Злодейский путь!.. Том 7 и Том 8 (СИ) - Моргот Эл - Страница 10

Однако теперь его чувства переменились. В них появилась… надежда? Она была небольшой, как розовый цветок среди сотен безжизненных растений, остовами застывших на склонах пика Черного лотоса, но это было и не важно. Как яркий белый луч она словно пробила брешь в его глухой обороне.

Дом, милый дом. Раньше Шен пытался заставить себя принять все как есть. Теперь же он впервые позволил себе подумать о том, как все здесь может со временем измениться.

Тихо скрипнули входные двери. Черный замок встречал сумраком и тишиной.

Перед тем, как сделать следующий шаг, Шен развернулся к Муану.

— Аннис сказала, они строили печать возле залы Глубинной тьмы.

Прославленный мечник кивнул. Вместе с хозяином Проклятого пика он быстро преодолел пустующие серые залы, чуть задержав взгляд на розовом цветке, стоящем на столике в «чайной» комнате. Кажется, по горшку побежала пара глубоких трещин, но у Муана не было времени разглядывать его.

Шен пронесся по коридорам, снизив темп лишь у помещения перед залой Глубинной тьмы. Издалека он заметил черные линии, начерченные на полу. Остановившись, он обвел их взглядом, а затем оббежал вокруг, изучая темные углы.

— Его здесь нет! — в сердцах воскликнул он, хватаясь за волосы.

— Чего нет? — уточнил замешкавшийся у порога Муан.

— Того песенника, по которому Риту рисовала печать! Аннис сказала, что песенник остался возле печати. Я рассчитывал найти его, чтобы понять, что именно сотворила Риту и как все исправить!

Муан молча смотрел на него, нахмурившись и не зная, что теперь предпринять. Шен потер лоб, а затем вскинул голову и произнес:

— Значит, его забрал Рэн.

— Рэн?

— А кто же еще? Он был здесь последним. Вероятнее всего, он и забрал.

— Как не вовремя он улетел.

— Разве он вообще делает хоть что-то «вовремя»?

— Нужно узнать у главы ордена, когда он вернется.

Шен кивнул. Он еще раз медленно прошелся из угла в угол, внимательно осматриваясь по сторонам и чуть надеясь, что мог не заметить песенник в первый раз.

Проходя мимо дверей в залу Глубинной тьмы, он замер и обернулся. Какое-то время он пристально глядел на двери, а затем произнес:

— Что-то не так.

Муан подошел к нему.

— Я должен проверить Глубинную тьму прямо сейчас.

Старейшина пика Славы ухватил его за правую руку и повернул ту так, чтобы была видна белесая метка, в которую обратилась четырнадцатиконечная проклятая звезда.

— Что, если ты больше не можешь противостоять Глубинной тьме? — пристально глядя на него, спросил он.

— Это нужно проверить. Не беспокойся, я не склонен к самоубийству и не пойду вперед, если почувствую, что не в состоянии противостоять давлению Глубинной тьмы.

Муан молча провел большим пальцем по его ладони с белой отметиной.

— Если окажется, что Глубинную тьму больше никто не может сдержать, перед нами возникнет проблема посерьезнее секты Хладного пламени, — добавил Шен.

Муан нехотя кивнул, признавая его правоту.

— Подожди меня здесь. Пообещай мне, что не зайдешь внутрь, что бы ни почувствовал.

— Ты…

— Уже забыл, как Глубинная тьма подействовала на тебя в прошлый раз? Возможно, окажется, что мне будет сложно ее сдерживать. Я не хочу тратить силы еще и на то, чтобы вывести тебя.

Муан недовольно поджал губы.

— Хорошо.

— Обещаешь?

— Я… обещаю, — выдохнул мечник.

— Что ж… — Шен мягко забрал у него свою руку и, отступив на шаг, развернулся к дверям.

Створки перед ним, казалось, были чуть приоткрыты. Это беспокоило, ведь в обычной ситуации они с Муаном давно бы ощутили давление Глубинной тьмы, если б в дверях образовалась щель.

Толкнув одну створку, Шен боком проскользнул внутрь и плотно прикрыл за собой двери.

В помещении царил полумрак, но привычной гнетущей атмосферы не ощущалось. Старейшина пика Черного лотоса осмотрелся по сторонам и не увидел ни черных щупалец, ни надвигающегося облака тьмы, ни света, вырывающегося из расщелины. Место казалось покинутым.

Глаза Шена потрясенно расширились, сердце пропустило удар. Он сделал несколько быстрых шагов вперед.

Вокруг было достаточно светло, чтобы хорошо рассмотреть окружающее пространство. Шен хотел позвать глубинного писаку, но отчего-то не мог заставить себя произнести слова вслух. Они словно комом застряли в горле, голос пропал. Шен шел вперед по тянущемуся к расщелине мосту, и не мог поверить в то, что видит. Глубинной тьмы здесь нет. Нет вообще. Ее нет.

Это всего лишь пустой полуразрушенный зал.

«Система! Что происходит? Почему ты ничего не говоришь?! Почему не сказала мне раньше?!»

Шен сделал следующий шаг и краем глаза заметил, как зажглись под ним линии печати. Виски пронзила острая боль, а в ушах закричали голоса. От неожиданности он схватился за голову и зашатался, чуть не упав.

«Ублюдок!»

«Чертово отродье! Ты нас всех убил!»

«Сдохни в мучениях!»

«Ты виновен в ее смерти!»

«Ты виновен в наших смертях!»

«Выродок!»

«Если бы тебя не существовало, мы все еще были бы живы!»

«Ты виновен в наших смертях!»

«Твоя жизнь — это проклятье!»

«Ты всех убиваешь!»

«Отродье!»

«Почему ты один еще жив?!»

«Умри! Умри! Умри!»

«СДОХНИ!»

Крики разрывали барабанные перепонки. Шен сжал голову руками, пытаясь избавиться от них, но те не становились тише. Он согнулся и упал на колени.

«Проклинаю! Проклинаю! Ты виновен!»

Шен почувствовал, что тонет в этом вое. Он зажмурился, словно пытаясь отгородиться тем самым от криков, и будто провалился в серую мглу. Он открыл глаза, и вновь закрыл их, не чувствуя никакой разницы. Затем заморгал, и дымка стала постепенно развеиваться.

Шен стоял перед ним на коленях. Он так привык к тому, как выглядит, что не сразу осознал, что перед ним другой человек. Этот Шен определенно был другим, поставь их рядом — и разве возможно спутать? Как же он мог водить за нос стольких людей все это время, притворяясь им? Система применила какой-то прием, и всех постигла избирательная слепота?

Черная меланхолия отражалась во взгляде его застывших глаз. Руки безвольно болтались вдоль туловища, а в ранке на губе, которую он закусил, выступила кровь.

— Я делаю это не потому, что сдался, — произнес он, и Шен отметил, что голос его звучит глухо, совсем не так, как мог звучать бы в пустом зале.

— Просто я не хочу все еще больше усугублять, — продолжил «тот» Шен. — Это место… хранит отголоски твоей жизни. Но ты сама никогда не сможешь возродиться ни в одном из миров. Когда я думаю об этом… раньше мне казалось это ужасно несправедливым… теперь же подобная мысль успокаивает. Мы не сможем встретиться после смерти. Но мы оба сольемся с потоком вечности, так, словно нас никогда и не было. Не думаю, что это больно. Нас не будет существовать. Поэтому мы ни о чем не сможем пожалеть.

В глаза ударил калейдоскоп серых точек, словно взметнувшая пыль внезапно вознамерилась напасть. Мир закружился.

Сдерживая накатившую тошноту, Шен поднес руку ко рту и до крови укусил указательный палец. На подушечке стали быстро набухать багряные капли. Шен с силой провел пальцем по линиям печати, нарушая контур. Его кровь зашипела, словно вступая в химическую реакцию, а линии печати потухли. Мгновенно все исчезло, будто было лишь наваждением. Шен рухнул на пол, перекатился на спину и какое-то время лежал так, раскинув руки и глядя в потолок.

— Черт… это так…

Почему эта печать активировалась сейчас? Просто остаточная сила после того, как Глубинная тьма исчезла, или это подарочек, оставленный Ером специально для него?

Но тот Шен прав: больно лишь пока существуешь, сожаления реальны лишь пока живешь. Необратимость, которую он выбрал… Никаких новых попыток. Просто: конец.

И все же его чувства и эмоции остались здесь, он даже записал свои воспоминания. Должно быть, ему все же было страшно исчезнуть окончательно.

— Меньшее, что я могу для тебя сделать, — это помнить о тебе, — прошептал Шен.