Маверик (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 43

Чем выше ступень доспехов, тем обычно элегантнее и совершеннее они выглядят — каждая деталь на своём месте, каждое сочленение идеально подогнано. Его же броня весьма угловатая и громоздкая с тяжёлыми наплечниками и высоким воротником, защищающим шею полукольцом. Из чего я делаю вывод, что это максимум ступень D.

Из оружия у него виднеется Магазинный автомат, свисающий через грудь на ремне, пистолет в кобуре и длинный нож на поясе.

Григорий «Добряк» Кондаков

Вид: Человек

Класс: Мастер Стрельбы

Редкость: Серебро

Способности: Точная наводка, Расширенный магазин, Сокрушительный залп

Ранг: Квазар

РБМ: 484 единицы

Клан: Отсутствует

Должность: Отсутствует

Статус: Оценивает ситуацию

— Как-то ты не тянешь на Добряка, — замечаю я.

— Я забыл плюшевого мишку дома, — скрипит в ответ незнакомец.

— Ты, главное, не расстраивайся.

— Постараюсь, — так же сухо парирует он.

Приблизившись, мужик замирает на расстоянии пяти шагов от меня и молчит. Визора не видно, скорее всего рассмотрел меня ещё до начала разговора. Наконец, он спрашивает со вздохом:

— Почему ты решил, что будет хорошей идеей войти к нам без спросу?

— Потому что общаться телепатически я пока что не научился.

— Ковбой, ты начинаешь меня утомлять.

— Так уж я влияю на людей, — с улыбкой пожимаю плечами.

— Хорошо, что тебе нужно?

— Воспользоваться вашим Телепортариумом.

— И всё?

— И всё.

— Тогда чего ж ты, ковбой, зашёл со стороны реки? — недоверчиво уточняет он. — В том направлении нет выстоявших деревень. Одни леса и хищные твари, что сожрут и не заметят. Значит, ты телепортировался сюда. А поскольку мне запросов не поступало, прыгал ты на окраину деревни. Если бы ты просто путешествовал, зачем такие сложности? Может, потому что ты хотел нашу факторию издали разведать, чтобы сподручнее было её атаковать?

— Забавная теория. А по центральной улице я, будучи гениальным лазутчиком, попёрся, чтобы вашими избушками полюбоваться?

— А ты не хай наши жилища. Прекрасные образцы русского деревянного зодчества, между прочим. Некоторые ещё при Николае отстроили.

Этот мгновенный переход от просторечия к высокому стилю заставляет меня сощуриться. Григорий не настолько недалёкий, как может показаться на первый взгляд.

— Зачем ты по улице пошёл? — продолжает он. — Быть может, чтобы отвлечь наше внимание, пока твои подельники факторию окружают?

— В чём ещё обвинишь? Титаник тоже я потопил?

— Это мы выясним, — обещающе заявляет он.

Всё это время я сканирую его слова, пытаясь определить эмоции и распознать ложь. Её не чувствую, зато полно подозрительности, настороженности и напряжённости. Открытой агрессии нет, но мне Добряк не доверяет. Впрочем, с чего бы он поступал иначе.

— Ты волостной старшина что ли? — прищурившись, спрашиваю я. — Или становой пристав, застрявший здесь с началом всего этого веселья? Потому что на сельского старосту не тянешь, как бы не старался.

Мои слова не вызывают у него особого отклика, в том числе в эмоциональном фоне. Значит, не угадал.

Григорий молчит и переводит взгляд мне за спину, где уже несколько секунд как усиливается запах одного из дозорных.

— Чисто, — раздаётся сзади мужской голос.

А я вновь оглядываю фигуру собеседника и, наконец, пазл складывается. Въедливость, подозрительность, манера держаться и то, как умело обращается с оружием. Оно вроде смотрит в сторону, но один удар сердца, и его хозяин сможет, чуть развернув корпус, перехватить автомат, чтобы высадить в меня всю очередь.

— Нет. Не старшина и не пристав. Военный, — уверенно говорю я.

Мой визави чуть склоняет голову набок и выдаёт хорошо заученной скороговоркой:

— Сотник второй Красноярской сотни Енисейского городового казачьего полка Кондаков Григорий Семёнович. Божьей милостью глава фактории Выезжего Лога.

Приподнимаю шляпу и отвечаю:

— Егор Стрельцов, лучше Егерь, глава фактории Уайтклэй.

— Это в каком же краю такой городок находится, Егерь?

— В Америке, в Небраске.

— Занятно. Есть у меня дальний родственник, что службу несёт в Россбургском казачьем полку. Надеюсь, жив остался в этой кутерьме.

— То западное побережье, от нас не ближний свет.

Закатное солнце, тем временем, окончательно скрывается за горизонтом, и окрестности окутывает вечерний сумрак.

— Ты один, Егерь? — Григорий пристально смотрит мне в глаза.

— Нет.

— Тогда где соратники?

— Меня прикрывают. Так же, как сейчас мне в затылок смотрит винтовка оттуда, — указываю себе за спину большим пальцем на незаметное окно чердака на противоположной стороне улице. — Так и мои спутники держат тебя на прицеле. Чтобы никто из нас не глупил, верно?

Мои слова Добряк встречает спокойно и невозмутимо. Лишь его движения приобретают мягкую плавность того, кто готов среагировать на любой сигнал опасности, уходя с линии огня.

— Чего ты хочешь, Егерь?

— Я же сказал. Воспользоваться вашим телепортом.

— Ребёнок у вас? — мрачнеет Григоирй. — К чему всё это? Неужели мы бы не договорились, если бы ты просто запросил проход к Телепортариуму?

Хмурюсь, потому что в стройной мелодии нашей беседы проскакивает фальшивая нота.

— Какой ребёнок? О чём ты? — чувствую, как морщится лоб.

— Хочешь сказать, что мальца вы не похищали? — недоверчиво переспрашивает мужик.

— Мы сюда прибыли двадцать минут назад. Понятия не имею, о чём речь, но скажу твёрдо: к вашим проблемам мы не причастны.

Предводитель Выезжего Лога молчит и настороженно изучает меня.

— Час назад Мишка, сын одного из наших жителей, исчез. Мы сегодня затеяли небольшое гулянье. Все заняты подготовкой, не уследили.

— Следы?

— Ведут прочь из деревни, но сегодня весь день ветрено. Их замело, поэтому возникли сложности с поиском.

— Если покажешь, откуда он стартовал, и дашь что-то из вещей потеряшки, я его найду.

— Ты к тому же ищейка? — выгибает бровь казак.

— Можно сказать и так.

Добряк долгую минуту молчит, обдумывая мои слова. Взвешивает потенциальный риск против возможной пользы и, в конечном счёте, медленно кивает.

Уже через минуту мы подходим к одному из домов, где всё вытоптано десятками ног. Жители суетились, пытаясь помочь, но сделали только хуже. Мой новый знакомый барабанит кулаком по двери, и та резко распахивается, открывая нам женщину лет тридцати. Глаза на мокром месте, дико волнуется и явно хотела бы увидеть сына, а тут всего лишь мы.

— Настёна, принеси какую-нибудь вещь Мишутки. Кофту или куртку. Подойдёт? — он бросает быстрый взгляд на меня.

— Да.

— Вы бы лучше искали! — выкрикивает мать. — Он же там один!

— Настёна, не спорь, так надо, — уверенно заявляет Григорий.

Женщина исчезает за дверью, и вскоре мне в руку падает несвежая мятая футболка с принтом тигрёнка. Под напряжёнными взглядами сельчан я обнюхиваю принесённую вещь, идентифицирую нужный запах и отдаю майку Анастасии.

— Пошли, — бросаю спутнику.

Тот не спорит. По пути успеваю отбить сообщение Накомис, чтоб не волновалась.

— Что ты там пишешь? — бдительно спрашивает казак.

— Рассказываю всем, какой ты обаяшка, — сарказма в моём голосе хватит на троих.

— Я не собираюсь извиняться за то, что пытаюсь уберечь своих людей от беды.

— И не жду. Пишу я, что отошёл вам помочь с одной проблемой, чтобы мои люди не начали город перепахивать в поисках меня.

— У них бы не получилось, — роняет Григорий.

— Это ты так думаешь, — со смешком отвечаю я.

Двигаемся мы, забирая на север, и вскоре выходим за пределы деревни. Всё это время я чую постепенно выветривающийся след мальца. Чую отчётливо и ясно, словно он прошёл здесь минуту назад. Из ксаридов получились бы действительно великолепные ищейки.