Последний герой - Кидби Пол - Страница 19

— Покорил почти весь мир.

— Молодца. А потом?

— Он… эм…пошел домой, царствовал несколько лет, а потом, когда он умер, его сыновья повздорили, разгорелось несколько войн… и империи пришел конец.

— Да, с детьми всегда неприятности, — сказал Вена, не поднимая головы от вышивания незабудок вокруг надписи ПОДЖИГАЙ ДОМА.

— Некоторые люди говорят, что дети — продолжение тебя самого, — сказал менестрель.

— Да ну? — спросил Коэн. — Ну, если назвать их в честь своего пра-прадедушки.

— Ну… как бы…

— Видишь? Ну вот у меня куча детей, — сказал Коэн. — Большинство из них я и не видел… ну, вы понимаете. Но у них прекрасные, сильные матери, и я чертовски надеюсь, что они живут сами собой, а не мною. Неплохо они постарались для твоего Каролинуса, развалив его империю.

— Но историки расскажут вам намного больше… — начал менестрель.

— Ха! — сказал Коэн. — Только простые люди помнят такие штуки. Это все песни и сказки. Не в том дело, как ты жил и как умер, дело в том, как об этом будут рассказывать барды.

Менестрель не выдержал их взглядов, уставившихся на него.

— Эм… Я стараюсь все записывать, — сказал он.

— Уук, — оправдывался Библиотекарь.

— Он говорит, что потом что-то упало ему на голову, — переводил Ринсвинд. — Должно быть, это произошло, когда мы спикировали.

— Может, можно выбросить что-нибудь за борт, чтобы уменьшить вес корабля? — спросил Моркоу. — Все равно большая часть нам не пригодится.

— Увы, нет, — ответил Леонард. — Если мы откроем дверь, то потеряем весь воздух.

— Но у нас есть дыхательные шлемы, — заметил Ринсвинд.

— Три шлема, — ответил Леонард.

Вездескоп издал треск. Они не обратили на него внимания. Змей все еще проходил под слонами, и осколок в основном показывал магический снег.

Но Ринсвинд поднял взгляд и увидел, как некто в буре держит карточку, на которой большими буквами написано: БУДЬТЕ ГОТОВЫ.

Думминг покачал головой.

— Спасибо, аркканцлер, но я слишком занят, для того, чтобы вы мне помогали, — сказал он.

— И что, это сработает?

— Должно, сэр. Шанс один на миллион.

— Значит, не стоит волноваться. Шанс один на миллион всегда срабатывает, все это знают.

— Да, сэр. Так что все, что требуется от меня, это разобраться, есть ли вне корабля достаточно воздуха для того, чтобы Леонард мог править машиной, или сколько требуется извергающих пламя драконов и на какой срок, и хватит ли мощности, чтобы снова их использовать. Думаю, что они движутся со скоростью, близкой к нужной, но я не знаю, сколько пламени драконы уже использовали, не знаю, на какую поверхность им придется приземляться и что их там встретит. Я могу приспособить пару заклинаний, но они никогда не использовались для таких целей.

— Молодец, — сказал Чудакулли.

— Мы можем помочь чем-нибудь? — спросил Декан.

Думминг обреченно посмотрел на прочих волшебников. Как бы лорд Ветинари поступил на его месте?

— Чтож, можете, — радостно произнес он. — Например, не будет ли вы так добры найти где-нибудь каюту, сесть там и составить список возможных решений проблемы? А я просто посижу здесь и поиграюсь с кое-какими мыслишками?

— Приятно видеть, — сказал Декан, — что молодежь мыслит достаточно здраво, чтобы попросить помощи у старших.

Лорд Ветинари слабо улыбнулся Думмингу, когда волшебники ушли.

Во внезапной тишине Думминг… задумался. Он разглядывал модель мира, обошел ее, увеличил изображение, вгляделся в него, сосредоточено изучил сделанные им заметки о драконьей тяге, посмотрел на модель Змея, и довольно долго просидел, глядя в потолок.

Такой метод работы для волшебников был совсем не типичным. Волшебник четко выясняет желаемое и создает заклинание. Он не утруждает себя созерцанием вселенной; всякие камни, деревья и облака не обладают знаниями, которые могли бы передать ему. На них даже не написано ничего, в конце концов.

Думминг посмотрел на нацарапаные его рукой цифры. Расчеты — это как баллансирование пера на мыльном пузыре.

И он догадался.

На Змее царила рабочая обстановка. Это значит, что люди, которые ничего не понимают, собираются вместе и объединяют свое невежество.

— Может, мы сможем задерживать дыхание часть времени? — спросил Моркоу.

— Нет. Дыхание, к сожалению, работает по-другому.

— Может, тогда перестанем разговаривать? — спросил Ринсвинд.

— Уук, — сказал Библиотекарь, указывая на нечеткое изображение на экране вездескопа.

Кто-то держал другую табличку. Громадные буквы складывались в слова:

ДЕЛАЙТЕ ВОТ ЧТО.

Леонард схватил карандаш и начал строчить в уголке рисунка, изображающего машину для подрыва городских стен.

Через пять минут он положил карандаш.

— Удивительно, — сказал он. — Он хочет, чтобы Змей двигался в другом направлении и быстрее.

— Куда?

— Он не говорит. Но… а, да. Он хочет, чтобы мы летели прямо к солнцу.

Леонард весело улыбнулся. На него уставились три пустых взгляда.

— Значит, потребуется применить одного или двух отдельных драконов, чтобы развернуться, а затем…

— Солнце, — сказал Ринсвинд.

— Горячее, — сказал Моркоу.

— Точно, и я уверен, нам это придется по душе, — сказал Леонард, раскатывая схему Змея.

— Уук!

— Простите?

— Он сказал: «А этот корабль сделан из дерева!», — перевел Ринсвинд.

— И все это одним слогом?

— Он очень немногословен! Слушайте, Тупс ошибся. I wouldn't trust a wizard to give me directions to the other side of a very small room!"— Мне показалось, что у него очень светлая голова, — сказал Моркоу.

— У тебя тоже станет очень светлая голова, когда ты в этой штуковине врежешься в солнце! — сказал Ринсвинд. — Прямо добела раскаленная.

— Мы можем управлять Змеем, если будем осторожны в обращении с зеркалами левого и правого бортов, — задумчиво произнес Леонард. — Конечно, есть вероятность ощибки и это будет довольно тяжело…

— А, кажется, я понял смысл, — сказал Леонард. Он повернулся к маленьким песочным часам. — Сейчас, все драконы на две минуты…

— Я ддуммаю, он поттом нам расскажжет, чттто случиллось? — прокричал Моркоу, когда все заскрипело и зазвенело.

— Зза гсспдинном Тупссом ддве ттыссчи лет унниверрситеттскогго опппыта! — заорал Леонард, перекрикивая грохот.

— И ссколлько изз них прредполлагаютт уппправлленние коррабблямми нна дрракконньей тяггге? — провопил Ринскинд.

Леонард оперся на дугу самодельного аппарата гравитации и посмотрел на песочные часики.

— Ггдде-тто ссттто ссеккунддд!

— Аааа, тто есстть этто почччтти тррадицция!

Постепенно драконы перестали извергать пламя. Вещи снова воспарили в воздухе.

А еще было солнце. Но не круглое. Кто-то отрезал его края.

— Ах, — сказал Леонард. — Какой умный ход. Джентльмены, смотрите, луна!

— То есть мы врежемся в луну? — спросил Моркоу. — Чем это лучше?

— Согласен, — произнес Ринсвинд.

— Уук!

— Я и не думал, что мы разовьем такую скорость, — сказал Леонард. — Мы всего лишь догнали их. Думаю, господитн Тупс имел в виду, что мы должны приземлиться.

Он сжал пальцы.

— Я уверен, что там есть хоть сколько-нибудь воздуха, — продолжал он. — И это подразумевает, что там есть что-то, чем можно покормить дракончиков. А затем, и это очень мудрое решение, мы прокатимся на луне, пока она не взойдет над Диском, и все, что нам будет надо, так это легонько спуститься вниз.

Он пнул ногой механизм развертывания крыльев. Кабина затрещала от вертящихся маховых колес. Змей начал расправлять крылья.

— Вопросы есть? — спросил он.

— Я пытаюсь подумать о всяких возможных неувязках, — сказал Моркоу.

— Я уже насчитал девять, — сказал Ринсвинд, — и это не вдаваясь в детали.

Луна росла, темная сфера, затмевавшая свет далекого солнца.

— Как я понял, — сказал Леонард, глядя, как она неотвратимо приближается, — луна, которая намного меньше и легче Диска, может притягивать только очень легие предметы, такие, как воздух. Тяжелые предметы, такие, как Змей, с трудом смогут удержаться на ее поверхности.