Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" (СИ) - Чайлд Линкольн - Страница 43
- Предыдущая
- 43/813
- Следующая
Лицо д’Агосты несколько секунд было задумчивым.
— Об этом Коффи я мог сказать вам кое-что с самого начала.
— Что же?
— Дерьмо он от жёлтого котёнка.
— Ах, Винсент, — сказал Пендергаст, — у вас такой колоритный язык.
35
Пятница
В её кабинете, угрюмо отметил про себя Смитбек, ничего не изменилось: всё вплоть до последней мелочи находилось на прежних местах. Журналист плюхнулся в кресло с ощущением того, что это уже было.
Рикмен вернулась из приёмной с тонкой папкой. На лице её застыла несколько натянутая улыбка.
— Сегодня вечером открытие! — напомнила она. — Придёте?
— Да, конечно, — ответил Смитбек. Рикмен подала ему папку.
— Прочтите это, Билл, — чуть напряжённо сказала она.
НЬЮ-ЙОРКСКИЙ МУЗЕЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ
ВНУТРЕННИЙ МЕМОРАНДУМ
Уильяму Смитбеку-младшему от Лавинии Рикмен. Относительно неозаглавленной работы о выставке «Суеверия»
Вступает в силу немедленно, и впредь до дальнейшего уведомления ваша работа в музее будет определяться следующими условиями:
1. Все интервью для текущей работы должны проводиться в моём присутствии.
2. Записывать интервью на плёнку или на бумагу вам запрещается. В целях согласованности и экономии времени я принимаю на себя обязанность записывать все беседы и отдавать вам отредактированные тексты для включения в текущую работу.
3. Обсуждение музейных дел с сотрудниками или находящимися в музее лицами запрещается без моего письменного на то разрешения. В подтверждение того, что вы поняли эти условия и согласны с ними, распишитесь внизу.
Смитбек перечитал текст дважды, затем поднял взгляд.
— Ну? — спросила Рикмен, склонив набок голову. — Что скажете?
— Давайте кое-что уточним, — заговорил журналист. — Мне запрещается разговаривать с кем-нибудь, скажем, за обедом, без вашего разрешения?
— О музейных делах. Совершенно верно, — подтвердила Рикмен, поправляя на шее пёстрый шарф.
— Почему? Разве документ, который вы разослали вчера, не связывает меня по рукам и ногам?
— Билл, сами знаете почему. Вы зарекомендовали себя как ненадёжный человек.
— Чем же? — сдавленно спросил Смитбек.
— Насколько мне известно, вы носились по всему музею, разговаривали с людьми, не имеющими отношения к теме вашей работы, задавали вопросы, не касающиеся новой выставки. Если вы думаете, что можете собирать сведения о… э… о недавних событиях, то я должна напомнить вам о семнадцатом пункте вашего контракта, который запрещает использовать сведения, не санкционированные мною. Ничто, повторяю, ничто, имеющее отношение к этой трагической ситуации, санкционировано не будет.
Смитбек выпрямился.
— Трагическая ситуация! — взорвался он. — Почему не сказать прямо: убийства!
— Пожалуйста, не повышайте голос у меня в кабинете, — отрезала Рикмен.
— Вы наняли меня писать книгу, а не пресс-коммюнике на триста страниц. В музее за неделю до открытия самой большой выставки произошло несколько убийств. Хотите сказать, этого не должно быть в книге?
— Я и только я решаю, чему быть в книге, а чему нет. Понятно?
Смитбек покачал головой. Рикмен встала.
— Это становится утомительным. Немедленно подписывайте документ, или с вами будет покончено.
— Покончено? Меня застрелят или сожгут?
— Я не потерплю такого легкомыслия у себя в кабинете. Либо вы примете эти условия, либо я немедленно приму ваш отказ от работы.
— Отлично, — сказал Смитбек. — В таком случае я предложу рукопись коммерческому издателю. Вам эта книга нужна не меньше, чем мне. И мы оба знаем, что я могу получить солидный аванс за утаиваемые сведения об убийствах в музее. Поверьте, эти факты мне известны. Целиком и полностью.
Лицо Рикмен покрылось мёртвенной бледностью, однако она продолжала улыбаться.
— Это явится нарушением вашего контракта, — веско произнесла она. — Музей пользуется услугами уолл-стритской юридической фирмы «Дэниелс, Соллер и Макгейб». Вы наверняка о ней слышали. Если вы совершите такой поступок, вас немедленно привлекут к суду за нарушение контракта, как и литагента, и издателя, у которого хватит глупости заключить с вами договор. Мы приложим все силы, чтобы выиграть дело, и я не удивлюсь, если после суда вы никогда уже не сможете работать журналистом.
— Это грубое нарушение моих гражданских прав, предоставленных первой поправкой к Конституции[17], — хрипло выдавил Смитбек.
— Ничего подобного. Мы просто будем добиваться судебной защиты по факту нарушения контракта. С вашей стороны это отнюдь не явится героическим деянием, и о нём не напишет даже «Таймс». Билл, если вы всерьёз подумываете о таком поступке, я бы на вашем месте сперва проконсультировалась с хорошим адвокатом, показала ему контракт, заключённый с вами музеем. В нём комар носа не подточит. Или я готова немедленно принять ваш отказ.
Она достала из стола второй лист бумаги и оставила ящик открытым.
Громко загудел селектор.
— Миссис Рикмен? Звонит доктор Райт.
Рикмен сняла телефонную трубку.
— Да. Уинстон. Что? Снова «Пост»? Да, я поговорю с ними. Ты послал за Ипполито? Хорошо. Положив трубку. Рикмен подошла к двери.
— Удостоверьтесь, что Ипполито пошёл к директору, — сказала она секретарше. — А что касается вас, Билл, то на обмен любезностями времени у меня больше нет. Если не подпишете соглашения, то собирайте вещи и проваливайте.
Притихший Смитбек внезапно улыбнулся.
— Миссис Рикмен, я понял вас.
Она подалась вперёд с самодовольной улыбкой.
— И…
— Согласен с этими условиями, — закончил он. Торжествуя, Рикмен вернулась к столу.
— Билл, я очень рада, что не пришлось прибегать к крайним мерам.
Она убрала второй лист бумаги обратно в ящик и задвинула его.
— Полагаю, вы достаточно умны, чтобы понять — у вас нет выбора.
Встретив её взгляд, Смитбек потянулся к папке.
— Не возражаете, если перед тем, как подписывать, я просмотрю документ ещё раз? Рикмен заколебалась.
— Пожалуйста. Только ничего нового в нём вы не вычитаете. Возможности превратных толкований в тексте нет, искать их бессмысленно. — Окинув кабинет взглядом, миссис Рикмен взяла записную книжку и направилась к двери. — Билл, предупреждаю вас. Не забудьте подписать. Выходя, отдайте подписанный документ секретарше, копию вам пришлют.
Смитбек с отвращением скривился, глядя, как её зад раскачивается под плиссированной юбкой. Бросил взгляд на дверь в приёмную. Потом быстро выдвинул ящик стола, который только что закрыла Рикмен, вытащил оттуда небольшой предмет и сунул в карман пиджака. Закрыв ящик, он снова огляделся и направился к выходу.
Потом, возвратясь к столу, схватил меморандум и нацарапал под текстом неразборчивую подпись. Выходя, отдал его секретарше.
— Сберегите, когда-нибудь эта подпись станет драгоценной, — бросил он через плечо и с силой захлопнул дверь.
Когда Смитбек вошёл, Марго только что положила телефонную трубку. Кабинет снова находился в её полном распоряжении: работавшая там женщина-консерватор, очевидно, поспешила взять отпуск.
— Я звонила Фроку, — сказала Марго. — Он очень разочарован, что в ящике больше ничего не оказалось и что я не смогла отыскать оставшихся семенных коробочек. Думаю, он надеялся на какие-то следы этого существа. Хотела рассказать ему о письме и Йоргенсене, но он предупредил, что не может разговаривать. Похоже, у него был Катберт.
— Наверное, расспрашивал о заявке, которую выписал Фрок, — предположил Смитбек. — Разыгрывал из себя Торквемаду.
Указал на дверь.
— Почему не заперта?
Марго удивилась.
— Ой. Наверное, опять забыла.
— Что, если я запру на всякий случай?
Он повозился с дверью, потом, усмехаясь, полез во внутренний карман и медленно вынул маленькую потёртую книжку, на её обложке были отпечатаны сдвоенные наконечники стрел. И поднял, словно приз.
- Предыдущая
- 43/813
- Следующая