Основы человечности для чайников (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна - Страница 4

— У тебя только бабушка? А родители где? Умерли?

Вопрос прозвучал так естественно и просто, что очень захотелось ответить «Да». «Да» объяснило бы всё, избавило от излишков чужого любопытства и даже ненадолго приглушило бы дурацкие страхи, но…

Ксюха потёрла ногу — после столкновения с ванной там наверняка был синяк — и, осторожно подбирая слова, проговорила:

— Живы. Но это не та тема, которую я хочу обсуждать.

— Ладно, — легко согласился Людвиг. Помолчал немного, думая о чём-то своём, и сообщил почти торжественно: — В общем, магия существует. Хотя ты, наверное, и сама уже догадалась.

Добиться от Людвига связной истории оказалось нелегко. Он то залипал в стенку, то расковыривал и без того дырявые джинсы, то начинал выдёргивать затяжки из свитера… Но хотя бы куртку снял — уже хорошо.

Ксюха поймала себя на мысли, что хочет встать над ним, упереть руки в бока (совсем как бабушка!) и потребовать, чтобы этот дурной мальчишка переоделся в домашнее, сменил кеды на тапочки и перестал теребить в руках всё подряд. Но с гардеробом тут, похоже, была та же проблема, что и с кухней.

Хотя самая главная проблема была всё же с самим Людвигом, которому больше нравилось грызть костяшки пальцев, чем выговаривать слова.

— Можешь не рассказывать подробно, — осторожно начала Ксюха. — Просто объясни, чего ты от меня хочешь. Ты же там, на набережной, чего-то хотел.

— Помочь я тебе хотел.

— Ага. Так вот случайно шёл и думал: «Кому бы помочь? О, девчонка сидит! Ей помогу!»

— Не случайно. И я тебя не на набережной заметил, а раньше, возле школы. Когда ты драться полезла.

Ну да, полезла.

Зачем-то.

Глупо получилось: Ксюха вышла с уроков, расстроенная очередной двойкой по алгебре, а Серёга Буранов на улице издевался над собакой. Собака была большая, лохматая, серая, похожая на хаски (вроде бы только у них синие глаза бывают). Наверняка домашняя, просто потерялась, заблудилась и умудрилась запутаться задними лапами в мотке тонкой лески.

Серёга дебильно хохотал и дёргал за конец лески. А иногда тыкал собаку палкой, благоразумно отойдя подальше. И снимал всё это на мобильник. Хаски визжала, рычала, но выбраться из ловушки никак не могла, и достать обидчика тоже.

Ну, Ксюха ему и двинула.

Надо было, наверное, словами попросить. Но это же Буранов, он словами не понимает, только поржал бы и продолжил развлекаться. И тогда ударить точно не получилось бы, он же сильнее и выше. А вот если сзади и без предупреждения — тогда нормально, можно и убежать успеть, пока очухается.

Удар получился даже чересчур сильный. Сумка с учебниками свистнула в воздухе и с размаха припечатала Серёгу по затылку. Он выронил телефон, обернулся, ошалело моргнул, а потом вдруг запнулся за всё ту же леску, потерял равновесие — и грохнулся прямо головой о лавочку.

Почти сразу вскочил, потирая лоб, с удивлением уставился на окровавленную ладонь и осел обратно на землю. То ли от шока, то ли голова закружилась — кто теперь разберёт?

Помогать ему не хотелось, а убегать было поздно: Ксюху уже заметили учителя, школьники и другие прохожие, привлечённые собачьим визгом и звуком удара.

И этот вот, чтоб его, Людвиг, заметил тоже.

— А чего сразу не подошёл?

— Когда бы я успел? Там же такая толпа собралась — как будто цирк приехал.

— И я в роли главного клоуна.

— Скорее уж, в роли отважного дрессировщика. Сильно тебе влетело?

— Заявление в полицию никто не написал — уже неплохо. Да и вообще, повезло, что всё случилось за пределами школьной территории. Говорят, пару метров в сторону — и я бы так легко не отделалась. Так что остались мелочи всякие: пережить, когда меня дома вечером убивать будут, найти деньги, чтобы заплатить за разбитый телефон, ну и сверху на лечение Серёги добавить.

— Много?

— Не знаю. Как бабушка договорится. — Ксюха пожала плечами. — Много, наверное. Сколько там всякие айфоны стоят?

— Не дороже разбитой головы.

— Это смотря какая голова…

— Тоже верно. — Людвиг пощупал свою, словно прикидывая, во сколько её можно оценить. И, кажется, результат его не порадовал. — Но ты уж выясни как-нибудь. Я же должен знать, сколько тебе денег надо.

— Ты что, в самом деле хочешь дать мне деньги?

— Ну да.

— Просто так? За красивые глаза?

— Ты совершила хороший поступок, спасла животное. Считай, что это кармическое воздаяние.

— Это твоя собака, что ли?

— А похоже, что у меня есть собака? — хмыкнул Людвиг.

— Похоже, что у тебя вообще никого нет, — не сдержалась Ксюха. И сразу же об этом пожалела, потому что такие вещи не говорят полузнакомым людям, которые собираются помочь с деньгами.

Но Людвиг совершенно не выглядел как человек, способный помочь. Ему бы самому помощь не помешала!

— Никого у меня нет, даже собаки, — притворно всхлипнул он, явно цитируя «Малыша и Карлсона». А потом совершенно серьёзным голосом добавил: — И денег тоже, честно говоря, нет. Деньги сначала раздобыть надо. И с этим ты мне поможешь.

— Та-а-ак, — протянула Ксюха.

То есть она не зря всё это время чуяла какой-то подвох.

Потому что не бывает так, чтобы появлялся в критический момент добрый человек и решал все проблемы. Просто не бывает! Что-то обязательно пойдёт не так: либо человек окажется недостаточно добрым, либо взамен старых проблем наплодит новых. Или и то, и другое одновременно.

— А если я откажусь?

— Не откажешься, — уверенно заявил Людвиг, приобнимая Ксюху за плечо и подтягивая ближе к себе. Она дёрнулась, пытаясь вырваться, но хватка оказалась крепкой.

Да и куда вырываться-то? Выхода из Дома нет, дальше ванной не сбежать. Разве что в канализацию слиться.

— Не откажешься, — повторил Людвиг. — Я видел тебя на набережной. Как ты сидела и пялилась в воду с таким лицом, будто сейчас туда сиганёшь. Уже прикидывал, как вылавливать, если вдруг что.

— Зачем?

— Неприятно, знаешь ли, смотреть, как у тебя на глазах человек тонет.

— Ну так и не смотрел бы! Отвернулся и шёл своей дорогой!

— Ксю, блин! Ты всегда такая сложная или только сегодня?

— Всегда, но иногда я сплю.

— Тогда давай сделаем вид, что ты спишь. Или хотя бы засыпаешь, а я рассказываю тебе сказку на ночь. А ты слушаешь, молчишь и не перебиваешь, пока я не закончу.

— Но потом, если я откажусь, ты меня выпускаешь и оставляешь в покое. Ты сам пообещал, я за язык не тянула, — напомнила Ксюха.

— Я дам тебе время на раздумье. Пару дней.

— И за это время загнёшься тут один, потому что у тебя ни денег, ни еды, ни чистых носков?

— Ксю!

— Молчу, молчу. Давай свою сказку, Оле-Лукойе.

Людвиг резко выдохнул, как будто это он, а не Ксюха, собирался прыгать в ледяную воду.

Ксюха, кстати, не собиралась, тут он ошибся. Духу бы у неё не хватило прыгнуть, от одной только мысли голова кружилась и ноги слабели. Но иногда, чувствуя себя особенно никчёмной (примерно как сегодня), она думала, что было бы неплохо туда упасть. Случайно.

Но ведь случайно — это же совсем другое дело!

— Жил-был один парень, — напевно начал Людвиг, будто и в самом деле собирался сказку рассказывать. — Не слишком добрый, не очень хороший, зато довольно крутой волшебник. Другие волшебники его не особо любили, потому что мало кто любит сильных и умных, но терпели. Долго терпели. Пока однажды парень не совершил ошибку и не натворил… ну… в общем, натворил. Сам виноват, чего уж там.

Рука Людвига всё ещё сжимала плечо Ксюхи. Сжимала сильно, и с каждой фразой — всё сильнее и сильнее. До синяков, наверное. Но сейчас был не самый лучший момент, чтобы вырываться или шипеть от боли, и Ксюха терпела. Терпела и слушала.

— Его поймали. Это было легко, он даже не сопротивлялся и не пытался сбежать. Наверное, в шоке был, или что-то типа. Сам не верил, что это всё действительно случилось. А потом, когда поверил, уже поздно было. Его бросили в тюрьму и заблокировали ему магию. Волшебники в целом люди не самые гуманные, могли и убить сгоряча. Особенно учитывая… ну, масштаб произошедшего. Но почему-то пожалели. Или время тянули, кто их знает. Мне… ему тогда ничего не сообщали, ничего не объясняли. Иногда кормили, иногда били, а однажды недоглядели, и он удрал.