Мальчики из Фоллз - Дуглас Пенелопа - Страница 4
- Предыдущая
- 4/85
- Следующая
Вайолет смотрит на деньги.
– Ты серьезно?
Я кладу оставшуюся выручку в карман.
– Аро, я не могу… – Вайолет качает головой.
– Еще как можешь, – отвечаю, выпрямившись.
Луису радости будет на целый год. Нам всем и так тяжело живется. Пусть хоть он повеселится.
Она улыбается; ее глаза наполняются слезами. На этом с меня хватит. Я разворачиваюсь, иду к черному ходу и распахиваю дверь.
Вдруг замешкавшись, оглядываюсь через плечо на двух детей, играющих на полу с конструктором. Их мать, вероятно, на сцене. Мой взгляд устремляется в сторону мотеля, расположенного у противоположного конца парковки. Кора Крейг выходит из номера, за ней следует дальнобойщик. Он направляется к своей машине, а она возвращается в клуб с деньгами в руке, на ходу поправляя одежду.
Когда женщина проходит мимо и останавливается, чтобы погладить по голове свою дочь, я отвожу взгляд.
На мгновение словно в прошлое возвращаюсь: мне снова пять, только я не играла с конструктором, а разукрашивала мелками книжку-раскраску с русалками.
Чувствуя, как желчь подступает к горлу, открываю рот и выбегаю наружу. Стальная дверь захлопывается за мной. Я прислоняюсь спиной к стопке палет, роняю дубинку и склоняю голову, стараясь дышать размеренно.
Мое тело дрожит. Втянуть воздух не получается, потому что от желания разрыдаться дерет в глотке. Слезы подступают к глазам.
Я ненавижу ее. Ненавижу эту жизнь.
Ненавижу все, что вижу.
Развернувшись, прислоняюсь к стене. Меня бросает в пот. Зажмуриваюсь, стараясь подавить приступ тошноты.
Но потом открываю глаза и смотрю вверх, где расстилается необъятное ночное небо, усеянное звездами. Я вижу Марс – сегодня он самый яркий на небосводе. Марс мне нравится больше остальных планет, потому что он самый доступный для нас. Когда-нибудь люди полетят туда. Может, кто-то из моих ровесников, и я буду наблюдать за этим в прямом эфире.
Вдыхая и выдыхая, представляю, будто небо тоже смотрит на меня, и мне хочется стать достойной внимания.
Кровь немного остывает. Я выпрямляюсь и расправляю плечи, успокоившись.
Это всегда помогает – смотреть вверх. Там есть лишь возможности. И вид никогда не бывает плохим.
Поворачиваюсь, чтобы двинуться к парковке, однако, заметив две фигуры впереди, резко останавливаюсь. Ко мне приближаются полицейские, мужчина и женщина. Судя по их довольным взглядам, они нашли именно то, что искали.
Черт.
– Вы вооружены? – спрашивает мужчина.
Медленно поднимаю руки, показывая, что они пусты. Дубинка до сих пор валяется на земле где-то позади меня.
– Нет, сэр.
– Выверните карманы.
Мои глаза опускаются к оружию в его кобуре. Женщина останавливается у него за спиной.
– Я не нахожу это уместным, сэр, – говорю, смягчив голос, хотя пульс зашкаливает.
Коп просто смеется. Наклонившись, он произносит шепотом:
– Я могу задержать тебя без предъявления обвинений на срок до сорока восьми часов. А еще могу обыскать.
Знаю. Однако все равно пытаюсь возразить:
– Мне некомфортно, и я не даю на это согласия, сэр. – Кажется, словно вместо денег у меня в кармане лежит футбольный мяч, что явно не ускользнет от их внимания. Там, наверное, несколько тысяч баксов. – Я могу идти?
– Нет.
Разумеется, нет. Но попробовать стоило.
Я не могу провести сорок восемь часов в камере.
– Хорошо, я даю согласие на обыск, сэр, – продолжаю, прокашлявшись.
Женщина делает шаг вперед, резко разворачивает меня, и я упираюсь ладонями в кирпичную стену. Она ощупывает мой торс, ноги, руки, вытряхивает все из карманов. Закрыв глаза, задерживаю дыхание; живот сводит от тошноты, когда перестаю ощущать тяжесть наличных.
Не возвращайся с пустыми руками.
Офицер бросает найденное на крышку мусорного контейнера, после чего отходит в сторону.
– Оружия нет, – объявляет женщина. – Она сказала правду.
– Ой, извини, деточка. – Мужик нависает надо мной. – Хорошей ночи, ладно?
Подбородок дрожит. Ублюдок.
Дожидаюсь, пока они уйдут. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять – деньги исчезли.
Мой бело-черный бумажник в горошек, ключ от дома и мобильный телефон лежат на баке. Денег нет.
Я пинаю мусорный контейнер. Глухой звон разносится эхом в тишине.
– Сукин сын!
Закричав, прижимаю руки к голове и вновь нахожу Марс, посмотрев на небо.
Но сосредоточиться не получается. Проклятье.
Не возвращайся с пустыми руками. Я не могу вернуться ни с чем. Опять. Хьюго больше не даст мне работу.
Либо заставит выплатить долг другим способом.
Всегда так. Исход может быть любым, и всегда все идет наперекосяк.
Подхватив с земли дубинку, устремляюсь к стоянке. Задние фары полицейской машины как раз скрываются из виду. Томми стоит возле «Чероки», потягивая что-то из своей фляжки.
Я забираю ее, делаю глоток текилы.
Руки пронзает ноющая боль – настолько сильно сжимаю кулаки. Мне все равно, вернусь ли я с десятью тысячами баксов или с синяком под глазом, главное, хоть с чем-то.
– Где Пираты сегодня тусуются? В «Ривертауне»?
Девчонка кивает.
– Да. Вероятнее всего.
Я возвращаю ей фляжку и огибаю тачку.
– Залезай.
– Но меня туда не пустят, Аро, – возражает она.
Не пустят? Вскидываю брови; мой гнев только усиливается. К черту всех.
Мы обе забираемся в салон и пристегиваемся. Я срываюсь с места на бешеной скорости, включаю радио погромче, чтобы мелкая меня не отговорила.
В те времена, когда я еще ходила в школу, соперничество Уэстона с Шелбурн-Фоллз гремело на всю округу.
Ну, было несколько ярких эпизодов, по крайней мере. Если выдавался свободный от работы, присмотра за детьми или других беспокойств вечер, я садилась в машину с друзьями, и мы ехали на их территорию. Нас разделяло всего несколько километров, однако они будто в совершенно другом мире жили.
В Фоллз есть команда по плаванию. Скейт-парк. Очаровательные магазинчики, парки, а родители и копы закрывают глаза, когда детишки гоняют на маминых и папиных авто.
Или громят ломом «Мустанг» своего парня. Не уверена, правдива ли эта история, но забавно думать, что такое действительно произошло.
Конечно, у них имеются и помойки. Плохие районы, бедняки. А также особняки, вечеринки, местные знаменитости. Джаред Трент – бывший гонщик, которого часто показывают по ТВ, и его невестка Джульетта, чьи романы входили в мой список для чтения в старших классах.
Жители Фоллз всегда были лучше нас, и они прекрасно это знали.
Хотя мы тоже кое в чем не уступали.
Я мчу по городу, вспоминая, как в детстве мечтала жить в подобном месте: зеленые лужайки, фонари на крыльце, запах гамбургеров, приготовленных папой на гриле во дворе.
Повзрослев, я поняла, что между видимостью и реальностью огромная разница. Внутри всех этих идиотских красивых домов встречались лжецы, как и везде. К черту Фоллз.
Поворачиваю на Хай-стрит, притормаживаю у тротуара и оглядываю соседние заведения. Некоторые еще работают, но большинство закрылось на ночь. Пекарня «Глазурь», вероятно, не откроется до следующего сезона. Владелица, насколько я слышала, студентка. Скорее всего, она уже вернулась в колледж. Вывеска «Ривертауна» сияет над входом, лампочки в названии вспыхивают одна за другой снизу вверх и обратно. Внутри горит свет, и Пиратов битком набито.
– Аро, они меня не пустят, – снова повторяет Томми.
Мимо пробегают две женщины с колясками. Мамы, взявшие на пробежку детей. Я тихо усмехаюсь. Это место…
– Идем.
Выбравшись из машины, бросаю дубинку на заднее сиденье и оглядываюсь, чтобы убедиться, что мелкая пошла следом. Не знаю, чего Томми боится, но сегодня она со мной.
Мы пересекаем улицу. Я натягиваю капюшон, открываю дверь и вхожу в помещение. Музыка гремит, словно в баре, дым от чьего-то вейпа витает под потолком в тусклом свете ламп.
«Ривертаун» – управляемый хаос, а дети по своей глупости не замечают этого. Родители построили им хорошее место для встреч, похожее на клуб, с кабинками и приватными зонами в прилегающих сзади тоннелях, отличным меню, бильярдными столами и громкой музыкой, однако оно расположено прямо в центре города. На виду у дорожных камер. В квартале от полицейского участка.
- Предыдущая
- 4/85
- Следующая