Новая жизнь 7 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 1

Я сижу на нашей семейной кухне и мне неловко. И это несмотря на то, что я давным-давно выработал в себе правильную реакцию на любое вторжение в свою жизнь, научился отстаивать свои принципы и разучился краснеть. Придумать ситуацию, в которой мне было бы неловко — это надо постараться. В данном случае все усложняется тем фактом, что в выходной день рано с утра на кухне меня встретила мама. Это само по себе необычно, мама у нас по утрам в выходные компенсирует необходимость вставать и готовить завтрак по будням и спит почти до обеда.

Так что я искренне надеялся, что мне удастся спокойно пройти в свою комнату и лечь, потому что события вчерашнего вечера меня изрядно утомили. Тут и сведения от Натсуми, тут и первое собрание Клуба Экзорцистов на территории Логова Злодейки (Томоко перепугалась ротвейлеров, один подошел и понюхал ее), тут и вступительная речь Кексика, которая заявила что мой друг — ее друг, а моя любовница — соответственно ее любовница и что добро пожаловать, но помните что вход — одна иена, а выхода не существует. Подумайте в общем. Присутствие мило улыбающейся Натсуми добавило жути в происходящее и как мои девчонки оттуда не убежали — загадка.

Кстати, после заседания Клуба и организационных мероприятий — я был остановлен классическим «а вас, Штрилиц, я попрошу остаться» — госпожой Бьянкой. Вообще надо сказать, что в столь юном возрасте все эти языческие забавы с обрядом плодородия — не надоедают и воспринимаются с восторгом. И тем не менее — я решил, что моя спина достаточно зажила, чтобы наконец появиться дома. Все время у Кексика тусить — так можно в ней совсем раствориться, она не понимает, но у каждого человека свое, личное пространство должно быть, куда даже партнеру и особенно партнеру ходу нет. В юности как-то я сделал такую вот ошибку — и жил с одной девушкой и учился и даже работал. Видели друг друга двадцать четыре на семь. Ничего удивительного, что через некоторое время «прошла любовь, завяли помидоры».

Потому я сказал твердое «нет» в ответ на инсинуации Кексика о том, что «Шизуку все еще надо тренировать, а то она на третьем оргазме сознание теряет». Шизука и так со стеклянными глазами ходит и постоянно улыбается (Шизука и улыбается! Сюрреализм какой-то…) да на стенки натыкается, словно кошка, которая валерьянки обожралась. Таким вот образом у нее скоро и мозгов не останется, одни рефлексы. Причем половые. Уверен, ей ночью сосиску к лицу поднеси — на автомате лизать примется. Нет, конечно, здорово что она теперь меня не убить, а оттрахать будет стремиться, но если так все пойдет дальше, то первое от второго не сильно по результату отличаться будет. Вырастим мы с Кексиком секс-машину нам на головы, а потом сами под столом прятаться будем и молится, чтобы не нашла. Все-таки увлекается Кексик экспериментами в самом экстремальном их виде. Оно понятно, первым делом нужно градацию установить — от крайних проявлений, выяснить диапазон… но все равно немного жутко. Это как тот султан из мультфильма про Золотую Лань, который так жаждал золота, но в конце концов стал в нем тонуть. Перебор.

Тем не менее — Шизука осталась в Логове. Говорит, дома пусто и грустно, а тут… и глазами так — зырк на Бьянку. Краснеть она давно уже перестала, но что она в виду имеет — нетрудно догадаться. И ладно, нравится ей у Кексика в ногах валятся связанной — ну и пусть. Я об этом потом подумаю, по заветам несравненной Скарлет О’Хара — так я решил и домой пошел… правда только утром. А что вы хотели? Надо было все же Шизуке помочь… и Кексику тоже, у нее руки очень устают от этой постоянной вибрации… мы вообще в последнее время как будто операторы тяжелой строительной техники — так и вибрационную болезнь подхватить можно, руки ходуном ходят, откуда в маленькой девушке столько силы и выносливости? И гибкости, да. И … как бы это качество назвать? Растягиваемости? Растяжении?

Хорошо, у помощника Бьянки, того самого дядьки с грустными глазами — куча инструментов в машине была… мы у него электролобзик и перфоратор заняли. А еще я подумал, что кто-кто, а Шизука явно свой талант в землю зарывает. После тренировок Бьянки она теперь сможет в AV индустрии переворот сделать — уверен, что фигура у нее не сильно изменится, а потому — вот вам мечта японского менеджера средних лет, основного потребителя всей этой лоли-тематики. А судя по выносливости — на ней взвод солдат умрет от истощения.

— Таак… — тем временем говорит моя мама и достает еще один журнал из стопки. На журнальной обложке нарисована девушка в костюме монашки, вернее — в косплее монашки, потому что от монашеского одеяния на ней такая вот шляпка как в комедии «Монашки против жандармов» с Луи де Финесом, а все остальное — крайне не монашеское, например веревки в стиле шибари по всему телу. Да, а еще у девушки очень… очень большие груди, с огромными сосками. В сосках — пирсинг, вставлены кольца, от колец идет цепочка куда-то вниз. На щеках румянец, позади нее — другая монашка, с грудью поменьше и хлыстом в руках. На первый взгляд налицо конфликт, та, что с сиськами поменьше — поймала ту, у которой побольше и сейчас оторвется на ней за генетическую несправедливость и «отрастила себе тут!».

В принципе ничего так журнальчик и картинка очень зажигательная и в другое время я бы обязательно внимание обратил, но когда такую вот литературу в руках мама держит — как-то не по себе. Так и представляется разговор о пестиках, тычинках и прочем «откуда дети берутся и почему аист не при делах».

— Аа… папа дома? — говорю я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Папы дома нет со вчерашнего дня — отвечает мама, перелистывая страницы фривольного журнала: — а Хината вчера отпросилась у Айки переночевать. Так что мы с тобой сегодня дома одни. Ты волнуешься, оставшись с мамой наедине?

— Да ничего подобного! — отрицаю я: — одни, так одни.

— Вот! — поднимает палец мама: — вот об этом я и хотела с тобой поговорить. — она кладет ладонь на стопку журналов. Журналы толстые и лежат друг на друге, так что я не вижу их обложек, но интуиция подсказывает мне что вряд ли это «Сад и Огород» или там «Советы домохозяйкам».

— Сегодня мы с тобой будем разговаривать о сексе — твердо говорит мама и слегка краснеет. Смотрит на меня. Я смотрю на нее в ответ.

— А… ты что-то хотела узнать? — осторожно спрашиваю я: — это не мое, дело, но если у вас с папой что-то не получается — может лучше вам к специалисту обратиться? Я, конечно, могу посоветовать, но…

— О, Аматэрасу… — мама встает и подходит к бару. Берет оттуда початую бутылку вина и бокал. Вынимает пробку-аэратор в виде мультяшной фигурки и наливает себе полный бокал. Откидывается на спинку стула и, сложив руки на груди — глядит в потолок.

— Твой отец — говорит она спустя полминут созерцания потолка: — он всегда только обещает! Обещал с тобой об этом поговорить и как всегда не поговорил! А теперь мне приходится. А я — женщина. Вот как мне с подростком про это говорить?

— Эээ… да ты не парься, мам. Давай сделаем вид, что ты про это поговорила — предлагаю я: — в принципе я основное знаю, что и куда вставляется и… давай на этом и закончим. Меня если что Бьянка научит, у нее опыт есть.

— Ну-ка прекратить! — хлопает по столу ладонью мама, бокал подпрыгивает, посуда звенит, а она морщится от боли и потирает ладошку: — Нечего! Не будут моего сына случайные девки обучать! Мало ли чему она тебя научит. Может плохому?

— Бьянка-то? Она может … — вспоминаю как уходя рано утром из Логова Злодейки — бросил последний взгляд на нашу кровать, где лежали вповалку Бьянка, Шизука и Рыжик, прикрытые только простыней и собственным целомудрием… правильно, которого у нас нет. Рыжик в процессе не участвовала, она под утро из ночного клуба приперлась, разделась и с нами спать завалилась, холодно ей одной, видите ли. А мы полночи Шизуку укрощали, устали, вымотались, но были довольны прогрессом, ею и друг другом. Так что целомудрие всех участников было невозвратно потеряно где-то в процессе укрощения строптивой.