Чингисхан. Демон Востока (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 105

Бывший проконсул не привык к такому обращению, поэтому повисла пауза. В итоге, придя к каким-то выводам и оценив риски, Феодор встал.

— Разреши сесть, консул, — с полупоклоном попросил он.

— Садись, — разрешил Флавий Аэций, а затем продолжил, будто не было никакой заминки. — Во-вторых, я хочу узнать политические расклады среди местных нобилей. На кого можно рассчитывать, на кого лучше не рассчитывать, а на кого рассчитывать вообще нельзя. В-третьих, меня интересует истинное состояние лимитанеи, обозримые угрозы извне, изнутри, а также, раз уж ты прибыл из Испании, истинное положение вещей с иберийскими легионами. Выкладывай всё, как есть. Если я буду удовлетворён полнотой сведений, что ты мне дашь, я уверяю тебя, ты не пожалеешь. Проконсульства я тебе обещать не могу, но ты, гарантированно, получишь себе почётное место при дворе императора, если не разочаруешь его, конечно.

Феодор не стал торопиться с ответом. Ему снова потребовалось что-то около минуты, чтобы всё взвесить. Флавий Аэций любил работать с такими людьми — думают долго, но зато ответы ценны. На место его поставить всё равно бы пришлось, он неверно понял расклад во взаимоотношениях императора и консула, поэтому предыдущая выволочка была неизбежна и хорошо, что они пришли к ней так рано.

— Меня интересует конкретика, консул, — вздохнул Флавий Маллий Феодор. — Я пришёл не с пустыми руками и точно не с пустой головой, поэтому мне нужно точно знать, что именно я получу за всестороннюю поддержку императора и тебя.

— Если окажешься полезен, то получишь место при дворе императора — это раз, — ответил на это консул, — комит священных щедрот потерял доверие императора, поэтому, есть шанс, что им станешь ты — это два. Мало? Тогда можем рассмотреть перспективу передачи тебе во владение некоторых земель освобождённой Италии, когда мы её освободим, конечно. Готы вырезают нобилей, иногда под корень, поэтому кое-какие земли обязательно окажутся ничьими. Тебе этого достаточно?

Бывший проконсул Африки вновь задумался.

— Меня устраивает, — произнёс он, спустя полминуты. — Доставай пергамент и перо, сейчас я озвучу список имён, которые тебе лучше очень хорошо запомнить.

— Что за имена? — Аэций вытащил из выдвижного ящика писчие принадлежности и установил перед собой чистый пергамент.

— Заговор против императора, — широко заулыбался Феодор. — Ну что, уже достаточно ценно, да?

/9 июля 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, пригороды г. Вероны/

— Как всё идёт? — спросил Эйрих.

— Знаешь, а тут неплохо… — ответил Хродегер.

Теперь уже бывший тысячник, страдающий от эпизодических болей старых ран, решил, что с него хватит. Он получил у Сената свои пятьдесят югеров под Вероной и начал их обрабатывать. Деньги у него есть, много денег, поэтому он решил начать со строительства основательного дома, где будут жить поколения его потомков.

— Не ожидал я, что ты так скоро спечёшься, — усмехнулся Эйрих.

— Сам доживёшь до моих лет, вот тогда и узнаешь всё… — заулыбался Хродегер. — Мой отец всегда мечтал о собственной земле, чтобы обрабатывать её, кормиться с неё и мирно растить детей. Она и была у него, пусть общинная, но всё равно, отчасти, своя… А потом пришли гунны, и он был вынужден взять в руки оружие.

— Как звали твоего отца? — спросил Эйрих.

— Друдгаудом, — ответил Хродегер. — Он погиб на переправе через Дунай — отправил плот с нами, матерью и сопливыми юнцами, а сам остался защищать рейкса… С тех пор я его не видел, а это значит, что он уже давно мёртв. Даже тело его не нашло упокоения, но он, хотя бы, погиб с оружием в руках. Я не хочу, чтобы мои сыновья пережили что-то подобное. В тот раз, лёжа в беспамятстве от лихорадки, я видел своего отца. Он сказал мне, что я должен заботиться о семье.

Он пролежал в лихорадке довольно приличное время, пребывал на грани жизни и смерти, поэтому неудивительно, что мёртвые воспользовались шансом что-то сказать ему.

— Я не осуждаю твой выбор, — вздохнул Эйрих. — Только настолько хороших тысячников мало, практически нет. Вот как мне быть теперь?

— Найдёшь среди молодняка. Я уверен, что там полно таких, как я, — усмехнулся Хродегер. — На ужин останешься?

Пока что они с женой и детьми поставили походный шатёр, ведь римские работники закончат дом только ближе к середине осени. Эйрих неожиданно задумался о том, что можно ведь и так — жить мирно, растить детей…

— Нет, мне надо заехать ещё на один надел, — покачал головой проконсул.

— Что ж, пойду я тогда, впереди много работы, — вздохнул Хродегер.

— Успехов тебе, — пожелал ему Эйрих и забрался на Инцитата.

Хродегер действительно был не один, кто решил завязывать с войной. Из его тысячи подало заявку на выделение земли аж сто сорок девять человек, причём сразу вместе с ним. Пришлось расселить их подальше друг от друга, чтобы не случилось ничего в будущем.

Эйрих выехал на полевую дорогу и направился к земле старейшины Куруфина, временно прекратившего участие в заседаниях Сената по причине необходимости устройства семьи. На самом деле, с этим легко могли бы справиться его сыновья, но у них тоже есть по пятьдесят югеров, поэтому старик вынужден нанимать работников в городе и лично контролировать все процессы.

— Эй, подожди меня! — раздалось из-за спины.

Проконсул обернулся и увидел спешащую к нему Альбоину. Она ехала на пегой лошади, а из-за спины у неё торчало несколько удочек. Пришлось ему остановиться и дождаться её.

— Ты что здесь забыла? — удивлённо спросил Эйрих, когда дева щита подъехала.

— Я уже заждалась, когда же ты меня позовёшь на рыбалку! — ответила та с улыбкой. — У меня всё есть, поехали прямо сейчас!

— Вообще-то, я тут не просто так, у меня разговор к почтенному Куруфину… — начал Эйрих.

— Потерпит пару-тройку часов! — отмахнулась Альбоина. — Поехали! Я знаю тут одно местечко!

Эйрих задумался, посмотрел в её пронзительно честные болотисто-зелёные глаза, после чего решительно кивнул.

— Потерпит, — вздохнул он. — Давай, показывай своё местечко…

Местечко оказалось на излучине реки, где природа очень удачно оборудовала достаточно крутой склон, с которого хорошо будет закидывать удочку сразу на глубину.

О местной рыбе Эйрих был осведомлён мало, потому что ни разу ещё тут не рыбачил, но всё зависело от того, какую наживку припасла Альбоина.

Взяв в руки нож, Эйрих срезал пару веток и быстрыми движениями смастерил два упора для удочек, после чего оперативно вырыл яму для будущей добычи, а Альбоина сняла с коня несколько попон и начала оборудовать костёр с котелком.

Когда приготовления были закончены, Эйрих с наслаждением уселся на берегу с удочкой.

— Ловила уже что-нибудь? — спросил он у девы щита.

— Да, я уже набралась опыта в рыбной ловле, — ответила та с некоторой гордостью.

— Везёт вам, — вздохнул Эйрих. — Никаких тебе забот — знай воюй, когда надо, а в остальное время отдыхай.

— С тобой иногда очень трудно даже встретиться, не то что поговорить, — пожаловалась Альбоина. — А я ведь помню твоё обещание.

— Я тоже помню, — улыбнулся Эйрих. — Ну что, давай рыбачить?

Охотников до червя в этой реке нашлось прилично. Эйрих сумел поймать двух карасей и даже одну форель. Альбоина поймала двух хариусов, после чего удача начала ей изменять и несколько неизвестных рыб безнаказанно ушли со щедрой добычей в желудках.

— А может… — произнесла Альбоина и начала неловко приближаться к Эйриху.

— Сначала приготовь мне ужин, женщина, — усмехнулся Эйрих.

Примечания:

1 — Витражи в V веке н. э. — они тогда, в современном нам облике, уже существовали, но конкретно в Западной Римской империи, в Равенне и Венеции, были представлены в виде мраморных решёток или же тонких мраморных пластин, просвечивающих на солнце. Предтечей витражей являлись витражи из эллинистического Египта IV-III веков до н. э., где изобрели стеклодувную технологию. Ведь, после начала изготовления стекла, идея буквально витала в воздухе, пронизывая лёгкие и головы мастеров, получающих в ходе производства кучу ни для чего не пригодного брака.