — подтвердил я. — До утра его продержали во дворце под предлогом того, что он должен подготовиться к церемонии. И цирюльник догадывался, что его постараются заставить замолчать. И оставил свидетельство. Если бы он был отравлен привычным средством, которое действует целых двадцать четыре часа, он успел бы кому-нибудь что-нибудь рассказать. И даже если бы в течение этого времени к нему бы никого не допускали, он мог бы, например, записать свою тайну. А так… — я развел руками. — Тхотх был убит, потому что знал о быстродействующем яде и о подавленном состоянии Аггдугга Бриндрана накануне роковой церемонии. Я даже думаю, что горртаторр, собственными руками удушивший несчастного пажа, проник в его комнату не через входную дверь. Без ключа, как мне сказал Клофт, войти в комнату из галереи невозможно. Так что Икплинг, скорее всего, вошел через тайник. Тот самый, в котором потом мы обнаружили тело Флости Тхотха. Тайник вделан в стену, которая одновременно является стеной королевских покоев. Когда я впервые обнаружил тайник, то заметил, что задняя его стенка неплотно пригнана. По всей видимости, она открывалась в королевские покои как потайная дверь… — Я помолчал немного и добавил: — Но, кстати говоря, цирюльник не только сделал метки на монетах. Он еще и успел кое-что сообщить.