Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь - Анжело Алекс - Страница 15

Мы бесцельно передвигались с места на место, игра только началась, и пока хотя бы один ключ был в наших руках, она, по словам Даниэля, не закончится. Так мы могли контролировать ситуацию, не дать победить никому другому.

Надеюсь, Клайм и Ридж справятся, сохранят наше преимущество и страховку, позволяющую вот так просто и не спеша шататься по улицам студенческого района.

Мы свернули за угол, оказавшись в переулке между домами. Скелет насильника неуклюже последовал за нами. Он продолжал постоянно звать меня, так что я уже возненавидела его потусторонний шепот. Мне казалось, будь он чуточку живее, то пускал бы слюни, как какое-нибудь животное. Очень гуманно позволять некромантам тревожить могилы преступников. Унижения после смерти, издевательство над их телами – это как раз то, что необходимо этим мерзавцам.

В тесном переулке окна домов выходили вплотную к низкому забору. Некромант перемахнул через ограду и уже на другой стороне, положив обе ладони на стекло, надавил – рама беззвучно отъехала, позволяя забраться внутрь.

– Сторожи, – коротко бросил некромант оживленцу, изгородь заканчивалась на уровне его плеч. – А ты давай ко мне.

– Даниэль, ты хотя бы тон голоса меняй, когда ко мне обращаешься, – проворчала я, неуклюже пытаясь вскарабкаться наверх. Бедро жгло, еще и в руках чувствовалось какое-то напряжение, но скорее всего из-за адреналина. Сердце уже долгое время стучало как безумное, а ладони потели из-за постоянного ожидания засады.

– Если ты обращаешь внимание на такие мелочи… – насмешливо начал Даниэль.

– Это не мелочи, некромант, а обычное уважение. Кому понравится, что ты обращаешься к нему с тем же видом и тоном, каким отдаешь приказы трупу? – Маг смерти хотел помочь мне спуститься, но я не позволила, хоть и неуклюже, едва не порвав плащ о столб, сама спрыгнула на землю. Уже распрямившись в полный рост, серьезно добавила: – Никому.

– Наставления. Что же дальше? Проповеди будешь мне читать? – неодобрительно поинтересовался Даниэль, шире распахивая окно и забираясь внутрь.

– От проповедей я далека. – Вцепившись в протянутую ладонь и оттолкнувшись от земли, встала на подоконник, пригибая голову, чтобы не удариться о верх оконного проема. – Но, Даниэль, если такой пустяк для тебя слишком, задумайся, перед тем как просить меня остаться: а уживемся ли мы?

Границы отношений обозначаются сразу – или так, или никак. Неуважения к себе я не потерплю.

Вопрос остался без ответа, и воцарилась гнетущая тишина. Я спрыгнула на пол и сняла маску.

Некромант остался на месте. Сложно было сказать, разозлили его мои слова или обидели. Может, ему вообще плевать… Маска скрывала лицо Даниэля, заслоняла от меня его эмоции и чувства.

– Я в уборную. Хочу помыть руки после кладбища. – Я сделала лишь шаг, когда, вскинув шест, Лефевр перегородил мне путь.

Сердце подскочило, а я застыла в ожидании, умоляя и прося: «Сделай что-нибудь, скажи, пойди навстречу. Не позволяй мне сомневаться в тебе».

– Будь осторожнее. Перед началом мы затворили дверь в этот дом, чтобы все думали, что он не участвует. Но кто-то мог свериться с картой и забраться внутрь, – сказал Даниэль, отводя шест в сторону.

Разочарование. Не это я ожидала услышать, не об этом просила, и уж точно я не должна была принимать слова Лефевра близко к сердцу. Но вопреки здравому смыслу они ранили меня – я желала как можно скорее остаться одной.

– Ясно. Позову, если на кого-то наткнусь, – процедила в ответ и, обогнув диван, стоящий в центре комнаты, вышла.

Скрывшись с глаз некроманта, остановилась. Из-за темноты я видела лишь очертания предметов, и то благодаря часам на стене, циферблат которых едва заметно мерцал.

Надо на время забыть о случившемся, иначе я еще больше накручу себя и расстроюсь.

Следуя собственному решению, пустилась на поиски уборной. Дом, в который мы забрались, обладал более скромной планировкой и обстановкой, чем мой, – узкие коридоры, скромная прихожая, плетеные коврики без ворса под ногами, никаких картин на стенах, хотя, по моему скромному мнению, это скорее плюс, чем минус, на потолке нет роскошных тяжелых люстр, лишь неприметные светильники из мутно-белого стекла со сверкающей – вероятнее всего, металлической – каемкой по краям.

За первой попавшейся дверью обнаружилась кладовая с полками во всю стену и всяким хламом – пыльной посудой, вещами, сложенными в стопки, и несколькими стульями. За второй находилась чья-то спальня, крохотная, с кроватью, аккуратно застеленной покрывалом с подвернутыми краями, и широким комодом. Третья попытка отыскать уборную оказалась победной.

– Вот это больше похоже на правду – на жизнь обычных людей, – прошептала я, найдя удивительное сходство уборной с обычным квартирным санузлом.

Комнатка в доме Клайма напоминала уборную дорогого ресторана, в зеркале которого считает нужным сфотографироваться каждая посетительница.

Потом заполняют свои страницы в социальных сетях туалетными фоточками…

Единственным отступлением от привычного был цветочный горшок, поставленный в углу, с почти зачахшим растением – видимо, из-за отсутствия солнечного света.

Помыв руки, я не могла оторвать взгляд от цветка – еще живого, но на грани, буквально несколько дней, и из земли будет торчать сухая ветка, которую без сожаления выдернут из горшка и выкинут.

Мы с Даниэлем не торопились, если, конечно, территорию дома не решат исключить из игры.

Я присела на корточки с видом ботаника, заполучившего редкое растение для изучения. Без посторонней мысли протянула руку и коснулась засохшего и шершавого, как наждачная бумага, листочка.

– Черт! – выругалась, когда часть листка отломилась, оставшись в моей ладони. Наваждение это или помутнение рассудка, но я была уверена, что причинила растению боль. – Извини. Я не хотела. Пожалуйста, прости…

От руки отделился клочок тумана, мерцавшего искрами – зеленый свет озарил мое озадаченное лицо, – и прильнул к растению, заботливо укутал, как мать родное дитя, и возродил…

Цветок вытянулся, распустил новые листья, что нежно коснулись моей щеки, и я почувствовала благодарность, тепло, безумную радость, взорвавшуюся, как взрывчатка в тесном пространстве – звучно, броско, разрушительно.

Растение перестало расти. Туман исчез. Я сглотнула, чувствуя сухость в горле. До меня медленно, но верно доходила вся глупость и опасность поступка, который я только что совершила. Пусть это вышло случайно, но последствий никто не отменял.

– Я попала…

Вскочив на ноги, схватилась за голову.

Это же надо было так вляпаться! Если кто-то узнает… Если на нас решат напасть всерьез… Подождите-ка…

Я остановилась. Посмотрела на цветок. Опустила руки и прислушалась к тишине.

А если никто не узнает? Я ведь не напала на участника игры, это всего лишь безобидная магия в уборной. В уборной без окон… Хм, может, и выйдет.

Поправив белую повязку на плече и одарив подозрительным взглядом пышущее здоровьем растение, словно его уже давно подкармливали удобрениями, я вышла в коридор.

Надеюсь, хозяева дома не заметят изменений, а то не буду же я гробить цветок, только приведя его в порядок, лишь бы избавиться от доказательств. Жалко.

Пару раз завернув не туда, я все же попала в знакомый коридор, ведущий в комнату с окном, через которое мы с Даниэлем пробрались внутрь.

Остановилась, решая: рассказывать ли некроманту о том, что натворила? Может, лучше промолчать? Если сама забуду об этом, то и другие не узнают.

Внезапно я расслышала приглушенный грохот. Растеряв все мысли, рванула вперед и ворвалась в комнату, застав неприглядную картину – Даниэля, сидящего на диване, будто он расслабленно упал на него, решив глянуть телевизор, и девушку, склонившуюся над ним. Всего пара сантиметров разделяла их лица.

Чтобы кто-то застал некроманта врасплох? Почти невозможно. Только если он сам этого не позволил…

– Что здесь происходит? – нахмурившись, решительно поинтересовалась я.