Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" (СИ) - Чайлд Линкольн - Страница 86

— Я пришел, чтобы увидеться с миссис Вишер, — сказал Смитбек.

— Назовите себя, пожалуйста, — монотонно произнес швейцар.

— Я — друг Памелы.

— Прошу прощения, но миссис Вишер никого не принимает.

«Швейцар сначала спросил имя, — лихорадочно думал Смитбек. — Значит, миссис Вишер кого-то ждет».

— Если вам действительно это надо знать, мой визит связан с намеченной на утро встречей. Произошли кое-какие изменения. Не могли бы вы ей позвонить?

После недолгого колебания швейцар открыл дверь и зашагал впереди Смитбека по сверкающему мраморному полу. Журналист огляделся по сторонам. Консьерж, древний и сухой словно мумия, стоял за мраморным сооружением с бронзовым верхом, скорее напоминающим крепость, нежели конторку. В глубине вестибюля, за столиком в стиле Людовика ХVI сидел охранник. Рядом с ним, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди, возвышался лифтер.

— Джентльмен к миссис Вишер, — объявил швейцар, обращаясь к консьержу.

Консьерж посмотрел на Билла сверху вниз из своей мраморной бонбоньерки.

— Да?

Смитбек глубоко вздохнул. Во всяком случае, в вестибюль прорваться удалось.

— Это связано с визитом, о котором имеется договоренность. Произошли изменения.

Консьерж ничего не сказал. Его глаза с набрякшими веками обратились на ботинки посетителя, затем на его твидовый пиджак, а затем на прическу. Смитбек молча ждал результатов экзамена. Он надеялся, что ему все же удалось слепить образ добропорядочного молодого человека из богатой семьи.

— Могу ли я спросить, кто желает ее видеть?

— Друг семьи.

Консьерж выжидательно молчал.

— Билл Смитбек, — поспешил добавить журналист. Он был уверен в том, что миссис Вишер «Нью-Йорк пост» не читает.

Консьерж опустил глаза на что-то лежавшее перед ним на конторке.

— А как насчет ее встречи в одиннадцать утра?

— Ради этого меня и прислали, — ответил Смитбек, возрадовавшись, что часы показывают лишь десять тридцать две.

Консьерж повернулся и скрылся в небольшом кабинете. Вернувшись примерно через минуту, он сказал:

— Позвоните, пожалуйста, по внутреннему телефону. Аппарат — на столе сзади вас.

Смитбек прижал трубку к уху.

— Что случилось? Неужели Джордж отменил встречу? — произнес жесткий, требовательный голос.

— Миссис Вишер, вы позволите мне подняться к вам, чтобы поговорить о Памеле?

— Кто говорит? — спросил голос после непродолжительной паузы.

— Билл Смитбек.

Последовала еще одна пауза, на сей раз более длительная.

— Я располагаю весьма важной информацией о вашей дочери. Полиция, я уверен, не сочла необходимым поделиться с вами этими сведениями. Убежден, что вам хотелось бы узнать…

— Да-да. Не сомневаюсь, что убеждены, — произнес голос с неожиданным надрывом.

— Подождите…

Трубка молчала.

— Миссис Вишер!

Послышался щелчок.

«Что же, — подумал Смитбек, — я сделал все, что в моих силах». Может, стоит подождать на скамье на той стороне улицы в надежде, что она сама выйдет из дома? Да нет, скорее всего в обозримом будущем миссис Вишер свою элегантную крепость не покинет.

У локтя консьержа зазвонил телефон. Это, конечно же, миссис Вишер. Желая избежать шумного столкновения, Смитбек повернулся и быстро зашагал через вестибюль.

— Мистер Смитбек! — окликнул консьерж.

Смитбек оглянулся. Начинался тот акт пьесы, который журналист ненавидел больше всего.

Консьерж равнодушно смотрел на него, прижав трубку к уху:

— Лифт вон там.

— Лифт?

— Да, — кивнул консьерж. — Восемнадцатый этаж.

Лифтер, отодвинув бронзовую решетку и открыв тяжелую дубовую дверь, выгрузил Смитбека в кремового цвета прихожей, чуть ли не до потолка забитой цветами. Маленький стол был весь завален конвертами. В дальнем конце наполненной тишиной комнаты виднелись двери во французском стиле, обе распахнуты. Смитбек медленно шагнул к дверям.

В просторной гостиной на пушистом ковре стояли величественные диваны и столь же величественные уютные кресла. На дальней стене виднелся ряд высоких окон. Смитбек знал, что из них открывается роскошный вид на Центральный парк. Но сейчас окна были плотно закрыты, а жалюзи опущены, что придавало комнате торжественно-мрачный вид.

Краем глаза Смитбек заметил какое-то движение. Он обернулся. На краешке дивана у стены сидела хрупкая, изящная дама с прекрасно уложенными каштановыми волосами и в очень простом темном платье. Ни слова не говоря, она жестом пригласила его сесть. Смитбек выбрал глубокое кресло напротив хозяйки дома. Между ними на крошечном столике стоял чайный сервиз; на тарелках и в вазочках были уложены разнообразные булочки и джемы, а розетки полнились свежим медом и взбитыми сливками. Однако хозяйка ничего не предложила ему: столик с яствами ожидал другого гостя. Смитбек задергался, вспомнив о том, что Джордж — тот, кого ждали к одиннадцати, — может явиться в любой момент.

— Миссис Вишер, — откашлявшись, приступил к делу Смитбек. — Во-первых, я хотел бы выразить свои соболезнования в связи с кончиной вашей дочери.

Он вдруг понял, что действительно испытывает сожаление. Увидев элегантную комнату и осознав, сколь ничтожно все это богатство на фоне трагедии, Смитбек с потрясающей ясностью почувствовал, как страдает эта женщина.

Миссис Вишер все так же молча смотрела на него, сложив руки на коленях. Возможно, она и кивнула, но в полумраке Смитбек этого не заметил. «Пора». Он небрежно сунул руку в карман и тихонько нажал на кнопку.

— Выключите магнитофон, — негромко сказала миссис Вишер.

— Прошу прощения! — Смитбек быстро вынул руку из кармана.

— Достаньте, пожалуйста, магнитофон и положите так, чтобы я могла видеть, что он выключен.

— Да-да, разумеется, — пробормотал Смитбек.

— Неужели вам абсолютно чуждо понятие порядочности? — прошептала женщина.

Смитбек, краснея, положил кассетник на стол.

— Вы выражаете соболезнования в связи со смертью моей дочери, — продолжала она негромко, — и тут же включаете этот грязный аппарат. И это после того, как я пригласила вас в свой дом?

Смитбек заерзал в кресле, всячески избегая смотреть ей в глаза.

— Да-да… Прошу прощения… Извините… Я всего лишь… Это моя работа. — Все слова казались ему сейчас нелепыми и неуклюжими.

— Понимаю. Мистер Смитбек, я только что потеряла своего ребенка, последнее близкое мне существо. Скажите, чьи чувства должны мы щадить в первую очередь?

Смитбек замолчал, пытаясь заставить себя взглянуть в глаза собеседнице. Она смотрела на него, сидя все так же недвижно, сложив руки на коленях. И тут со Смитбеком начали происходить странные вещи. Вещи, настолько противные его натуре, что он даже не сразу смог распознать свои чувства. Он испытывал смущение… Нет, не то… Вот оно! Ему стало стыдно! Возможно, он чувствовал бы себя по-иному, если бы сам наткнулся на сенсацию, сам бы откопал новость. Но притащиться сюда только для того, чтобы понаблюдать за горем женщины… Вся радость, связанная с подготовкой большой статьи, растворилась в этом новом для него чувстве.

Миссис Вишер подняла руку и указала на стоящий рядом с ней журнальный столик:

— Как я полагаю, мистер Смитбек, вы пишете для этой газеты?

Смитбек в ужасе увидел свежий номер «Пост».

— Да, — ответил он.

Миссис Вишер вновь сложила руки на коленях и продолжила:

— Мне хотелось увериться в этом. Итак, какой важной информацией в связи со смертью моей дочери вы пожелали со мной поделиться? Впрочем, не надо. Не говорите. Ведь это был всего лишь профессиональный трюк. Не так ли?

Вновь наступило молчание. Смитбек поймал себя на том, что почти с нетерпением ждет явления одиннадцатичасового визитера. Он был готов на все, лишь бы побыстрее уйти отсюда.

— Как вы это делаете? — спросила она.

— Что?

— Где вы берете все эти помои? Вам недостаточно того, что мою дочь жестоко убили. Вам и подобным вам людям хочется очернить ее память. Почему?