Последний и решительный (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 4

* Верхняя палата парламента Австрии до 1918 называлась Палатой Господ.

— Советы Трудящихся Всех Классов? Хм, насколько я понял из писем, Климов предлагает считать «трудящимися» и офицеров, и даже чиновников. В чём тогда различие его «Свободных Советов» с прежними Земствами и Городскими Думами, избранными при «временных» по «четырёххвостке»*?

* «Четырёххвосткой» в России в революционное время называли всеобщее, прямое, равное и тайное голосование, в отличие от выборов в царское время, с имущественными и образовательными цензами, и несколькими ступенями выборщиков.

— Кое-чем отличаются, товарищ Алгасов. По мнению Климова, каждая категория городских и сельских трудящихся должна иметь представительство в новых Советах соответствующее её процентной доле в населении данной местности, а на всероссийском уровне — в населении страны. Буржуи же могут избираться только избавившись от своего дела, путём продажи кому-то другому, но не родственнику, либо государству, и занявшись чем-то другим. Ибо иначе будет конфликт интересов, а по выражению полковника, «люди не ангелы, и большинству своя шерсть дороже государственной». Что до офицеров и чиновников, он считает, что работая на государство и получая за это жалованье от казны, они ничем принципиально не отличаются от рабочих казённых заводов, или железнодорожников государственных дорог, или служащих почт и телеграфа, или учителей. А тот, кто работает на страну, по мнению полковника, должен иметь своё представительство во власти.

— Н-да, и ведь трудно поспорить. Хитёр, хитёр этот Климов. Архиловок, как говорит Ленин. И в городах и на селе такая программа должна понравиться. Но это совсем новая теория, товарищи. Хотя, климовские проценты не напоминают ли курии на выборах в царскую Госдуму?

— Ничуть, товарищ Устинов. Курии царская власть использовала чтобы искусственно получить помещичье и буржуазное большинство депутатов. Вспомните, в помещичьей землевладельческой курии один выборщик от двух тысяч, в буржуйской городской — один от тридцати тысяч, в рабочей один от девяноста тысяч, в крестьянской один от почти полутораста тысяч! У Климова всё ровно наоборот. Именно крестьяне, которых в населении более четырёх пятых, будут наиболее представленными, следом рабочие, которых свыше одной десятой, затем все остальные. Собственно, об этом написано в программе СДПР, с которой мы все уже ознакомились. И по мнению наших товарищей на юге, Климов твёрдо намерен её выполнить.

— Ну что же, лично мне импонирует такой подход Климова и его партии к правам народа. Но не слишком ли полковник упирает на государственность? Большевики этим тоже грешат, а про опасность бюрократии уже было сказано. К тому же, эти жестокие расправы с анархистами в Одессе, газы в одесских катакомбах, штрафбаты. До такого ни царские каратели не додумывались, ни Корнилов в прошлом году. Да и Дзержинский с ВЧК в сравнении выглядят детьми. Не получим ли мы в итоге, товарищи, нового Бонапарта, хоть и в социалистическом мундире, как пишут газеты, подпираемого военщиной и полицейщиной? Как-то не хочется, чтобы наша революция тоже закончилась новым Императором, и даже Первый Консул меня не устроит.

— Пока что это не более чем газетные сплетни и пропаганда его врагов, товарищ Штейнберг. Судя по тому, что нам известно, Климов и его партия не стремятся монополизировать власть в своих руках, чем грешат те же большевики. В Совет Государственных Комиссаров в Одессе они привлекли всех кто согласился: нашу партию, татарских социалистов, крымских меньшевиков, большевиков выступающих против Ленина и его вернувшегося из эмиграции окружения, скомпрометированного сомнительными зарубежными связями, даже правых эсеров из непартийного Крестьянского Блока. Отказавшиеся, вроде меньшевиков-оборонцев и основной массы правых эсеров, сделали это по собственной воле. Как и у нас, начиная с октября-ноября, кстати. Из писем наших товарищей видно, что бюрократию Климов любит не больше вашего, и выступает за утверждение самоуправления всюду где только можно. В разговоре с нашими товарищами в Николаеве, и другими членами Освободительного Комитета, созданного после изгнания большевиков, он заявил: «Людей надо приучать к самостоятельности и ответственности. Если будут надеяться только на правителей и чиновников, сами не заметят, как те предадут, ограбят до нитки, и заведут в полную задницу, тунеядства своего, корысти и властолюбия ради».

— А ведь не поспоришь! Да, это созвучно с идеями нашей партии. Но вот эти репрессии…

— Про репрессии наши товарищи с юга пишут подробно, да и посланцы это подтверждают. При взятии Одессы были уничтожены в основном бандиты, назвавшиеся анархистами, вроде знаменитого в тех местах налётчика Мишки Япончика, и те анархисты, что примкнули к ним. Кстати, этого Япончика и некоторых ему подобных, климовцы не убивали. Отдали на суд народа, включая близких жертв бандитизма, именно они их растерзали. Да мы все видели видовую фильму из Одессы, «Суд Народа».

— Да уж! Зрелище конечно варварское, хотя и захватывающее, надо признать. В САСШ, я слышал, такое практикуют. Правда, и в наших деревнях случается, особенно с конокрадами… Всё же много дикарства в нашей жизни, товарищи…

— Есть такое, товарищ Колегаев. Однако, анархистов непричастных к бандитизму никто не тронул, они даже участвовали в выборах в Cоветы, хоть и без успеха. Но это вопрос к избирателям. Газы в одесских катакомбах, применяли сначала слезоточивые и чихающие, чтобы выкурить скрывшихся там уголовников. Климов не захотел рисковать своими людьми. Это неплохо характеризует его как военного, в отличие от царских превосходительств, сотнями тысяч клавших солдат в эту войну, и в японскую и раньше. И только против самых упорных, использовали удушающий газ.

— Но это же варварство!

— Наши одесские товарищи тоже высказывали это Климову, товарищ Малкин. Полковник ответил, цитирую: «ОЧЕНЬ НЕ ЛЮБЛЮ бандитов. Ну просто УЖАСНО НЕ ЛЮБЛЮ». Честно говоря, я их тоже не люблю. Да и из собравшихся здесь, думаю, вряд ли найдётся кто-то, думающий иначе. Или кто-то из присутствующих любит насильников и убийц? Товарищи Натансон и Штейнберг не раз говорили, что революцию нужно делать с чистыми руками, и с ними трудно не согласиться. Тот же Климов заявил нашим товарищам: «Любое знамя можно замарать, набросав на него дерьма. На этом погорели анархисты, погорят и большевики-ленинцы». Он решительно против теорий, что де уголовники являются «социально близкими» социалистическому обществу, и «жертвами капитализма». Полковник считает, что уголовники куда ближе к буржуазии, так как для них тоже главное — нажиться за счёт других, присвоив результаты их труда. Только если от буржуа есть хоть какая-то польза, в виде организации производства, подвоза на прилавок нужных товаров, или перевода денег в другие места через банки, то от уголовников пользы нет вообще никакой. А то, что они грабят банки и вообще богатеев, это не потому, что они противники капитализма, как думают анархисты, а просто потому, что у тех можно больше взять. Но если нет «жирной» добычи, уголовник без всяких переживаний будет грабить обычных работяг, что, судя по известиям из тех мест, в той же Одессе, Николаеве, Херсоне, Крыму происходило многократно, да и по всей России мы это можем наблюдать, включая и столицы. И уголовники вовсе не «жертвы капитализма», по мнению Климова, так как, во-первых, большая часть трудящихся страдая от капитализма, и живя хуже чем уголовники, в смысле доходов, уголовниками всё же не становятся, а во-вторых, после свержения власти буржуазии, уголовники отчего-то не бросили свой преступный промысел, а скорее ещё больше распоясались. Поэтому Климов практикует в отношении уголовного элемента всюду куда может дотянуться, «самую жёсткую зачистку», как он выражается. И людям это нравится. И рабочим, и крестьянам, и вообще обывателям, и даже, по словам товарища Муравьёва: «Буржуи недорезанные тоже рады». Похоже, это и правда действует. Во всяком случае в керченских катакомбах, никто из крымских уголовников после прихода климовцев прятаться не стал, все поспешили бежать на Кавказ.