Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Словин Леонид Семенович - Страница 133
- Предыдущая
- 133/151
- Следующая
«Ангелы–спасители» и «новые центурионы» должны были прятать преступления от учета и так, чтобы общество об этом не знало. Официально уличенного в укрытии ждала тюрьма. В лучшем случае увольнение.
Начальство боялось их сногсшибательных разоблачений.
Между тем профессиональный опыт погоревших ментов мог бы быть использован в своего рода штрафных милицейских батальонах, где виновные искупили бы кровью вину. Но…
— Никакого снисхождения! — требовал министр внутренних дел казнокрад и Первый его заместитель — взяточник. — Ни одного пятна на чистейших мундирах стражей порядка!
Министерство внутренних дел СССР сразу порывало любые отношения с изгнанными ментами, как с зачумленными.
В народном хозяйстве уволенных из МВД тоже встречали без оваций. Теперь до них уже никому не было дела.
Это была грубая ошибка.
Навыки в работе с агентурой, криминалистическое образование, «нордический» характер — удовлетворяющий жестким требованиям милицейского тестирования — толкали их к прежней деятельности.
" Только с противоположным знаком…»
Иногда казалось, что все наиболее дерзкие преступления, остающиеся нераскрыми, совершены бывшими коллегами — ментами, работниками спецслужб, прокурорскими…
Цуканов поинтересовался еще:
— Волоков признался на следствии? Не знаешь?
— Нет, — Надежда качнула головой. — Моя знакомая звонила следователю, который вел дело. Не признался. И никого не назвал.
Цуканов был удовлетворен.
— А в чем подозревали…
— Задержанного? В квартирных кражах. Потом ему это все удалось доказать. Посадили на шесть лет. Но суд как смягчающую вину обстоятельство для Волокова это все равно не принял…
Зам сказал мстительно:
— Вот если бы прихватили заодно и квартиру судьи, и выступавшего прокурора, наказание было бы другим!
— Этого следовало ожидать… — Игумнов проглядел бумагу Информационного Центра. Он не ответил Цуканову. — Теперь ясно, почему в 33–ьем так серьезно проверяли Николу. Группа очень серьезная…
— У них своя свадьба… — осторожно напомнил зам. — У нас своя. Нам–то чего?
— Группу придется устанавливать. Друзья Волокова, они из того же отделения. Наверняка проходили по делу в качестве свидетелей…
МЕНТЫ. ИГУМНОВ, ЭКСПЕРТ–БАЛЛИСТ.
— Капитан Игумнов! — передали по цепочке от головного вагона. Срочно к табло на втором пути. Баллист приехал. Эксперт… Специалист по оружию…
— Он не в дежурке?
— Тут на перроне.
— Сейчас.
Игумнов оставил все на Цуканова, направился к табло.
Надежда пошла, вместе с ним. Баллист начинал службу на Курском, как и она.
— Вон он!
Эксперт прохаживался вдоль табло — длиннющий, странноватый, целиком занятый своими высокими мыслями.
Баллист — единственный из находившихся в этот момент вблизи депутатской комнаты, в самом эпицентре событий, был абсолютно безмятежен. Происходящее вокруг, приближающиеся проводы делегатов, «Икарусы», правительственные «чайки» и «волги» были ему абсолютно безинтересны.
Он жил в мире собственных исследований, экспертиз.
Увидев Игумнова, баллист еще издали громко, словно они были только вдвоем на перроне, вопросил:
— Известно тебе, что за удивительную пулю ты прислал, Игумнов?
Было заметно, что специалист пребывает в состоянии жесточайшего отходняка. Его знобило, бледное лицо отдавало в прозрачную голубизну. На секунду, правда, он осознал реальность, поинтересовался:
— Ничего, что я не пошел в дежурку?
— Что за дела?!
— Мне противопоказаны замкнутые пространства…
Он был занят своим и даже не узнал Надю — в форме, в погонах. Скорее даже не заметил.
— Я сейчас такое скажу — вы все тут просто охереете… Где Картузов? — Он оглянулся и только тут неожиданно для себя обнаружил обилие легковых машин, окружающую необычную торжественность. — Что у вас?
— Про Съезд слышал?
— Не понял!
— Съезд КПСС. Замечаешь?! Машины, начальство.
— Я — беспартийный… — баллист отказался в этом всем разбираться, махнул рукой на сторону. — Кстати! У тебя ничего не найдется? Головку поправить…
Он изъяснялся достаточно громко. На него уже начали оборачиваться.
— Господи! Надя! — Эксперт вдруг заметил Надежду. — Товарищ майор! Извини, не узнал! Как ты?.. — Он вернулся к разговору так же неожиданно, как и отвлекся. — Тут такое дело, Игумнов! Есть шанс раскрыть убийство…
— О чем ты?
— Помнишь, милиционера застрелили по Белорусскому ходу?..
— Дело Сизова. Оно раскрыто!
— Но как?! Там все на признании обвиняемых. Пистолет–то не найден!
Так и было. Оружие преступников все еще находилось в розыске. Игумнов вспомнил:
— Они были вооружены «вальтером».
— Ерунда! — Баллист так и взвился.
Квалификация стряляного оружия была связана с его профессиональной репутацией.
— Не «вальтером»! «Ческой збройовкой». Модели 1927 или 1924 года. Их выпускали еще в довоенной Чехословакии, а потом и во время оккупации…
Игумнов не дал продолжить:
— А как же «вальтер»? Я точно помню.
— Следователь со мной не согласился, кого–то нашел… Тот за бутылку дал ему заключение — «вальтер». Следователь и вписал в обвинительное заключение…
— А ты?
— А чего я?! Послал его… Но это деталь.
Подпивший баллист явно не вписывался в окружающую официальную обстановку. Кто–то из комитетских показал на него менту–постовому, но тот увидел стоявшего рядом с экспертом начальника розыска, успокоительно кивнул: «свои!»
— А что не деталь? — Игумнов не дал баллисту отклониться от темы.
— Обе пули. Та, которую извлекли из тела мертвого Сизова и эта — с перрона… Они выпущены из одного пистолета!
Баллист явно что–то путал.
Игумнов постарался объяснить:
— Убийцы Сизова осуждены областным судом! Один к высшей мере! Другие к большим срокам. Дело вел отдел уголовного розыска Управления!
— Это уже не по моей части. Верно, Игумнов?
— Вобщем, да.
Было над чем задуматься. История с пулей на перроне могла иметь не только продолжение, но и предысторию…
МЕНТЫ. УБИТЫЙ МИЛИЦИОНЕР СИЗОВ.
Милиционер погиб морозной ночью во время патрулирования в электричке.
Он сопровождал ночные сцепы.
В ту ночь Сизов — один из лучших милиционеров на Белорусском молодой, исполнительный, скромный — должен был работать в спарке. Вдвоем. Однако помощник дежурного перед самым отправлением электрички нашел напарнику поручение — послал на вокзал за понятым.
Он сделал это, когда дежурная часть была полна свободными от службы сотрудниками. В результате напарник опаздал к поезду.
Сизов уехал один.
Последнюю электричку он принял после полуночи на полпути к Москве пустую, морозную, дребезжащую.
Электричка считалась одной из наиболее неблагополучных.
В тамбурах правили закон компании возвращавшихся с вечерних смен подвыпивших таксистов, а еще дерзкие группы охотников на пьяных. На каждой переходной площадке между вагонами скрывалась угроза…
Никто не видел, как все произошло.
Труп милиционера лежал в проходе. Его обнаружили пассажиры, садившиеся в Одинцове.
Один из них сразу сообщил машинисту. Тот дал знать в милицию.
В Москве на Белоруссском вокзале состав уже встречали. К приходу электропоезда сюда стянули мощные силы. Ориентировали линейные органы. Чуть позже появился вызванный из дома генерал Скубилин. Первоначальные следственные действия проводились при его участии. Он же лично связался с заместителем министра.
В течение часа об убийстве милиционера уже знали в МВД СССР. Подняли с постели начальника Транспортного Главка, лучших розыскников…
Труп убитого мента на заплеванном полу электрички беззвучно взывал к отомщению.
Сизов был обнаружен без табельного оружия со сквозной колото–резаной раной сзади, в спине, и входным пулевым отверстием в виске. Единственную пулю, поразившую его в голову, впоследствии извлекли из мозговых тканей…
Утром о чрезвычайном происшествии было доложено министру.
- Предыдущая
- 133/151
- Следующая