Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" (СИ) - Чайлд Линкольн - Страница 47

— Алгоритмы искусственного интеллекта? Ничего не понимаю, — призналась Марго.

— Ну и ладно. Не обязательно знать все тонкости. Сводится всё к тому, чтобы заставить машину мыслить более личностно. Компьютер выдаёт научно обоснованные догадки, пользуется интуицией. Например, слово «кооперативный» экстраполировано по результату наличия или отсутствия примерно восьмидесяти различных генов.

— И это всё? — шутливо спросила Марго.

— Нет, — ответил Кавакита. — С помощью этой программы можно определить размеры, внешний вид и поведение одного организма, введя ДНК одного существа, а не двух, и блокировав логику экстраполяции. Если финансирование не прекратится, я собираюсь добавить к этой программе два модуля. С помощью первого можно будет экстраполировать один вид в прошлое, второго — в будущее. Другими словами, мы сможем больше узнать об исчезнувших существах и приблизительно представить себе существа будущего. — Усмехнулся. — Неплохо, а?

— Потрясающе, — ответила Марго. Ей казалось, что её научная работа по сравнению с этой выглядит совершенно незначительной. — Как ты до этого додумался?

Кавакита заколебался, глядя на неё с лёгким подозрением.

— Когда я только начал работать с Фроком, он пожаловался на пробелы в списке ископаемых. Сказал, что хотел бы их заполнить, узнать, что представляли собой промежуточные виды. Тогда я написал эту программу. Большинство таблиц дал мне он. Мы пытались испытывать её на различных видах. На генах шимпанзе и человека, а также на бактериях, о которых имеется много генетических данных. Затем произошло невероятное. Фрок, старый дьявол, ожидал этого. Я — нет. Мы сравнили домашнюю собаку с гиеной и получили не плавные промежуточные виды, а причудливые биологические формы, совершенно отличающиеся как от гиены, так и от собаки. То же самое произошло и с некоторыми другими парами видов. Знаешь, что сказал на это Фрок?

Марго покачала головой.

— Просто улыбнулся и произнёс: «Вы теперь видите подлинную ценность этой программы». — Кавакита пожал плечами. — Понимаешь, моя программа подтвердила его теорию «эффекта Каллисто», показав, что мельчайшие изменения в ДНК иногда могут вызвать чрезвычайные изменения в организме. Я слегка обиделся, но таковы уж методы Фрока.

— Понятно, почему он так хотел, чтобы я воспользовалась этой программой, — сказала Марго. — Это революция в изучении эволюции.

— Да, только на это всем наплевать, — с горечью ответил Кавакита. — Сейчас всё, связанное с Фроком, напоминает поцелуй смерти. Очень обидно вложить во что-то душу, а потом не удостаиваться внимания научного мира. Знаешь. Марго, между нами говоря, я подумываю уйти от Фрока и присоединиться к группе Катберта. Полагаю, что смогу забрать большую часть своих исследований. Советую и тебе подумать о таком варианте.

— Благодарю, я останусь с Фроком. — Марго была оскорблена за учителя. — Если бы не он, я даже не стала бы заниматься генетикой. Я многим ему обязана.

— Как знаешь, — сказал Кавакита. — Но, с другой стороны, ты подумываешь об уходе из музея, верно? Во всяком случае, так говорил Билл Смитбек. А я всё вложил в это учреждение. Моя философия гласит: обязанности у тебя есть только перед собой. Посмотри на музейную публику: на Райта, Катберта, на всех. Думают они о ком-то, кроме себя? Мы с тобой учёные. Знаем о выживании наиболее приспособленных, о «природе с красными когтями и зубами». Принцип выживания применим и к учёным.

Марго поглядела в сверкающие глаза Кавакиты. Отчасти он был прав. Но вместе с тем Марго считала, что люди, познав жестокие законы природы, возможно, смогут возвыситься над ними.

Она предпочла переменить тему разговора.

— Значит, экстраполятор одинаково работает с ДНК и животных, и растений?

— Совершенно одинаково, — ответил Кавакита, снова перейдя на деловой тон. — Прогоняешь на секвенаторе ДНК два вида растений, затем вводишь данные в экстраполятор. Он сообщит тебе, в какой степени они родственны, а затем опишет промежуточные формы. Не удивляйся, если программа станет задавать вопросы или делать замечания. Я добавил много маленьких усовершенствований, пока работал над искусственным интеллектом.

— Кажется, поняла, — проговорила Марго. — Спасибо. Ты сделал замечательную работу.

Кавакита подмигнул.

— Теперь, малышка, ты передо мной в долгу.

— Само собой, — ответила Марго. Малышка. В долгу перед ним. Она недолюбливала людей, мыслящих подобным образом. А Кавакита сказал это не в шутку.

Он потянулся и снова чихнул.

— Я ушёл. Пора перекусить, потом надо съездить домой, переодеться в смокинг к вечернему торжеству. Сам не знаю, зачем приезжал сегодня — все остальные дома, готовятся к вечеру. Видишь, в лаборатории ни души.

— Смокинг, вот как? — сказала Марго. — Я захватила с собой платье. Нарядное, но не вечернее. Кавакита подался к ней.

— Одевайся, чтобы достичь успеха, Марго. Если начальство увидит человека в рубашке с коротким рукавом, то будь он даже гением, оно не сможет представить его себе директором музея.

— А ты хочешь быть директором?

— Конечно, — с удивлением ответил Кавакита. — А ты нет?

— Ну а просто хорошо работать в науке?

— Хорошо работать в науке может почти каждый. Но я хочу играть когда-нибудь более значительную роль. Директор способен сделать для науки гораздо больше, чем исследователь, торчащий в тусклой лаборатории вроде этой. — Он потрепал Марго по спине. — Не скучай. И не ломай ничего.

Кавакита ушёл, и в лаборатории наступила тишина.

Несколько секунд Марго сидела неподвижно. Потом раскрыла папку с образцами лекарственных растений кирибуту. Однако невольно подумала, что есть более важные дела. Когда она дозвонилась наконец до Фрока и сообщила, как мало обнаружила в ящике, он притих. Казалось, боевой дух внезапно покинул учёного. Голос его был таким подавленным, что она не стала рассказывать ему о журнале и отсутствии там новых сведений.

Марго взглянула на часики: начало второго. Программирование ДНК каждого из растений требовало много времени. Но, как справедливо напоминал ей Фрок, это первая попытка заняться систематическим изучением первобытной классификации растений. С помощью составленной Кавакитой программы она могла доказать, что кирибуту с их уникальным знанием растений классифицировали их биологически. Программа позволит ей представить промежуточные формы растений, гипотетические виды, реальные аналоги которых всё ещё, возможно, существуют в тропических лесах, где жило племя. По крайней мере таков был замысел.

Для программирования Марго требовалось отделить частицу каждого образца. После долгих переговоров с помощью электронной почты она в конце концов получила разрешение брать от образцов по одной десятой грамма. Этого было едва достаточно.

Она поглядела на хрупкие образцы с едва ощутимым терпким травяным запахом. Некоторые травы являлись сильными галлюциногенами, кирибуту использовали их для священных церемоний: другие были лекарственными и, возможно, представляли собой ценность для современной науки.

Марго взяла пинцетом первое растение, срезала кончик листа лазерным ножом. Истолкла его в ступке со слабым ферментом, который растворит целлюлозу и разрушит ядра клеток, высвободив таким образом ДНК. Работала она быстро, но тщательно, добавляла нужные ферменты, центрифугировала и титровала, затем вновь проделывала эту процедуру с другими растениями.

Последнее центрифугирование заняло десять минут, и пока центрифуга вибрировала в сером металлическом корпусе, Марго сидела, откинувшись на спинку кресла, мысли её блуждали. Она думала о том, как чувствует себя Смитбек в роли музейного парии. Со страхом гадала, обнаружила ли миссис Рикмен, что журнал исчез. Обдумывала то, что сказал Йоргенсен и что написал Уиттлси о своих последних днях на земле. Представляла себе старуху, указывающую иссохшим пальцем на статуэтку в ящике, предупреждающую Уиттлси о проклятии. Воображала окружающую обстановку: разрушенная, увитая вьющимися растениями хижина, мухи, жужжащие в солнечных лучах. Откуда появилась та женщина? Почему убежала? Потом ей представился Уиттлси — как он глубоко вздохнул и вступил в тёмную, таинственную хижину…