Большая по-Беда (СИ) - Пекур Татьяна - Страница 66

Они уехали на следующий день. Тайерри тоже засобирались. Правитель Деилли Тоидзё даже обнял на прощание Дайскё. А его дочь пожелала сородичу сделать счастливой супругу и стать счастливым самому. Она не сожалела, что этот мужчина принадлежит мне, а не ей, но была грустной. Высокая, синеглазая бледная, как статуя из чистого мрамора, она была прекрасна и тиха. Ее глаза то и дело стекленели, видимо, она сейчас видела будущее, а возможно, что и прошлое.

— Ваш свет будет хранить наш мир! — сказала она мне. Я заерзала на стуле (разговор проходил у нас в покоях. Теперь нам принадлежал целый этаж дворца: каждый получил по своим личным покоям, в том числе и мой Маенни), — А свет ваших детей будет гореть еще ярче! В небо поднимутся три золотых дракона!

— Дочь! Не зачем пугать нашу Заэдар!

— Я не… боюсь. Просто… это ведь пророчества? Невероятно! А что вы еще видите? — я нисколько не боялась. Судя по дарам и пряникам от богов, наше будущее должно быть очень даже ничего.

— Многочисленных потомков ваших! И твоих двух дочерей, Дайскё! — мой тайерри закрыл глаза и переживал свои надежды и мечты внутри себя. Эй? У нас ведь все общее, забыл? Понял, кивнул, сжал мою руку своей. — Скоро придут дриады! Принесут свои деревья в подарок!

— Ты слышишь, любимый? — в комнате было сразу двое моих любимых. И один не совсем любимый — Ирриш.

— Да, моя супруга, — подтвердили Иррао и Дайскё. Они оба эту ночь провели со мной, соблюдая очередность с Тирратом и Лаларри. Огненный пришел утром, был зол, подавлен. Мои мужья уговаривают впустить дракона в семью и своё сердце, но я пока не готова. ОН еще не прощен.

Предсказала она нам детей, любовь, воспетую в веках, очарование нового Имэннари, свет и мир для всех. А потом отец и дочь откланялись, поручив Дайскё самому вести хронику нашей семьи. Для этого ему были переданы две очень толстые тетради в хрустально-прозрачных, будто стекло, переплетах.

Любимый гладил золотые буквы с нашими инициалами своими совершенными, музыкальными пальцами. Все же он такой серьезный! Мне доставляет невероятное удовольствие делать из него жадного до любви безумца, чтобы тянулся за моей лаской, бесстыдной и сладкой, видеть отражение своей страсти в его глазах. Единственный тайерри из всех, познавший любовь!

— Ирриш! — позвала я. Алые глаза недоверчиво поднялись ко мне от пола, — Я должна с тобою поговорить наедине. Милый? И ты тоже, любимый! Оставьте нас!

Оба снежных суженых вышли за дверь, но оставались рядом на случай моей негативной реакции. Я встала с кресла, прошлась по комнате. Как сказать покорному и в общем-то неплохому дракону, что не люблю его? Нас друг другу навязали, боги решили все за нас!

— Может… — начала было я, но дракон, явно подготовленный советами кое-каких княжон, протащил меня к стене, прижал к ней и впился в мои губы мучительно-жадным поцелуем. А мыслями атаковал так, что только успевай осознавать! И страсть его, и радость-гордость-обиду-надежду на прощение-любовь-потребность во мне как в воздухе, мечту на полет — пусть даже исполосует его золотая! — Т-ты… р-р-р! Иди ко мне!!!!

Столицу полностью восстановили! Белоснежные дома чередовались с серовато-серыми, ведь у гномов были месторождения белого мрамора, но их было недостаточно на все постройки. Бордовые и морковно-оранжевые крыши из черепицы привезли санды. Оказывается, они превосходные гончары: из глины они делают и посуду, и черепицу.

Алые с золотом Врата с почетным караулом (добор и отбор новых стражей начался сразу же после нашей свадьбы), штандарты Ченнатов с четырьмя драконами: алым, ледяным, лазурным и золотистым реяли над Дворцом Императоров. Те же круги улиц, фонарики на крышах и под домами, благоуханные кусты роз и плодовые деревья в маленьких палисадниках. Вновь выставили скульптуры в Садах Императора, отстроили фонтаны с цветными струями.

Мы с мужьями часто сидели на лоджии и любовались Имэннари под светом пяти лун. Волшебные ночи, когда в полной мира и любви тишине я ощущала их руки на своих волосах, гладила белоснежные головы Иррао и Дайскё на своих коленях. Тиррат и Лаларри сидели, будто два семаргла, напротив друг друга на балюстраде, и позволяли мне и ветру любоваться своими чеканными лицами, длинными волосами цвета лазури и ночи. Темной ночи, полной любви и счастья.

Ирриш выдыхал в воздух золотисто-алые искры, которые танцевали и складывались таинственными узорами. Мою привязанность он ощущал отныне целиком и полностью — та ночь примирила нас, связала навсегда.

Уннури получили золото, продукты, часть земли и семян, и утопали на родину. Все выдохнули с облегчением, ведь опасение быть раздавленным так и посещало головы жителей города.

Синевато-серые исполины были сильны просто невероятно, так что их неуклюжесть и неповоротливость были нарицательными в этом мире. За их помощь, однако же, простили даже разрушенную стену Магической Академии. Она одна, помимо Дворца, пережила нападение черных вандалов, и вот на тебе! Директор Диннеро только закрыл глаза на миг, а потом просто махнул рукой, после чего великаны, потоптавшись со смущением на своих резких лицах, ушли получать награду. Император, счастливый от того, что стройка подошла к концу, долго жал один из пальцев самого старшего уннури, благодарил и обещал дружбу на веки вечные.

Гномы составили очень большую общину! Они теперь были держателями Банка, открыли Кузницу, где ковали безумно красивые мечи, кольчуги и так далее. А еще полностью монополизировали алкогольную отрасль! Их вина и настойки были невероятно вкусные и крышесносительные. Без них не обходилось ни одно торжество. А их у нас было за это время порядком. Два стража, что помогли нам в их подгорных ходах, отныне первые сказочники в их стране: теперь они в подробностях, которые множатся год от года, рассказывают о наших путешествиях. По их рассказам выходит, что мы с Вольфи ходили под горами едва ли не годы, пока, наконец, не нашли добрых, благородных, сильных и отважных стражей, которые нас обогрели и спасли. Мы с Вольфи уже обменялись письмами и посмеялись над этим. Мой друг — что один, что второй — в полном порядке и довольстве. Живут в клане рыже-коричневых шиассов, самых мирных из всех них.

Столица праздновала с гномьими настойками одну свадьбу за другой. Все будто хотели ощутить радость жизни, торжество ее над смертью.

Вышла замуж Ледалли за Палоррия! Молодой волк не сразу, но перестал смотреть на меня как на шоколадный торт. Потребовались три месяца и два мордобоя, чтобы его убедить в простой истине: я не стану ему супругой никогда. Тогда-то и стала его осаждать вдовая невеста Ледалли. Их видели в Садах, у водопадов. Свидания были бурными, с истериками, рыками волка, криками и слезами принцессы. Палоррий сдался на милость победительницы и признал: ее покой и довольство важнее всего в мире. Приехали волки, чтобы просить руки Ледалли. Аэннар Ченнат устроил такой пышный прием, так важно восседал на троне с нами всеми по бокам, что поначалу гости сомлели.

Молодой вождь был покорен величием империи, он с гордой головой чеканными шагами прошел к трону и присел на одно колено. Вначале он торжественно поклялся в верности нам, как правящей Звезде Богов, затем каялся, что не помог нам в войне, пояснив, однако, что в то время в клане были свои проблемы. И только потом испросил позволения взять в жены «чудеснейшую из женщин». Ледалли сверкала глазами, оглядывая высокомерно зал с гостями. Тиррат сжал ее руку предупредительно. Сколько можно? Ее поведение и так огорчает всех ее близких. Я уже привыкла, да и при моих любимых она старалась делать вид обычной любящей золовки. Император радостно заулыбался и вручил свою капризную дочь в руки Палоррия со словами: «Впредь не жалуйся, волк! Теперь это твоя проблема!». Мы с Тирратом и Лаларри долго смеялись, рискуя нажить себе врага в лице счастливой новобрачной. Она было надулась на нас, но поняла, что может навсегда прослыть сварливой принцессой людей, и тут же заулыбалась.