Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Шувалов Александр - Страница 43

Алкоголизм М.С. Березовского можно рассматривать как одно из проявлений реактивной депрессии. Совершенное «в припадке безумия» самоубийство могло быть непосредственно связано с развившимся алкогольным делирием, а могло быть выражением витальной тоски при алкогольной депрессии.

БЕРЛИОЗ (Berlioz) ГЕКТОР ЛУИ (1803–1869), французский композитор, дирижер, музыкальный писатель. Создатель жанра романтической программной симфонии. Стремился к театрализации симфонического жанра.

Общая характеристика личности

«…Он покинул занятия медициною и поступил в консерваторию… Отец отказал ему в поддержке, и Берлиоз, чтобы не умереть с голоду, должен был поступить хористом в театр… скоро покинул консерваторию и начал самостоятельно развивать свое музыкальное дарование». (ЭСБ Биографии, т. 2, с. 143.)

«Игнорируемый правительством июльской монархии, отказывавшим композитору в официальном признании и постоянной работе, Берлиоз вынужден был зарабатывать на жизнь изнурительным трудом муз. фельетониста». (Хохлов кина, 1969, с. 23.)

К вопросу о психическом заболевании

«Страдал тяжелой формой психопатии. Основные черты личности: внушаемый, сверхчувствительный, неуравновешенный, непостоянный, беспокойный, экзальтированный. Необыкновенная аффективная вспыльчивость. Сильные истерические тенденции. После сильных аффектов отмечалось внезапное засыпание (истерическая нарколепсия?). Природа судорожных припадков неясна: или истерические, или эпилептические». (Feis, 1911; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 331.)

«Неоднократные суицидальные попытки демонстративного характера. Считал себя несчастным и преследуемым. Был склонен к эксцентричности». (La nevropathie de Berlioz…, 1906, с. 312.)

«Неустойчивая, невротичная, бионе-гативная личность». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 331.)

«Истеро-невротик». (Lange-Eichbaum, 1931, с. 90.)

Особенности творчества

«Сочинять Берлиоз начал с 12 лет (камерная музыка, романсы)… Большую роль в его личной и творческой биографии сыграла любовь к английской актрисе Генриетте Смитсон, ставшей впоследствии женой композитора. Еще в консерватории Берлиоз пишет первые значительные произведения; в их числе —“Эпизод из жизни артиста — Фантастическая симфония” (1830), в основу программы которой положены в сильно романтизированном виде события личной жизни композитора (любовь к Г. Смитсон), сюжетные положения романа де Кинсея³⁷ “Англичанин, поглотитель опиума” и фантастические элементы гетевского “Фауста”. Симфония открыла новую эпоху в программной симфонической музыке…» (Хох-ловкина, 1969. с. 23.)

«В своей “Фантастической симфонии” Берлиоз выразил в музыке свою безнадежную любовь к английской актрисе. В отчаянии композитор принял сверхдозу опиума, и ему мерещилось, что он убил свою возлюбленную и должен умереть на эшафоте. Его сон представлял собой комбинацию оргий шабаша ведьм и последующего наказания». (Dunning, 1993, с. 198–199.)

«А разве великий Берлиоз не писал свою “Фантастическую симфонию”, наглотавшись уже не пива, а настоящих наркотиков?» (Гарин, 1992, т. 2, с. 81.) «Интересное доказательство того, насколько повышается музыкальное чувство благодаря истерии, мы находим в следующем автобиографическом отрывке Берлиоза: “При звуках некоторых музыкальных произведений мне кажется, что душа моя расширяется; я испытываю неземное блаженство, которое не могут разрушить никакие мудрствования разума; привычка к анализу вызывает уже сама по себе восхищение; душевные переживания, растущие в прямом соотношении к силе и величию идей композитора, порождают вскоре странное волнение крови, пульс начинает биться сильнее, слезы, обык-новенно предвещающие прекращение пароксизма, часто влекут за собой еще-более сильный припадок. В таком слу* чае наступает болезненное сокращение мускулов, дрожь во всех членах, полное онемение рук и ног, частичный па-: ралич лицевых и слуховых нервов, я ничего не вижу, плохо слышу… Головокружение… отчасти потеря сознания”…Здесь творческий приступ похож на эпилептический припадок… “В моей теперешней груди образуется пустота, и мне кажется, что сердце под влиянием какой-то непреодолимой силы испаряется. Затем вся кожа на моем теле начинает гореть и болеть, я делаюсь красным с головы до ног; мне хочется кричать, звать на помощь, хочется, чтобы кто-нибудь меня утешил. Помешал бы моему уничтожению, удержал бы во мне убегающую жизнь, но идея смерти не представляется мне в эти минуты. Мысль о самоубийстве мне невыносима. Я не хочу умирать, напротив, я хочу жить, жить с удвоенной в тысячу раз энергией. Я чувствую страстное желание счастья и такую жажду деятельности, которую могу успокоить лишь громадным всепожирающим бешеным наслаждением, которое было бы равномерно моей неизмеримо сильной чувствительности”». (Сегалин, 1926а, с. 15, 52–53.)

«Легко воспламеняющийся, непрерывно находящийся в состоянии творческого возбуждения, Берлиоз сочиняет, переходя от одного замысла к другому: кантаты, песни (“Ирландские мелодии”), оркестровые увертюры и многое другое. С 1823 года он выступает в печати с острополемическими статьями и на долгие годы не расстается с пером журналиста». (Самим, 1999. с. 172.)

«Его жизнь, полная авантюр, его страстная душа, жажда независимости отразились в творчестве. Он создает смелую музыку, не признавая правил и условностей». (МЭБ, т. 1, с. 196.)

В биографиях многих гениев больше всего поражает их целеустремленность. Можно подумать, что они заранее знают, для чего предназначены. То, что у заурядного человека могло бы рассматриваться как «бесцелъ-ноеметание» и «неустойчивостьжизненных позиций», у гения приобретает форму вполне осмысленного выбора. Подсознательным механизмом этого выбора у Г. Берлиоза явилась его истеричность (стремление показать, проявить себя) и эмоционально неустойчивое расстройство личности. Своеобразие музыки Берлиоза, которая, собственно, и ставит его в один ряд с гениями, также во многом обусловлено своеобразием его личности (оригинальный выбор тем и их драматическая трактовка, небывалые выразительные качества оркестра, огромная эмоциональность музыки.)

БЕРНАР (Bernhardt) САРА (1844–1923), французская актриса, скульптор, литератор. В 1898–1922 гг. возглавляла «Театр Сары Бернар».

Наследственность

[Мать] «Ее упрямство отличалось кротостью, но иногда приводило к диким вспышкам гнёва; тогда мать делалась совсем белой, а под глазами у нее появлялись фиолетовые круги, губы начинали дрожать, зубы стучали, ее прекрасные глаза как бы застывали, голос становился хриплым, слова со свистом вырывались из горла; потом вены на шее вздувались, руки и ноги леденели и она падала в обморок; случалось, ее по несколько часов приходилось приводить в чувство… А так как моя бедная мама передала мне по наследству свои буйные приступы, я не могла и не хотела жить вместе с ней». (Бернар, 1991, с. 134.)

Общая характеристика личности

«…Что касается меня, то невозмутимой меня никак не назовешь, я очень активна и воинственна, и если уж чего хочу, то хочу сейчас, немедленно. Мамино кроткое упрямство не моя стихия. Нет, кровь начинает стучать у меня в висках, и я не успеваю обуздать свой порыв. С годами я остепенилась, но далеко не в полной мере. Я признаю это и страдаю от этого… Часто, будучи еще ребенком, я испытывала желание умереть, чтобы-досадить окружающим. Помню, как однажды я даже выпила содержимое большой чернильницы, после того как меня силой заставили проглотить хлебную похлебку в присутствии маменьки… Разумеется, у меня началась ужасная рвота. И в разгар пытки, которой я подвергла свой бедный желудок, я кричала обезумевшей от страха матушке: “Я умираю по твоей вине!”…Обо мне так часто говорили, что я неуправляемый ребенок, что мне нужна железная рука, что во мне сидит сущий дьявол. Тетя Фор нередко повторяла: “Эта девочка плохо кончит, у нее безумные идеи”…Отец говорил ей о приступах дикого гнева, моем единственном настоящем недостатке, которым я была обязана как состоянию своего здоровья, так и врожденному буйству характера… Приближался момент моего крещения. Я все больше начинала нервничать. Кризисы мои участились: я то заливалась слезами без видимой причины, а то вдруг впадала в отчаяние, меня охватывал необъяснимый ужас. Любая мелочь повергала меня в трепет… Я все доводила до крайности… Я палец о палец не ударила, чтобы привлечь к себе внимание, но мои причудливые вкусы, худоба и бледность, а также мне присущая манера одеваться, презрение к моде и полное пренебрежение всеми правилами приличия делали меня существом исключительным». (Бернар, 1991, с. 30, 36. 49, 51, 135, 278, 314.)