Верь мне (СИ) - Тодорова Елена - Страница 78
- Предыдущая
- 78/114
- Следующая
– Лестницы нет… Да и спускаться тут нельзя… – сообщаю подползшей ко мне на коленях Владе. – Вставай… – Помогаю ей подняться. – Пойдем по крыше на другой конец двора.
– Тут ведь скользко… Я упаду…
– Сними свои шпильки.
– Ха! Что ты предлагаешь? Идти босиком?
– Это надежнее. Минуса нет, не обморозишься.
Снимаю ботинки первой. Дождавшись, когда Машталер скинет туфли, хватаю ее за руку. Прижимаю к себе и буквально на буксире тяну вперед. Помимо этого притискиваю к груди нашу обувь, рассчитывая на то, что на краю сможем снова обуться.
«Саша… Саша… Держись… Живи… Только живи, пожалуйста…» – бомбит в моем сознании и множится в сердце, пока продвигаемся по зданию.
– Я больше не могу… Я замерзла и устала… Брось меня здесь… Слышишь? Я устала! – в ее крике больше нет силы. – Лучше умереть…
Ко всем моим страхам добавляется опасение, что она отключится, и мне придется ее реально тянуть. Нести, конечно же, не смогу.
– Держись… Не будь дурой… У тебя еще вся жизнь впереди… С твоим Алексом, – выдаю, закусывая от боли губы.
Так закусывая, что кровь свою пью.
Всхлипываю и постанываю, когда, оступаясь, падаем с Машталер на колени. Поднять ее снова на ноги оказывается непосильной задачей.
– Ну ты издеваешься? – хриплю я. – Влада… Черт тебя дери…
Ползем, лишь бы не лежать на месте. Точнее, конечно, я ползу и тяну ее. Щекой к щеке с этой стервой, деля на двоих этот чертов холодный воздух.
– Он любит тебя… – вырывается у нее в какой-то миг нашего пути вкупе с рыданиями.
Я замираю, прекращая все движения. Шумно вдыхая, смотрю исключительно перед собой на темное небо и далекие огни. Сердце совершает остановку, тянется куда-то вниз и, отстреливая обратно вверх, заставляет меня всхлипнуть и с дрожью толкнуть:
– Заткнись.
Однако она, как идиотка, повторяет снова и снова:
– Он любит тебя… Любит тебя…
Я понимаю, что это просто новый этап ее истерики. Но неужели я, черт возьми, должна сейчас выступать еще и как психотерапевт?! У меня самой внутри апокалипсис! Почему я должна спасать еще и ту, которая хотела меня убить и которая отняла у меня любимого?!
– Это уже неважно, – заверяю ее я. – Уже неважно!
– Нет, важно…
Скрипя зубами, веду взглядом по крыше. Вижу торчащую у одного из краев лестницу и понимаю, что нужно сходить. Иначе я ее придушу здесь. Ну, или просто отрубимся, и ночью, когда температура опустится ниже нуля, замерзнем насмерть.
– Вставай, – перебиваю бессвязный нескончаемый поток истерики. – Будем спускаться на землю… Тут почти тихо… Выстрелы далеко… Влада? – рычу зло, когда понимаю, что она не собирается мне помогать.
И в который раз за этот кошмарный вечер использую какой-то запредельный резерв собственных сил – встаю сама и поднимаю ее на ноги.
Только вот дальше…
Едва мы подбираемся к краю крыши, позади нас грохочут шаги. Вздрагивая, одновременно оборачиваемся. И тотчас застываем, когда понимаем, что бегущий на нас мужчина несется не на помощь. Машталер вскрикивает и со всем отчаянием прижимается ко мне. Я же от ужаса практически не шевелюсь. Машинально приобняв ее, таращусь во все глаза на приближающегося к нам человека, пока не замечаю, что его кто-то преследует.
Все происходит в считанные секунды.
– Стой, сука! – выкрикивает Георгиев.
Но этот безумец с жутким смехом несется дальше и, поддевая руку Влады, утаскивает ее за край крыши. Меня резко разворачивает, я пытаюсь удержать ладонь, которой она вцепилась в меня, но меня просто утягивает за ними.
Я вижу ее глаза… Вижу собравшийся в них адский страх.
Выстрел… Выстрел… И кто-то дергает меня в противоположную сторону. Наши с Владой ладони разъединяются. Я слышу ее крик и невольно вторю ему, пока не приземляюсь спиной на крышу. Один этот удар выбивает из легких воздух, а уж когда на меня следом валится Саша, кажется, что внутри что-то лопается, и удушье становится мучительным.
– Соня… – сипит он отрывисто.
Встречаю направленный на меня взгляд за мгновение до того, как видимость размыливают слезы. Сердце раздувается, заполняя все пространство под ребрами. И мне вдруг становится так тепло, так хорошо и так спокойно… Пока я не осознаю, что согревает меня льющаяся из груди Георгиева кровь.
Боже… Нет…
Нет же…
Нет… Нет… Нет…
Еще через мгновение я понимаю, что Саша роняет мне на плечо голову и обмякает.
Я обхватываю его широкие плечи руками, обнимаю, суетливо двигаю ладонями по спине... Никаких реакций в ответ.
– Нет… Не-е-е-е-т! – направляю в небо бессильный вопль боли, едва в легких появляется кислород.
Боже мой, нет… Нет…
Но… Реальность жестока.
Вот он… Настоящий поцелуй смерти, убивающий сразу двух человек.
– Бросай оружие и медленно опускайся на колени, иначе я буду стрелять! – звучит где-то рядом с нами голос Шатохина. – Ах ты тварь… Стреляю!
А дальше раздаются те самые хлопки, которые сегодня частят как фейерверки. Кто-то стонет и с грохотом валится. Но это уже не важно.
Ничего больше не важно.
42
Пожалуйста, только не он…
© Соня Богданова
«Господи, этого не может произойти… Пожалуйста, только не он… Боже мой… Боже мой!!!» – снова и снова в моей голове разгон от тихой душевной мольбы до отчаянного крика ужаса.
Вокруг нас резко становится светло. Кажется, будто наступило утро. Но я понимаю, что это невозможно. Близится ночь. А то, что озаряет мир сейчас, всего лишь вспышки мощного искусственного света, когда стрельба вокруг прекращается, и территорию, судя по звукам сирен, наполняют пожарные, «скорые» и полицейские машины.
Неподалеку от нас, создавая бурные потоки ветра и оглушая невообразимым гулом, садится вертолет. И только после этого я вспоминаю, что на этом участке крыши находится посадочная площадка с тем самым международным обозначением «Н».
– Все хорошо, – шепчет мне Даня, когда врачи скорой помощи, игнорируя мои протесты, снимают с меня Сашку. – Они забирают его, чтобы оказать помощь. Все будет хорошо, Сонь.
Но в его глазах стоят слезы. Это приводит в еще больший ужас и заставляет меня рыдать, выдавая по накалу настоящий шторм.
– Ты ранена, Сонь? – кричит Даня, пытаясь перекрыть шум вертолета. – Где болит?
Даже если бы я могла проинспектировать на физические ощущения собственное тело, ответить ему неспособна. Я просто растираю руками лицо и продолжаю плакать.
– Держись. Все будет хорошо, – снова заверяет Даня.
– У девушки серьезных повреждений нет, – выдает осматривающий меня парамедик.
«У девушки… Нет…»
А это значит, что у Сашки они точно есть. И не одно.
Господи… Это хуже любого моего кошмара. С эмоциями невозможно справиться. Если он не выживет, я и без пулевых ранений следом за ним уйду. У меня ведь уже разорвана в клочья душа.
Вертолет улетает, забирая и Сашу, и того ублюдка, который в него стрелял. Мы с Даней остаемся одни. Ненадолго, потому что вскоре на крыше появляются полицейские.
Шатохин отдает мне свою куртку, но это слабо спасает от холода. Я полностью мокрая от крови и снега. Трясусь, пока он помогает мне надеть ботинки.
– Даня… Позвони Людмиле Владимировне, – шепчу сбивчиво, пока полицейские осматривают крышу. – Сообщи, в какой больнице Саша. Пусть она приедет!
Кто еще может позаботиться о том, чтобы ему оказали должную помощь? Я просто не знаю. Может, Шатохин сам уже обо всем договорился. Но мама есть мама. Тем более такая одурелая и влиятельная.
– Окей. Не беспокойся. Я все решу.
– Все же будет хорошо? Он справится?
Мне нужны подтверждения. Хоть какие-то… Господи!
– Конечно, справится.
Он делает вид, что уверен. Я делаю вид, что верю.
Иначе не знаю, как нам это вынести.
– Все закончилось, Сонь. Сегодня все закончилось.
В тот момент расспросить не успеваю. Только всхлипываю и киваю. Нас просят спуститься. Я почти что сама, своими силами, с этим справляюсь.
- Предыдущая
- 78/114
- Следующая