Целитель 2 (СИ) - Романович Роман - Страница 20

— Замолчи, — резко сказал Аристарх Павлович, обжигая взглядом. — Если тебе надоела лечебница и хочешь попасть в казематы, то болтай, конечно, — в голосе появился сарказм. — Потому что подросток шестнадцати лет может обладать талантом, но не познанием в боевых техниках.

— Поэтому я и задаю вопрос вам, Аристарх Павлович. Потому что меня очень обеспокоило, что такое произошло аж в столице.

Целитель наградил меня очень выразительным взглядом. А я что. Мне терять уже нечего. В смысле, есть что, но перед этим человеком — ничего не осталось.

— Это всех обеспокоило, — проговорил он медленно, продолжая меня внимательно изучать. — Раз уж ты поднял тему, то слушай внимательно и запоминай, что и как ты будешь говорить людям князя…

Аристарх Павлович присел рядом на койку и дальше наставлял шепотом, какую именно правду мне нужно говорить безопасникам из тайной службы.

Человек с мертвым взглядом, в черном пальто и такой же кепке, явно из дорогой шерсти, пришёл тем же днем.

По совету Аристарха Павловича я должен был минимум неделю изображать из себя тяжелобольного, который чудом выжил. То есть не носиться по лечебнице, не исцелять, не фонтанировать энергией и не разводить кипучую деятельность. Молодой, но плохо обученный талант, который разорвался, и перспективы его туманны — вот моя роль.

— Спасибо, Аристарх Павлович, — сказал вошедший мужчина целителю, который у него за спиной остался. — Дальше я сам. Олег Павлович Васильев? — посмотрел он на меня.

— Да… — ответил я тихом голос, прокашлялся и ответил чуть громче. — Он самый. А вы…

— Можете обращаться ко мне — Эдуард Олегович, — ответил он прохладно, окинул взглядом палату, задержался на мне и уселся на стул.

Я же в этот момент пару Капель Крови по телу равномерно распределил, воздействуя на организм успокаивающе.

— Чем обязан, Эдуард Олегович? Вы ведь не из больницы… — заметил я, разыгрывая непонимание, кто ко мне пришёл.

— Вы правы, Олег. Я не из больницы. Пришёл сюда по делу, связанному с трагедией на студенческой площади.

— Это которая несколько дней назад была? Когда много раненых привезли?

— Да, речь про неё. Но не только, — поправился он.

Мужчина сел странно. Плечи его были опущены, сам он сутулился. На колени положил портфель, с которым пришёл. Верхнюю одежду не снял. Хоть его и заставили накинуть белый халат, но от этого он выглядел ещё более нелепо. Я отметил полопавшиеся капилляры, синяки под глазами, общую бледность. Кто-то мало спал в последнее время и напряженно работал? Или он алкоголик с хроническим недосыпом?

Пришлось поубавить своё любопытство, а то слишком пристально разглядываю. А зачем безопаснику знать, что я наблюдательный?

Уж не знаю, хорошо это или плохо, но в прошлой жизни я с людьми его профессии не сталкивался. Как-то очень быстро стало понятно, кто свой, кто чужой. Адепты смерти не могли работать с чистой Кровью, поэтому быстро выявлялись. Допросы и следственная работа были не нужны. До войны мы жили мирно, поэтому я даже не знал, имелись ли подобные службы или нет.

Поэтому сейчас мог опираться только на наставления Аристарха Павловича.

Когда Эдуарду Олеговичу надоело меня разглядывать, он открыл портфель и достал оттуда папку. В которую и заглянул.

— Шестнадцать лет. Сирота. Сбежал из приюта, под Петербургом. Почти год провёл с кочевниками. В столицу прибыл две недели назад. Это всё про вас, Олег? — посмотрел он поверх открытой папки.

— Да, — коротко ответил я.

Аристарх Павлович сказал, что меня могут допросить и чисто формально, но, скорее всего, будут давить и обвинять. Серьезно давить. А могут и вовсе подставить, выкрутить дело так, что только одна дорога — на виселицу или добровольцем в армию. Грехи искупать. Вины за мной никакой нет настоящей, но сделать плохо талантливому целителю, а потом сделать хорошо, чтобы завербовать — это вполне в духе аристократов.

— Девяносто шесть подтвержденных операций во время трагедии, — продолжил читать он из досье на меня, — воскрешение умершего человека…

Мне даже стараться не пришлось, чтобы закашляться.

— Чего? — выдал я всё доступное мне удивление.

— Девяносто шесть проведенных операций, которые не ограничились только базовым очищением, — повторил он, посмотрев на меня, снова поверх бумаг.

— Откуда столько? — спросил я. — Что-то в ваших бумагах сильно преувеличено. Да и что значит — воскрешение?

— Одному из пострадавших была диагностирована смерть. Но вы вмешались и воскресили его, — пояснил мужчина, продолжая внимательно разглядывать меня.

— Я вас не понимаю, — сказал ему.

— Что же вам непонятно? Вы сделали большое дело. Спасли столько людей, — улыбнулся Эдуард Олегович. — Совершило чудо.

А я понял, что если сейчас поведусь на эту примитивную лесть, то попаду в расставленную ловушку.

— Я, конечно, рад, что оказался полезен, — сказал ему. — Но воскрешение? Это возможно? Я же даже не обученный целитель! А про какие операции вы говорите? Очищение я проводил. Иногда раны обрабатывал, чтобы люди продержались до помощи хирурга.

Аристарх Павлович предупредил, что в лечебнице есть как минимум один человек, который сливает информацию князю. А как максимум — их десяток. Поэтому что-либо скрыть не получится, даже и думать не надо. От другого стоит играть. Я необученный, ничего не понимаю, сделал не так уж много. То, что я там творил, не каждый здешний целитель может понять. А те, кто могут, не все находились в коридоре. Обычные же медсестры и врачи — они тем более не разбираются в целительстве. Поэтому информации у людей князя может быть много, но насколько точной — неизвестно.

— То есть… — проговорил мужчина медленно. — Девяносто шесть операций вы не проводили?

— Простите, Эдуард Олегович, но я не считал. Признаюсь честно, я тогда в шоковом состоянии был. Никогда столько крови не видел… — в этой жизни. — Из-за любопытства дурного вниз отправился, когда сигнал поступил. А как из лифта вышел, то обомлел… Оторванные ноги, руки… Раны чудовищные… — мне не надо было врать, зрелище и правда ужасное было. — А потом кто-то крикнул… Не помню что. То ли займитесь ими, то ли помогайте. Я и начал помогать. Руки сами заработали.

— Кто же вам это крикнул? — заинтересовался мужчина.

— Мне? — отмер я и посмотрел на него. — Нет, там просто кричали. Не знаю кто. Я ведь здесь всего ничего. Не знаю всех по именам и голосам. Сдается мне, не будь ситуация настолько плохой, меня бы сразу выгнали. А так не заметили, наверное.

— А что насчёт воскрешения?

— Не знаю, что вам сказать. Разве это возможно, человека воскресить?

— Так вы же целитель. Вам лучше знать.

Это он опять мне польстить собрался?

— Вы это лучше Аристарху Павловичу скажите, — вяло улыбнулся я. — А то он так на меня орал за самодеятельность. Обещал в чулане запереть, а то я прям стихийное бедствие.

— Прям таки стихийное? — поддержал мою улыбку мужчина.

— Ох… Я ведь давно понял, что у меня дар какой-никакой есть. Жизнь-то кочевников нелегкая. Приходилось самому себе помогать. Как понял, что это что-то важное, что и другим помочь хочу, так в столицу и направился. Кто не слышал про лечебницу Васильки, где любому готовы помочь? Вот и подумал, что хорошее место, надо туда идти. А как приехал, так… — вздохнул я, — одна неприятность за другой. Не обижайтесь, Эдуард Павлович, но правду про столицу говорят. Суетный город. Много всего и сразу здесь происходит. Закрутил меня этот водоворот.

— Что же с вами такое случилось? — с интересом спросил он.

Как будто не знает, черт. Рассказал ему всё без утайки. И как Петра встретил, и как сюда в первый раз попал, и что там потом в ресторане было. Разве что кое-какие детали про Лютого опустил.

— Это уж точно, закрутило вас, — покивал мужчина, изображая живой интерес к моей истории. — Так это, кто вас обучал-то? — сменил он внезапно тему.

— Так Аристарх Павлович. Но он немного совсем. Больше ругается, — включил я дурака. — Демьян ещё… Младший целитель, который. Его ко мне приставили. Чтобы основы рассказал.