Авиатор: назад в СССР 4 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 22

Ещё бы вспомнить, что действительно в распорядке указано в это время. Обычно, все занимаются своими делами: спортгородок, читают, что-то рисуют или придаются любимому делу — сохраняют горизонтальное положение на кроватях.

— Вы даже распорядок не знаете. Какой из вас офицер получится, когда вам неведомы элементарные вещи. Доложите своему командиру, что вам объявлен выговор.

— Есть выговор. Разрешите идти?

— Идите, — ответил он, но с места не сдвинулся.

Я повернулся к шокированный Жене и взял её за руку.

— Я вам сказал, товарищ курсант, идти, а не продолжать шашни мне здесь водить с какой-то девкой, — снова завёлся Брусков.

Чего он только добивается?

— А вам, дорогая моя, лучше бы заняться домашними делами. Развели здесь, дом свиданий! — обратился он к Жене.

Моя девушка взглянула на меня и, медленно кивнув, подошла ближе к Брускову. Блин, неужели сейчас вмажет ему?

— Если вы всегда так разговариваете и пытаетесь самоутвердиться, то в данном случае ваша попытка провалилась. Всего хорошего, — сказала она и повела меня к КПП.

Ух, и устроит он мне сладкую жизнь крайние дни в училище! Может когда приедет комиссия немного успокоится?

В увольнение на этой неделе я так и не попал. Через Тёмыча передал Жене, что не буду стараться убежать в самоход. Надо потерпеть хотя бы до сдачи экзаменов.

Во время одной из пар самоподготовки решил смотаться на лётный тренажёр к Борисову. К моему большому удивлению, мне повстречался там и Нестеров.

Приятно было видеть, что Николаевич продолжает жить полной жизнью. Сейчас он как раз выполнял полёт на тренажёре.

— Петь, нога будет болеть. Может, закончим? — спросил у него Борисов, намекая на до конца не восстановившуюся конечность Нестерова.

— Ничего, Иваныч. Терпимо. Сейчас пару фигур и на посадку.

Николаевич как раз выполнил «бочку» с переходом на переворот, выводя потом самолёт почти у самой земли.

— Дорвался Нестеров, да Иван Иваныч? — улыбнулся я, запивая бублик чаем.

— Ещё не отпустило его. Время нужно. Главное, что на стакане не «сидит». Вы как там? — спросил Борисов, откложив в сторону тангенту для связи с кабиной тренажёра МиГ-21.

— Сами знаете. Держимся. Дни до выпуска некоторые считают.

— Дааа… ситуация у нас, конечно. Этот Брусков очень неадекватен. Зря его назначали.

— А как так вышло, Иван Иванович? Неужели никто не видит, что он вредит в открытую и специально?

Ответить на мой вопрос Борисов не успел, поскольку Нестеров закончил свои виртуальные полёты и подошёл к нам в аппаратную.

— Ух, — смахнул он пот со лба. — Даже вспотел, как в настоящем полёте. Чего обсуждаете?

— Есть тут один, парень квадратный, Петь. Помнишь такого? — спросил Борисов у Нестерова.

— А как же! Постоянно от него выговор у меня висел, — ответил Николаевич, тяжело присаживаясь на стул напротив своей кружки с чаем. — Борщев тут не причём, кстати. Ему сверху так сказали сделать, вот он ему и не мешает.

— Да как так, Николаевич? Теперь весь выпуск надо положить за хотелки какого-то замполита? — спросил я.

— Борщеву покровители этого Брускова что-то обещали. Один из них, кстати, приедет председателем выпускной комиссии. Так что ничего не боится, наш Брусок, — ответил Нестеров, отпивая чай. — Иваныч, можжевельник в настой добавил?

— Шиповник и можжевельник. Хорош? — ждал полной оценки своей чайной палитры Борисов.

— О, да! Лучше, чем в прошлый раз. Я сразу побежал потом в туалет. А с бегом, сам понимаешь, у меня сейчас не очень. Чуть было не произошёл аварийный сброс, — посмеялся Нестеров вместе с Борисовым.

Хорошо, что эти мужики шутят, но мне не очень хочется смеяться после всех злоключений от нашего нового замполита.

— Отправил он, значит тебя в эту потовыжималку, — сказал Нестеров. — Сейчас многих будет туда отправлять. Там все штаты сейчас укомплектовываются полностью до штатов военного времени. Пехотинцев-резервистов даже мобилизуют.

Ещё бы я этого не знал! Главное, чтобы там подготовка велась нормальная, а не как обычно: две серии по три патрона — пристрелочные и зачётные — и отрапортовали, что все готовы.

— Ты когда приедешь туда, есть у меня пара ребят знакомых в тех авиационных полках. Попробую через них тебя в нормальную часть определить. Если что, на Крутова в Москве выйдем, — сказал Борисов.

— Думаете, он станет помогать? — спросил я. — Не родственник я ему, да и педантичный он сильно.

— В долгу он у тебя, так что есть у тебя возможность сделать один телефонный звонок ему, — похлопал меня по плечу Борисов и протянул конфету «Взлётная».

Перед началом государственных экзаменов, нас собрали в актовом зале. В парадной форме нас рассадили по классным отделениям, чтобы выслушать приветственное слово председателя комиссии. Фамилию его нам так и не назвали, поскольку Голубев её и не знал.

— Басолбасов, мой юный друг, неведомы мне планы верхних штабов. И не обязаны они доводить до целого майора вроде меня состав комиссии, ты меня понял? — ответил командир роты в очередной раз на вопрос о личности председателя.

Оно и правда — будто это что-то поменяет. У всех курсантов прошёл период возмущения порядками товарища замполита. Все просто терпели до выпуска, стараясь, лишний раз не залететь.

— Как думаешь, кто там председатель? — спросил у меня Тёмыч.

— Ну, ты чего, Басолбасов что ли? Какая разница? На тебя это уже не повлияет, — сказал я.

— А вдруг? Скажет, что будем перераспределять. Аннулирует наши назначения и всё — поеду я далеко и надолго. Ещё Света расстроится…

— Тёмыч, панику отставить! Во-первых, наше распределение было предварительным, а значит не окончательное. А во-вторых, у тебя всё ровно. Кто в инструкторы пойдёт уже определили.

— Встать! Смирно! — скомандовал комбат, который сидел рядом с нашим ротным на первом ряду.

В зале появился Борщев в сопровождении Брускова и зама по науке.

— Вольно. Присаживайтесь, — громко сказал Борщёв, продолжая следовать со своей делегацией за стол возле сцены.

Сам начальник училища занял своё место за трибуной для выступлений и начал доводить порядок сдачи экзаменов.

— Сначала сдача экзамена по физической подготовке и параллельно междисциплинарный экзамен. Упражнения на физо стандартные. Вопросы, выносимые на экзамен, вам известны тоже.

Надо сказать, что цвет лица Борщева соответствовал его фамилии. Да и Брусков выглядел взволнованным, налил два полных стакана воды из графина на столе и сразу выпил.

— У кого есть вопросы? — спросил Борщёв, но из зала ответить никто не успел.

В зал вошла та самая комиссия, состоящая из нескольких человек. Одного из них я узнал сразу, как и многие сидящие рядом со мной.

А ведь когда-то, этот генерал казался мне не совсем приятным человеком. Но сейчас я, рад его появлению.

— Крутов? — произнёс я вслух, вскакивая с места вместе со всем курсом.

Генерал-майор совместно с делегацией из нескольких человек следовал к трибуне, готовясь принять доклад от полковника Борщева.

Поприветствовав нас, он дал команду всем занять свои места и встал за трибуну, предварительно отдав свою фуражку одному из членов комиссии.

— Товарищи офицеры и курсанты. Разрешите от имени Главнокомандующего ВВС и руководства Министерства Обороны СССР передать слова приветствия и напутствия. Осталось вам преодолеть три рубежа на пути к лейтенантским погонам…

Продолжалась вступительная речь генерала несколько минут, за которые он познакомил нас с каждым из членов комиссии. Не мог он пройти мимо и нынешней ситуации в Афганистане.

— Скажу, что работы много. Подавляющее большинство из вас будет выполнять свой интернациональный долг. Враг, сразу вам скажу, хитёр и получает достаточно большую поддержку из-за рубежа.

При этих словах в зале послышался шепот, переросший в негромкие реплики и волну удивления. Крутов не прерывал этот курсантский порыв обмена мнений друг с другом, а дал толпе самой успокоиться.