Дикий. Его неудержимая страсть (СИ) - Савицкая Элла - Страница 24

Мне кажется, я дышать перестаю, пытаясь понять как и почему? Он ведь не принимает ничего. Зачем сегодня? Для чего?

Кешнов раскидывает в стороны руки и, закинув голову назад, трясет ею и победоносно смеется. Публика начинает муравьями мельтешить вокруг, толкая меня в плечи, прорываясь вперед, а меня словно парализовало.

Я слишком хорошо знаю историю его семьи, чтобы поверить, что он вдруг самолично понюхал что-то или принял. Матвей к себе на метр не подпускает наркоманов. Находясь в какой-то прострации, обвожу глазами светлый зал, суетящийся народ, пытаясь собрать мысли, но не получается. Все, что я могу, это просто следить за счастливым Кешновым, пожимающим руки всем и каждому, пока спускается вниз из октагона. Его треплют по плечам, хлопают по спине, а он отвечая каждому довольной улыбкой, вдруг обнимает какую-то брюнетку за шею и притаскивает к себе. Она без разговоров оплетает его талию своей ручищей и начинает вести в сторону раздевалок.

Знаете, бывает такой момент, когда сердце начинает биться тяжело и словно загнавшись? Когда происходящее вокруг воспринимается чьей-то выдумкой, коверкающей реальность.

Я смотрю вслед Матвею, отчетливо осознавая, что стою на разгоряченных углях, и стоит сделать несколько шагов вперед, как я пройду по ним и упаду в непроглядную пропасть. А что мы делаем, когда стоим над обрывом? Правильно. Испытываем судьбу и подходим все ближе и ближе, в эгоистичной попытке доказать себе, что именно я не упаду. Так, как я сейчас.

Не чувствуя пола под ногами, направляюсь вперед, с каждым сделанным шагом ощущая, что там за дверью находится та самая пропасть, которая затянет меня вниз и раз и навсегда прекратит мое существования. Кажется, окружающие идут совсем в другую сторону, раз за разом отталкивая меня назад, словно не подпуская ближе, но я не чувствую абсолютно ничего. Ноги привыкли к жару углей, и сейчас как будто точно зная, что меня ждет впереди, я просто делаю эти последние шаги. Мир вокруг превратился в этот узкий коридор со сдвигающимися стенами и опускающимся потолком.

Подсознательно я уже знаю, что меня ждет, но до последней секунды стараюсь не думать. Мысли материальны и имеют свойство превращать фантазии в реальность, поэтому я гоню их подальше. Просто шаг вперед, второй, третий. По телу холодная дрожь, как перед прыжком в неизвестность. Запертая дверь. Последний уголек, поворот ручки вниз, и… мой полет в пропасть.

Я ведь догадывалась, что увижу здесь. Чувствовала, а все равно каждую клетку пронзает такой болью, что становится невыносимо. Где-то очень глубоко я всегда знала, что однажды упаду. Но не думала, что столкнет меня именно ОН…

Матвей стоит боком к двери, в его руке бутылка с водой, которую он пьет жадными глотками, а со спины его обнимает ушлая девка, безнаказанно блуждая своими грязными руками по голому, влажному после боя торсу и уже собирается забраться под резинку шорт, когда Кешнов поворачивает на меня голову. Вероятно, хотел послать, посмевшего помешать идиллии, но замирает. Пару секунд всматривается в мое лицо, медленно моргает, потом поворачивает голову на даже не смутившуюся шалаву и снова на меня. — Ри? — секунда, две, три, опять непонимающий взгляд на брюнетку, — А ты тогда кто?

Включаем Макса Фадеева — Останься

Марина

— Эй, я вообще-то Оля, — остатки самолюбия дешевки дают о себе знать максимум надутыми губами, но думаю, ее не особо смутил тот факт, что Матвей даже имени ее не знает.

Кешнов отстраняется от девки, все еще пытаясь понять что к чему, я же обвожу её с ног до головы пустым взглядом.

Она действительно похожа на меня общими чертами. Примерно такой же рост, тёмные распущенные волосы, кожанка… Похожа, но не я.

Матвей бы никогда нас не спутал, если бы не наркотики. Только для меня и моего сердца, так внезапно переставшего биться, это не оправдание.

— Пошла отсюда, — кивком головы указываю на дверь, войдя внутрь раздевалки.

Брюнетке дважды повторять не нужно. Она пробкой из-под шампанского вылетает из комнаты.

Поворачиваю голову на Матвея и не без боли позволяю себе посмотреть на него. Разбитая губа, рассеченная бровь и ссадины по всему телу — только некоторые последствия боя. Есть внутренние и невидимые на первый взгляд, но их он почувствует завтра…

Кешнов сжимает виски, но не выглядит виноватым. Скорее потерянным. Жмурит глаза и снова тянется за бутылкой воды. Сейчас его сознание разбросано как кусочки пазла, поэтому он ещё не в состоянии понять, что только что произошло.

— Ри, иди ко мне, — отставив бутылку, ловит меня за талию и тянет к себе.

Целует шею, гладит спину, что-то говорит, но я не слышу. Провалилась в пустоту. Максимум на что способна — это глубоко втягивать в лёгкие терпкий родной запах, потому как понимаю, что скорее всего делаю это в последний раз. Прикрываю глаза, запоминая этот момент и запечатывая его под несколькими замками.

Мои эмоции будто смылись водой. Ни ревности, ни злости. Я могла бы разнести здесь все, вымыть той сучкой все полы, а Матвея кастрировать, но нет… в этом больше нет никакого смысла. Мои эмоции закончились. Я больше не способна выносить всего этого. Нет сил терпеть и ставить запятые. Матвей только что сам поставил жирную точку в наших отношениях, а мне теперь остаётся принимать новую реальность.

Глаза жгут собирающиеся слезы обреченности. Я всегда думала, что не существует ничего, что могло бы нас разлучить. Никакие ссоры и недопонимания не в состоянии разбить то, что мы создали буквально вытаскивая друг друга из ямы, в которой находились еще несколько лет назад. Я старалась быть рядом, но каждый день смотреть на то, как Матвей все глубже утопает снова в грязи и тянет меня за собой, я больше не в состоянии. Если бы я не зашла, он возможно бы, трахнул ее. Трахнул эту девку думая, что на ее месте я, и даже бы не вспомнил на другой день. Хочется верить, что этого бы не случилось. Что так или иначе сознание бы дало понять, что перед ним не я, но точно этого узнать невозможно. А что произойдет в следующий раз?

Крепко сжимаю веки чувствуя, как вакуум внутри увеличивается и засасывает в черноту все сильнее. Из уголков глаз стекают слезы, но я быстро стираю их, чтобы он не заметил. Буквально силой выбираюсь из крепких объятий и проморгавшись нахожу его спортивную сумку на скамейке.

— Поехали домой.

Пока мы идём к выходу, нас останавливают десятки желающих переброситься с Кешновым парой фраз, поздравить, похлопать по плечам. По традиции зовут в клуб, и Матвей бы с удовольствием сейчас продолжил празднование в честь себя, но не сопротивляется, когда я отказываюсь за нас двоих, потому что банально не в состоянии.

Словно в тумане доходим до парковки.

Я сажусь за руль Порше, но едва завожу мотор, как Матвей вдруг обхватывает моё лицо ладонью и поворачивает к себе. Приближается так близко. Горячее дыхание обжигает мои губы, глаза с расширенными зрачками впиваются в лицо.

— Куда мы едем, Ри?

С усилием заставляю себя улыбнуться.

— Домой.

Говнюк улыбается чужой улыбкой. Смотрю на него и не узнаю. Большой палец гладит мою щеку. Я чувствую это прикосновение всеми клетками, его горячее дыхание рядом с моим ртом. Матвей склоняется, чтобы поцеловать меня, но я отворачиваюсь, одновременно начиная движение машины.

Дергаю головой, вырываясь из его захвата, и быстро выруливаю на трассу, проглатывая полный горечи ком.

Бывает такое состояние, когда все эмоции и ощущения в одно мгновение притупляются. Ты вроде и делаешь что-то, но на автопилоте, потому что собственное тело отключает все жизненно важные способности, чтобы поберечь себя. Вот и я так сейчас.

Еду вперёд, по адресу нашего дома. Точно знаю, что сделаю потом, но пока ещё ничего не ощущаю. Как будто оттягиваю момент того, когда позволю себе понять происходящее.

Я почти не помню, как мы приезжаем домой, как поднимаемся на лифте и входим в квартиру.