Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Коллектив авторов - Страница 67

— Глаза всегда врут. И уши тоже.

— Нет, — возразила Джордан. — Глаза никогда не лгут. Наш рассудок врет: он делает ложные выводы и дает простые ответы.

— Но если я буду верить своим чувствам больше, чем рассудку, как я могу быть уверен, что не схожу с ума?

— Грань между магией и безумием тонка, — ответила Джордан и все-таки хлебнула из бокала.

— Мне от этого не легче.

— Ты не за утешением сюда пришел. Ты пришел за помощью. И тебе нужно больше, чем обычно.

— Так думаешь, голем — не разовая проблема?

— А ты как думаешь?

Он наклонил бокал и взглянул сквозь него на бар.

— Удача в последнее время не на моей стороне.

— Думаю, — продолжила она, — голем хочет жить. Все этого хотят, а он был создан подражать живому. Когда ты подобрался к нему на кладбище, твой «безбилетник», элементаль, придал ему силы. Возможно, теперь он пытается втянуть элементаль в себя. К несчастью для тебя, элементаль слишком глубоко встроился в твое тело, в твою душу и не может так легко из тебя выскользнуть.

А иначе все было бы очень просто.

— Я сдохну, если так будет продолжаться.

— Или тебя вырвут из твоего тела и привяжут к телу голема.

— А есть разница?

— Смерть или вечное заключение. — Она пожала плечами. — По-моему, разные вещи.

— Так что нам делать?

— Алистер говорит…

— Боже, я не хочу даже слышать об этом британце. По горло уже им сыт.

— Даже если на кону — твоя душа? — Джордан прислонила приставную лестницу к верхней полке бара и начала карабкаться. — В любом случае, — продолжила она, копошась среди бутылок, бочонков и свертков, — я всего лишь его упомянула. Не обязательно так реагировать.

— Видимо, устал за день.

— Алистер говорит, что всякий раз, когда кто-то пробуждает голема, он бродит, пока у него не закончатся силы.

— А откуда он берет силы?

— Может, он кормится твоим элементалем — как магнит запускает ток в проводе.

— Это не мой элементаль.

— Это твой элементаль — просто он не до конца в тебе. Может, голем способен задействовать ту часть, которую ты не используешь. Это объясняет, почему вода из Влтавы не сработала: вода усыпляет голема, но твое присутствие его пробуждает.

— А если мы заманим его во Влтаву? Или сбросим в нее?

— Ты получишь очень мокрого и злого голема. Лови. — Красная вспышка поплыла вниз с верхней полки, вращаясь и поблескивая в свете лампы. Он поймал ее: длинное перо, алое, как кровь, от краешка до заостренного кончика. Джордан спустилась, прихватив с собой бутылку с пожелтевшим свитком внутри.

— Что это?

— Големов оживляют свитки, которые хранятся в их головах, пергаментные или кожаные — по крайней мере, такова легенда. Мне никогда не доводилось с ними работать. Но если верить этим легендам… — Она откупорила бутылку и вытряхнула свиток на ладонь. Он оказался меньше, чем Гейб предполагал. Она развернула его на пару сантиметров, сняла с пояса нож и отрезала кусочек. То, как нож врезался в свиток, вызывало неприятные воспоминания. В желудке Гейба заурчало.

— Это кожа?

— Да, — ответила она и достала серебряную чашу из-под барной стойки. — Я напишу здесь «СТОП» на иврите и на всякий случай на других языках. В другой раз, когда увидишь существо, засунь это ему в голову. Может и не сработать, но если это не поможет, я не знаю, что еще делать.

— Он меня чуть не раздавил.

— Так ищи помощь. Может, у подружки из Консорциума Льда?

— Морозова мне не подружка.

Джордан пожала плечами.

— Это все, что я могу предложить. Тебе стоит быть благодарным. — Она засунула свиток обратно в бутылку и заткнула пробкой. — Не представляешь, сколько стоит эта штукенция.

— Что используешь вместо чернил?

Она придвинула к нему чашу и нож, и улыбка ее была острее лезвия.

— Догадайся.

3.

Весь день в своей квартире Джош разговаривал с зеркалом, тренировал походку, разворот плеч, поднимал и опускал чемоданы. Помня свои короткие и неудачные сценические опыты в колледже, он ожидал, что даже такое простое действие, как переноска багажа, в его исполнении будет выглядеть, мягко говоря, неуклюже и сумбурно. Он учился экспериментировать с походкой год или два, смотря как считать, и, учитывая это, за один день добился значительного прогресса. Он почти поверил, что справится с вечерним заданием, — по крайней мере ему так казалось, пока он не вошел в конференц-зал посольства и не обнаружил там Алистера.

— Мой дорогой мистер Томс! — англичанин выпрямился и перегнулся через стол, протянув руку для приветствия. — Не ожидал, что именно вас наши друзья выберут для рандеву. — Его руки казались хрупкими, пальцы были длинными и узкими, но своей хваткой он мог бы раскрошить дерево.

— Я удивлен так же, как и вы, — ответил Джош. Комната была плохо освещена, и на всем лежала зеленая тень, но почему-то глаза Алистера оставались яркими, бледно-голубыми.

— Не время для болтовни. — Дом лениво зашел в конференц-зал, большие пальцы просунуты в петли для ремня, пиджак пропах сигарным дымом — слава богу, хоть сейчас не курит. — Ваши люди проведут нас в гостиницу, Уинтроп?

— Наш контакт из сотрудников гостиницы, Барачник, может предоставить Джошу униформу и вывести на работу. Джош, вас направят к Соколову, вы проведете его наверх, сделаете свое дело и выйдете. Барачник встретит вас перед этим в ресторане, в двух кварталах южнее и в трех кварталах восточнее гостиницы, он поймет, что это вы, по этой сложенной газете в ваших руках. — Алистер передал ее через стол. — Он подойдет к вам и задаст вопрос про оперу, заметив статью о ней в газете. Ответите, что вы не следите за этими новостями. Он проводит вас в гостиницу и проинструктирует — очень быстро. Вы не появитесь на людях до нужного момента. Все ясно?

— Он понял, — сказал Дом.

— Хотя я разделяю вашу уверенность, предпочитаю услышать, что он согласен, лично от него.

— Я справлюсь, — сказал Джош. — Спасибо, что все устроили. — Во рту у него пересохло.

— Мой дорогой друг, это меньшее, что я могу сделать. Вы всегда можете рассчитывать на услуги Ее Величества. Все для колоний и так далее.

***

Гейб заметил Морозову в толпе на входе в «Интернациональ»: у нее был даже бейдж с именем, Таня говорила с женщиной в униформе, должно быть работницей гостиницы. Здесь под прикрытием, видимо. Он ждал, опьяненный адреналином и виски, пока беседа Морозовой не переросла в ссору с размахиванием рук. Кто из них первой вонзит собеседнице нож? Оказалось, никто. Они пожали друг другу руки, и работница удалилась, словно в траншеи проигранной войны. Морозова осталась любоваться изобилием парниковых роз в уродливой вазе у окна. За окном падал снег.

— У нас есть сказка об этом, — сказал он по-английски, когда подошел к ней. — Розы и снег. Порой добавляется кровь, ворон или что-то еще.

Она не подала виду, что заметила его приближение, но и не удивилась, когда он заговорил.

— У нас тоже. Возможно, ваша произошла от нашей.

— Вам разрешают рассказывать сказки?

— Ты когда-нибудь пытался запретить кому-то рассказывать сказки?

Гейб пожал плечами и уступил.

— Ты сегодня здесь в своей роли?

— У атташе по культуре есть свои обязанности, в том числе — наблюдать за организацией конференции и следить, чтобы делегатам было комфортно.

Чушь.

— О чем вы спорили? О комфорте делегатов?

— О комфорте, — ответила она. — И безопасности.

— Об этом я и хотел поговорить. — Он барабанил пальцами по столу и заставил себя прекратить. Снаружи ветер сталкивал снежинки. Крыши отбрасывали на упавший снег резкие тени. Никакого движения, кроме движения снега. — Делегаты прибывают сегодня.

— Да.

— И голем все еще бродит.

Мимо проехала машина. Фары осветили Танину кожу цвета слоновой кости.

— К чему это ты, Причард?

Она выглядела такой честной и заинтересованной и такой одинокой, что он чуть ей все не рассказал: про голема, про риск, про то, как ему самому одиноко, как он не может признаться во всем ни Джошу, ни Дому, ни Фрэнку, ни даже Джордан, каково это, когда тебя вытягивают из собственного черепа и засасывают в зубастую глотку. Но Таня Морозова была служительницей Льда, которому он едва доверял, да к тому же еще и сотрудницей КГБ, была его… Как это сказать? «Повседневным»? «Светским»? (Слово, которое используют монашки.) Неважно — она была его врагом.