Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Коллектив авторов - Страница 86

Звонко, но с намеком на мрачность, она спросила:

— Надеюсь, вы и ваш отсутствующий напарник не сломали свою новую игрушку?

Он взглянул на свои ногти.

— Я сказал Владимиру, что вы хотите встретиться, чтобы попытаться забрать у нас конструкт. Я этого не допущу.

— О, Карел. Правда? Вы правда думаете, что я призва… — Она оборвала себя, но сделала это медленно, чтобы он заметил. — Я попросила о встрече, чтобы разделить с вами работу? Чтобы умолять об объедках?

Он дернулся. Зерена надеялась, что ей лучше удается играть кротость сломленного духа, чем ему — скрывать искреннюю неловкость.

— Если попробуете забрать его у меня, вас ждет неудача, — сказал он. Очко за браваду: он говорил так, будто сам в это верил, хотя они оба знали, что это откровенная ложь. — И к тому же вы навлечете на себя недовольство Кометского.

Зерена опустила взгляд, чтобы он не увидел, сколь смехотворной она сочла его угрозу. Так, потупив взор, она держала чашку возле губ. Та согревала ей пальцы. Зерена вдохнула струйки пара, посмаковала призрачный аромат цитрусовых и вкус байхового чая на языке. Досчитала до десяти и лишь потом ответила с верной, как она считала, долей негодования и сожаления.

— Я знаю, что мы часто не соглашались друг с другом. Поэтому я и попросила о встрече, чтобы мы могли оставить это в прошлом и начать сотрудничать.

Он поднес ноготь к зубам, обкусывая его, как зверек:

— Сотрудничать?

Она кивнула. Положив руку на лакированную шкатулку возле чайного набора, она сказала:

— Ваш конструкт. Он уже нашел Носителя?

Карел очень постарался изобразить пустой взгляд. Благослови его глупое сердце, он и впрямь верил, что она не сможет прочесть его так же легко, как самиздатовскую Библию. Сашин гамбит всем им добавил наглости.

«Разумеется, он еще не нашел Носителя. Иначе вы бы уже бахвалились этим и помыкали бы мной».

Наконец он покачал головой.

— Он явно нашел след, но потерял его у реки.

Она сделала два глотка очень горячего, очень дорогого чая, прежде чем набралась смелости заговорить снова. Поставила чашку и открыла шкатулку. В ней лежала брошь из кованого серебра с вплетениями из меди и маленькая подвеска на потемневшей цепочке. Карел отошел от окна, чтобы взглянуть поближе.

Она взяла подвеску.

— Мне не составит труда завоевать толику доверия Морозовой. Возможно, знак признательности. Подарок. — Она погладила пальцем брошь. Затем передала подвеску Карелу и сказала, тщательно подбирая слова, стараясь, чтобы они не звучали как приказ или команда: — Предлагаю вам позволить Морозовой сделать эту работу за вас. Пусть она найдет Носителя. А вы вставьте это в свой конструкт, и тот будет следовать за ее украшением, а значит, и за вашей жертвой. Саша хочет, чтобы Морозову уничтожили, так пусть конструкт сделает то, что в него заложено. — Карел не спешил взять подвеску, и она пожала плечами. — Вы получите Носителя и уничтожите Морозову так, что Сашины руки останутся чисты.

— А что получите вы, Зерена?

— Меня погладят по головке. Я останусь жива. Я послужу делу. — На этот раз его лицо было совершенно невозможно прочесть. Поэтому она добавила: — Если думаете, что мое самолюбие так велико, что я предпочту умереть, чем жить побитой, вы меня никогда не понимали.

Он нехотя взял подвеску. Даже после этого, однако, он отказался от чая.

Она вздохнула, подавила улыбку.

Ему же хуже, дурачок. Чай превосходен.

***

К вечеру было официально установлено: Максима Соколова нет нигде.

Но труп, выловленный из Влтавы, мало соответствовал росту и телосложению ученого. К сожалению, несчастный придурок, упавший в реку, еще и попал под винт корабля, который разбил ему лицо до неузнаваемости.

Странно, до чего все идеально складывалось. Будто бы кто-то это спланировал. Таня с Надей не могли доказать, что утопленник и пропавший без вести — один и тот же человек. Но и доказать, что это разные люди, тоже не могли.

Они не могли найти Носителя, не создавая свой конструкт, такой же, как тот, с которым заигрывала Надя. Но это трудоемкая задача, требующая времени, и от этого заклинания силовые линии Праги завибрируют, как струны арфы. Если Гейб или Алистер почувствуют это — ведь Алистер, скорее всего, тоже в этом замешан, — они примут контрмеры. В другое время Таню бы не заботили тщетные старания только проклюнувшегося колдуна. Но «безбилетник», если он существовал, делал Гейба непонятным и непредсказуемым.

Более того, существование бродящего по городу конструкта означало, что некоторые из местных служителей Пламени уже охотятся за Носителем, и крупное колдовство Льда насторожит любого волшебника Пламени в Праге.

Но возможно — возможно — им удастся отследить Носителя, не прибегая к грубой силе конструкта-охотника. Носители оставляли слабые магические отпечатки повсюду, где бы ни оказывались. Если действовать быстро, пока не угасла рябь, Таня с Надей смогут пройти по следу Соколова. Хотя бы по какому-то отрезку. Так они меньше задействуют силовые линии, особенно если используют навыки шпионажа. Они начнут у реки, в том самом месте, где Надя преследовала конструкт, когда эта груда мусора и магии потеряла добычу.

Холодная вода облизала носки Таниных ботинок, когда та скинула штатив с плеча. Его ноги раскрылись с щелчком, и Таня вдавила их в грязь, уже подтаявшую с началом ранней весенней оттепели. Надя наблюдала, пока Таня готовила волшебный теодолит; обе в жилетах городских рабочих, волосы убраны под шлемы. Любой случайный прохожий принял бы их за геодезистов, исследующих старую деревянную пристань у заброшенного склада шерсти.

С верхушки штатива свисал замысловатый завиток зеленого стекла. Купить вино шестидесятилетней выдержки — дорогостоящая и непростая затея, а тут же вылить его в раковину как какое-то дешевое пойло — и вовсе кошмар энофила. Но минералогический состав этого стекла и контуры дна бутылки создавали уникальное слияние магических потенциалов. В оправе из медной проволоки, подвешенный на одном — «Прости меня, бедняжка» — волоске Андулы Златы, этот осколок стал одновременно чем-то вроде компаса и телескопа.

Он свободно и бесцельно качался. Когда Таня взглянула сквозь стекло, то увидела лишь смутный образ противоположного берега и ничего больше.

Волшебницы положили руки на штатив. Талисман задрожал, будто ожидал, когда заклинание обретет форму в их головах. Кивнув друг другу и вдохнув поглубже, они выпели древние слоги. Танин рот наполнился вкусом прогорклого масла. Стекло замерло в верхней точке и начало вращаться, словно линза маяка.

Таня присела на корточки. Теперь, когда она смотрела сквозь донце бутылки, земля у их ног слабо поблескивала, будто кто-то оставил тончайший след люминесцентной пыли, который вел из переулка к реке. След обрывался у воды. След Носителя, уловленный конструктом. Неудивительно, что конструкт потерял его. Надя сняла медную проволоку с одной из ножек штатива. Таня следила за ней сквозь стекло, направляя:

— Налево. Направо. Еще чуть-чуть. На несколько миллиметров поближе ко мне. Здесь! — Оборванный конец проволоки воткнулся в вонючую грязь, в светящийся след. Теодолит слегка загудел, Таня почувствовала запах озона.

Она посмотрела на едва видимый волосок Носительницы: несколько недель назад он помог Наде изобразить Андулу Злату, а теперь без него невозможно было бы создать волшебный теодолит. Только благодаря Надиным и Таниным стараниям у местных служителей Пламени нет такого ресурса — а следовательно, и более тонкой по сравнению с грубой силой конструкта магии. Но где сейчас Андула? Что с баржей и ее коматозными пассажирами? Каких целей добилась Таня своим с таким трудом достигнутым успехом?

Волшебное донце раскачивалось туда-сюда, как иголка компаса. С каждым разом оно описывало все более узкую дугу, пока не замкнулось на следе. Таня снова села на корточки, чтобы взглянуть сквозь мутное стекло. Она ожидала, что талисман покажет место высадки где-то на противоположном берегу; Причард знал, что, переправив Носителя через реку, можно оборвать след. Но нет: стеклянная линза указывала вверх по течению реки, на здание, едва различимое вдали, — на посольство ФРГ.