Последний бой (СИ) - Лифановский Дмитрий - Страница 10

— Саш, ты чего? С мамой что-то⁈ Со Славкой⁈

— Почему? Нет! — он опять мотнул головой, а потом странно посмотрел на нее и выпалил, — В общем, Насть, выходи за меня⁈

— В смысле, — не поняла его девушка, — ты чего, Саш?

— Замуж выходи за меня? — набравшись решимости он посмотрел в ее широко распахнутые от удивления и от того еще более красивые глаза и протянул ей кольцо. Настя недоуменно посмотрела на блеснувшее в его пальцах золото, потом на лицо парня и выдавила фразу Волковой:

— Да, Стаин, умеешь ты удивить, — она медленно поднялась со стула, уронив на пол шлем, и даже не заметив этого.

— Это значит, нет?

— Дурак ты, Саша, хоть и полковник! — улыбнулась она сквозь неожиданно выступившие слезы, — Это значит, конечно, да! А когда? Надо же маме сказать! И платье. Ой! Саш, нам же восемнадцать нет, нас распишут⁈

Парень ошалел от потока обрушившихся на него слов.

— Насть! Нааасть! — попытался он остановить находящуюся слегка не в себе девушку.

— Что? -она обожгла его взглядом.

— Какое платье? Парадку надевай и поехали! Заедем в ЗАГС, все узнаем, оттуда к маме, все равно она сейчас на службе.

— Что, прям сейчас? — Настя испуганно прижала кулачок к губам.

— Ну да, — Саша, глупо улыбаясь, кивнул, — Михалыча вызову, да поедем.

— У меня ж полеты, — выпалила Федоренко и глупо хихикнула. Какие полеты⁈ Она замуж за командира корпуса выходит.

— Беги, давай, — усмехнулся Стаин, — скажешь Никифорову, снимаю я тебя с полетов. А вообще, сам скажу, — Сашка вдруг понял, что замылить событие не получится, и проставляться друзьям придется. — Полчаса хватит тебе переодеться?

— Мне б, помыться еще…

Парень кинул взгляд на часы.

— Хорошо, через час.

Настя отчаянно кивнула и, быстро чмокнув Сашку в губы, пулей вылетела из кабинета, забыв про шлем, который так и остался валяться на полу. Стаин поднял его, покачав головой, и, отряхнув, аккуратно свернул и положил на стол. И чего он боялся? Все же хорошо. Все просто замечательно.

Спустя два с половиной часа к неприметному входу в Краснопресненского отдела записей актов гражданского состояния Наркомата внутренних дел подъехал роскошный «Опель-адмирал» из которого выпорхнула миниатюрная девушка в командирской шинели с погонами лейтенанта госбезопасности и крылышками ВВС на петлицах. Из-под недавно введенного для войск особого назначения НКВД крапового берета выбивалась непослушная белокурая прядка. Следом выбрался молоденький полковник с седой головой, на которую он тут же привычно надел фуражку, но тут же ее снял и решительно шагнул к казенной в серой облупившейся краске двери. Девушка лейтенант поспешила за ним.

Темный пустой коридор с въевшимся в темно-зеленые стены конторским запахом мастики и сургуча. Обшарпанные некогда белые а сейчас пожелтевшие от времени двери. Стаин дернул ближайшую с листком бумаги прикрепленном кнопкой на уровне глаз: «Регистрация заключения брака осуществляется с чт. по вскр. с 10−00 до 13−00 по предварительному заявлению». Плохо. Сегодня только вторник. Дверь оказалась закрыта. Впрочем, как и следующая. Зато открытой оказалась последняя с черной табличкой: «Нач. отдела ЗАГС Краснопресненского р-на лт. милиции Кулешова Л. М.».

— Здравствуйте, мне бы лейтенанта Кулешову — постучавшись, заглянул в кабинет Стаин. На него, оторвавшись от бумажек, из-за груды картонных папок, подняла усталые глаза худощавая женщина лет сорока пяти в вязанной коричневой бесформенной кофте, поверх которой была накинута старенькая белая шаль. Несмотря на довольно теплую весеннюю погоду на улице, в помещении было довольно прохладно.

— Здравствуйте, товарищ полковник, — поднялась из-за стола женщина, — Лейтенант Кулешова это я. Вы по какому вопросу?

Стаин шагнул в тесный кабинет заставленный шкафами с папками и стопками бумаг. Следом протиснулась Настя.

— Да нам бы расписаться, — улыбнулся женщине парень, девушка у него за спиной закивала головой.

— Пишите заявление, — женщина пододвинула на край стола лист бумаги, — вас на какой день записать?

— Нам бы завтра, — нахмурился Стаин.

— К сожалению, завтра нельзя, — покачала головой женщина и, видя, что Стаин хочет что-то сказать, пояснила, — я одна на весь ЗАГС, а завтра у меня совещание в управлении. Просто некому будет.

Стаин закусил губу, обернулся на расстроенную Настю и снова посмотрел на замотанную начальницу ЗАГСа.

— А сегодня? Понимаете, мы на фронт скоро. Просто не получится у нас в другой день. Я заплачу, если надо.

— Не надо мне ваших денег! — обиженно возмутилась женщина. Она еще раз оглядела молоденького полковника, девушку, почти девочку, с влажными от разочарования глазами и тяжело вздохнув, протянула руку, — Давайте ваши документы. И заявление все равно пишите.

— Спасибо, — радостно поблагодарил Стаин, в унисон с Настей. Плюхнувшись на стул, он стал писать заявление, сверяясь с лежащим тут же образцом. Настя аккуратно примостилась на стул рядом, с любопытством выглядывая через плечо, что он там пишет. А женщина, раскрыв их командирские книжки, стала вносить данные в огромную амбарную книгу.

— Постойте, — она подняла на Стаина удивленный взгляд, — тут какая-то ошибка.

— Где? — нахмурился Стаин.

— Вот, — ткнула в дату рождения сухим пальцем женщина, — полковник Стаин Александр Петрович 26 мая 1925 года рождения.

— И? — поднял брови Сашка.

— Вы действительно 25-го года? — не выглядел этот парень на не полные восемнадцать. Она сначала подумала, что ему лет двадцать пять — тридцать. Слишком старила его седина и холодный уверенный взгляд карих глаз.

— Так получилось, — улыбнувшись, полковник развел руками, и Кулешова поверила, что может быть действительно, так оно и есть. А ведь он даже моложе ее сына, воюющего где-то на Юго-Западном фронте. И девочка. Тоже майская и тоже 25-го. А ведь возраст бракосочетания в РСФСР с 18 лет. По идее, она сейчас должна запросить у них согласие родителей, разрешение райисполкома. Только, глупо это. Какое им разрешение? Ерунда это все. Воевать можно, а жениться нельзя? Скольких таких она уже видела с начала войны, которые уходя на фронт, шли к ним. Кто ради аттестата, а кто, потому что «потом» для них могло и не быть и хотелось хоть немножко, хоть чуть-чуть побыть по-настоящему одной семьей. Эти как раз из таких. Дети же совсем и на фронт. Им бы дружить, гулять, на танцы ходить. А они воюют. — Вот, написал, — полковник придвину ей лист заявления, после того как они с девушкой поставили внизу свои подписи.

— Подождите, минут двадцать в коридоре, я сейчас, зарегистрирую вас, и свидетельство выпишу. Шинели, если хотите, можете снять, вешалка у двери, — она махнула рукой на стоящую у входа металлическую вешалку, на которой одиноко висело черное пальто.

— Спасибо, мы так, — махнул рукой полковник, а девушка кивком подтвердила.

— Анастасия Владимировна, берете фамилию мужа? — окликнула женщина Настю уже на выходе.

Девушка, вспыхнув, махнула головой:

— Да, — ей до сих пор не верилось в происходящее. Казалось, что все не по-настоящему, понарошку.Так быстро и неожиданно все решилось. Не сказать, что она не думала об этом дне, не мечтала в своих девичьих грезах. Но совсем не так ей представлялась ее свадьба. Хотелось, чтоб мама рядом была, Славка. Подружки. И платье. Обязательно белое. И туфельки. Бежевые. С пряжечкой. Она такие в ГУМе видела перед войной. Только вот, кто ж знал, что так все сложится. В коридоре она прижалась к Саше уткнувшись носом в колючую шинель: — Ой, Сашечка, что теперь будет-то?

— Женой моей будешь, как полагается, — погладил он ее по голове.

— Все так неожиданно. Не мог заранее сказать, — надула губы Настя.

— Не мог, — буркнул парень.

— Почему? — подозрительно прищурившись, снизу вверх посмотрела на него девушка.

— Потому, — дернул щекой Александр. И добавил, под пристальным взглядом пока еще невесты. — Боялся, что откажешься, — на что Настя заливисто и счастливо расхохоталась: