Мы – силы - Еловенко Вадим Сергеевич - Страница 22
- Предыдущая
- 22/129
- Следующая
– Девятнадцать, – ответил он, спохватившись.
«Я ж на два года старше! Тоже мне, младенец-подкидыш… «– подумала Алина и про себя улыбнулась.
– А что не уехал-то? Сейчас бы не мерз. Там теплее – на юге и на востоке.
Видно, что парень не хотел отвечать… Но она была хозяйкой и не ответить – значит так или иначе обидеть ее. Пересилив себя, он сказал:
– У меня мать больная… была. Ее завалило сегодня ночью. Я до утра пытался раскопать ее. Раскопал. Потом закапывал. Ее перерезало пополам.
Алина неискренне сказала:
– Сожалею…
– Она так и так бы умерла скоро… – сказал он с грустью. – У нее опухоль мозга неоперабельная была. Врачи еще до наводнения говорили, что ей пару месяцев максимум оставалось жить. Пока могли, приезжали, морфий кололи, а как это все началось… Она постоянно стонала и кричала. Она просила ее убить. Но я не мог… Если бы у нас эвтаназия не была запрещена, она бы так не мучилась…
«Жутко…» – подумала Алина, представив себе, какие страдания должна была испытать женщина.
– Я, правда, сожалею… А ей сейчас, поверь, лучше, чем нам здесь…
Алексей передернул плечами и сказал:
– Да, я знаю… Но… Я боюсь… Я сам хотел сегодня того… за ней… Не получилось. Представляешь, прыгнул с пятого этажа и только воды наглотался… Там грунт на метра три размыло. Только головой больно ударился и все.
Алина хмыкнула. Только истерика она и жаждала увидеть. Сопляк. Что поделаешь.
Опять, словно прочитав ее мысли, паренек сказал:
– Ты не думай, что я того… Просто я все обдумал, взвесил… Решил… Ну, куда мы? В лагеря? На трехразовую кормежку? Где каждый каждого придушить готов? А у меня-то еще вдобавок и родственников нет. Друзья тоже… неизвестно где сейчас. Так что, я правда решил…
– Так что не доделал? – спросила спокойно Алина.
– Знаешь… я, когда выплыл… там течение было. Я сел на берегу… тьфу, что я говорю. На крыши гаражей забрался… Я подумал… Значит, так и надо.
– Ты в бога веришь? – спросила быстро Алина.
– Скорее да, чем нет, – неуверенно сказал Алексей.
– Даже после всего этого? – Алина кивнула на окно.
Алексей тоже посмотрел в хмурое небо и медленно ответил:
– Именно после всего этого. А так бы и не верил никогда.
Они замолчали, глядя за окно. Алина снова подобралась вся и сказала:
– Я не хочу, чтобы ты мне мешал… Понятно?
– Я уйду, – честно сказал Алексей. – Это твой дом… Я не буду мешать. Ночь пережду и пойду. Я просто устал.
Алина посмотрела в его глаза и кивнула:
– Я дам тебе в дорогу лодку и еды.
Он улыбнулся благодарно:
– Спасибо.
– Не за что. У меня еще одна есть, в магазине спортивном случайно нашла. Все удивлялась, как ее никто не прибрал раньше к рукам… А ты греби на юг. Или на юго-восток. Может, там найдешь и друзей, и…
– Спасибо… – еще раз сказал Алексей, видя, что Алина не собирается договаривать.
Она поднялась и сказала:
– Ладно, спи здесь. Я тоже пошла спать. И кстати, уже десять часов. Ты не смотри, что светло.
Все так же держа в руках нож, Алина вышла за дверь, оставив в одиночестве и без того одинокого человека.
4
Антон посмотрел на спящих Виктора с Александром и решился их будить.
– Что случилось? – спросонья залепетал Саша.
– Только что поступила информация с юга, что ветер поменялся. Теперь он дует на север.
– И? – спросил Виктор.
– Нас затопит приливом.
– Ты бредишь. Восемь километров? Не верю…
Рухлов пожал плечами и сказал:
– Мне все равно, веришь ты или нет. Вы берете с собой еду и уходите на север.
– А ты?
– Я остаюсь.
Смешок. Да, героизм нынче не в почете.
– Что ржешь?
– Я тогда тоже остаюсь. Мог не будить. Кстати сколько времени? Эй, блин, Санек, а ну башку подними, через пятнадцать минут твоя смена.
– Знаю, дай поспать спокойно.
Антон раздраженно сказал:
– Смен больше не будет. Я все сказал. Поднимайтесь и уходите. Собирайте вещи и валите на хрен отсюда.
Саня открыл глаза и вместе с Виктором удивленно посмотрел на Антона.
– Через десять минут чтобы вас тут не было. Ясно?
Не дожидаясь ответа, Антон вышел под дождь и направился на вертушку снимать показания. Ветер усиливался. И он был южный. На целых полградуса теплее, чем северный и недавний западный. Антон грустно улыбнулся…
Виктор приподнялся на локтях со стола, на котором спал, и посмотрел на продирающего глаза Санька.
– Что на него нашло? – спросил Павленко.
Александр отмахнулся. Пытаясь прочистить горло, он только хрипел. Наконец он поднялся со своего стола и сказал Виктору:
– Пошли, что ли?
Виктор тоже опустил ноги на пол и, посмотрев на товарища, спросил:
– А Антон?
– Так к нему и пошли, – пояснил Саня.
У Антона в аппаратной его подчиненные тщетно пытались изобразить бунт. Рухлов был непреклонен и даже несколько грубоват. Когда его допекли «правильными» словами, он просто обматерил сотрудников и сказал, что они ему будут тут только мешать. В чем и как мешать, он не вдавался в подробности. Немного обиженный Саша вышел из аппаратной. Павленко, сказав только «Зря…», тоже покинул начальника.
Скоро они оба вернулись со своими заранее подготовленными наплечными сумками и сказали, что готовы.
Рухлов сказал им забирать сложенную резиновую лодку и убираться с глаз долой на север.
– Может, выйдешь, попрощаешься с нами? – спросил Павленко. Саша просто молча наблюдал за склонившимся над снимками начальником.
Рухлов очень желал просто отмахнуться, мол, идите и не мешайте. Но он пересилил себя и вышел с ними на улицу. Ветер и ливень одновременно ударили по замершим в хоздворике людям. Не зная, какими словами проводить товарищей, Антон сказал:
– Дождь в дорогу… Хорошая примета.
Саня нервно хихикнул. Он просто представил, сколько людей сейчас отвергли эту примету.
Выйдя за сетчатые ворота поста, Саня поправил свою сумку на плече и поудобнее схватил лямку мешка с лодкой, которую они несли вдвоем.
– Блин, – сказал он, мотнув головой. – Так же нельзя. Ну, нахрена мы, спрашивается, тогда вообще оставались?
Пожимая свободным от сумки плечом, Павленко сказал:
– А ты что, рассчитывал тут героически погибнуть? Рано или поздно все равно бы уходили.
– Я понимаю. Только почему не все вместе? Почему Антон остался? Оставались втроем – надо было и уходить втроем.
Павленко, который не хотел продолжать бесполезный разговор, сказал немного грубо:
– Слушай, не парь меня, а? Ну, решил он, что ему будет проще без нас. И слава богу. Все, теперь мы свободны. Сейчас дойдем до поселка и там уже будем думать, что дальше делать. А пока тащим ее… – он дернул ручку мешка с лодкой, – и не загаживаем друг другу мозги.
Саня насупился и довольно долго следовал молча. Только когда они остановились, чтобы переменить руки на лямках лодочного мешка, он сказал:
– Слушай, а у него хоть еда осталась?
– Угу, – промычал Павленко, поудобнее берясь за ремень.
– Хорошо. А то если бы мы все забрали, я бы вообще себе места не находил.
Павленко поджал губы и сказал приятелю:
– У тебя как? Все нормально? Ты вообще как? Что за словечки такие? Места себе находить не будешь? – передразнил Виктор. – Что за инфантильность такая?
– Чего? – не понял Саня.
Покачав головой, Павленко сказал:
– Ничего. Времени жалко. Пока я тебе объясню, что такое инфантильность, нас тут затопит точно. Шагу прибавь… Не видишь, что отстаешь? Ладно лодку… но тебя вдобавок я тянуть не буду.
– Ты не спеши. Тяжело же, – сказал Саня. – И неудобно.
– Надо спешить, – только и сказал Павленко.
Спустя час они ступили на улочки большого поселка городского типа и сквозь ливень с удивлением рассматривали тусклый свет в некоторых окнах пятиэтажки.
– Со свечками сидят, – сказал Александр.
– Им бы бежать отсюда… – шмыгая носом и утирая воду с лица, сказал Павленко. – А они со свечками непонятно чего ждут.
- Предыдущая
- 22/129
- Следующая
