Ведьма и компания (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 27

- Сестра Аполлинария? Что вы здесь делаете? Разве вы не должны… мыть полы?

- Это грубо, монсьер. – обычно неприязненно поджатые губы монахини вдруг дрогнули совершенно девчоночьей лукавой улыбкой. – Неужели вы на меня все еще сердитесь?

Рыцарь только пару раз хлопнул глазами, в полумраке пещерной часовни становясь похожим на выглядывающую из дупла сову. Несколько потрепанную… и вооружённую длинным кинжалом.

- Ну полноте! – сестра Аполлинария шагнула со ступенек и подошла так близко, что он почувствовал легкий аромат совсем не положенной монахине розовой воды. – Должны же мы были удостовериться… - шепнула она ему в самое ухо. – Что вы именно тот, кто нам нужен!

- Кто – мы? – настороженно уточнил рыцарь. Для чего нужен, он предпочитал даже не спрашивать.

- Мать-настоятельница… и я немного. Совсем немного.

- Мне сдалось, вы с матерью-настоятельницей не слишком ладите. – рыцарю очень хотелось отшагнуть прочь, но тогда бы он уперся спиной в икону, а это никуда не годилось.

- Всего лишь мелкие недоразумения! – отмахнулась сестра. – Мы давно объяснились и поладили. Она – хозяйка здешнего монастыря, я – посланница епископа, который хозяин во всей епархии. Что нам делить?

«Например, власть в монастыре» - подумал рыцарь, но вслух не сказал.

- Одно дело делаем. – беспечно продолжала монахиня. – Она. Я. Вы. - бросила быстрый взгляд на рыцаря, тут же опустила глаза.

- Что вы можете знать о моих делах? – хмуро буркнул рыцарь.

- Я же сказала, что знаю: не для излечения вы сюда приехали. Вы ищите… И по вашим расспросам нетрудно было догадаться – что. Или лучше сказать – кого?

«Вралис, пройдоха, разболтал! – рыцарю догадаться тоже было нетрудно. – Надеюсь, он хотя бы содрал с противной бабы столько золота, что ее перекосило от злости!»

- Только вы совсем не там ищите. – снова прошептала она… повернулась и пошла к выходу из часовни. На пороге остановилась – ее закутанное в черное фигура сливалась с сумраком под пещерными сводами, и только лицо и руки ярко белели в полумраке. – Ну что же вы встали? Пойдемте. Я покажу вам вашего То Фелико Терас.

Кованные сапоги рыцаря мерно отбивали шаги по галерее, и неслышно скользила рядом монахиня. Переходы монастыря были пустынны. Рыцарь давно уже заметил: жизнь здесь замирала на свету, и снова оживлялась после вечерни, когда мать-настоятельница выходила из своего дневного молитвенного одиночества. Они миновали галерею и свернули в скрипторий. Рыцарь остановился, разглядывая тяжелые фолианты на пюпитрах, и морща нос от запаха книжной пыли.

- Зачем мы здесь, сестра? – недовольно процедил он.

- Сейчас вам очень хочется съязвить: уж не рассчитываю ли я отыскать чудовище в монастырском скриптории? – хмыкнула сестра Аполлинария. – Я ценю вашу сдержанность. Она еще раз показывает, что мы не ошиблись.

Монахиня присела на корточки у сундука и поковырявшись ключом в замке, отвалила резную крышку. Над сундуком взвилось облако пыли и стайка мелких серых бабочек. Рыцарь звучно чихнул.

- Вот она! – монахиня вытащила из глубины сундука пачку наскоро сшитых пергаментных листов. Пергамент был старый и покоробленный, да еще и наверняка неоднократно подчищенный для новых записей, а потому письмена на нем выглядели весьма бледно. – Вы знаете, откуда взялся наш монастырь?

- Чудо… найденная в пещере икона… - повторил всем известную историю рыцарь.

- Да-да! – нетерпеливо кивнула монахиня. – Только чудо не возводит монастырские стены и не покупает хлеба для трапезной. Все это делают люди. Например, некая ваша богатая соотечественница, сто лет назад отказавшаяся от брачных уз, что навязывали ей на материке, прибыла сюда, на остров, и на свои средства основала монастырь. И стала первой его настоятельницей. – монахиня перевернула растрепанный лист, и рыцарь уставился на миниатюру.

Крохотную и грубую – сто лет назад монастырские писцы были гораздо менее искусны, чем нынешние, да и навряд среди монахинь новосозданного монастыря могли случиться рисовальщицы. Но рисовать это лицо было несложно: четкий прямой нос, такие же четкие, твердого рисунка губы, высокий лоб… То самое лицо, что склонялось над ним во время этих… обследований! Лицо матери-настоятельницы… нынешней матери-настоятельницы!

- Внучка? – растерянно разглядывая миниатюру, пробормотал рыцарь.

- Богородица Дева, прости ему его прегрешения! Здесь монастырь, монсьер! – даже крестилась сестра возмущенно.

- Ох, да что же это я… - рыцарь смутился.

- Это просто одна и та же женщина. – спокойно закончила монахиня.

Рыцарь на миг задержал дыхание. Все ясно. Грубый он все же, толстокожий: обижался на несчастную сумасшедшую, недобрые слова в ее адрес не говорил, так думал…

- Простите, сестра… Я, пожалуй, пойду… - он начал аккуратно, не сводя глаза с монахини – а ну как кинется, безумная! – пятиться к выходу.

- Не верите?

- Видите ли, сестра…

Можно безумным возражать или не стоит?

– Даже Лазарь, воскрешенный Иисусом, потом умер в свой срок, гробница вот его тут, неподалеку. Люди-то по сто лет не живут…

- Люди – нет. А драконы – да. – неожиданно спокойно согласилась сумасшедшая.

Рыцарь споткнулся, едва не рухнув на высокий порог скриптория. Ушибленная об лодочную скамью спина отозвалась вспышкой боли. Мгновение он лихорадочно соображал, пытаясь понять слова сестры Аполлинарии… и наконец глухо хмыкнул:

- А говорите – поладили. Настолько, что свою настоятельницу чудовищем называете?

- Она не чудовище! – вдруг сильно и горячо вскричала сестра. Мгновенный бросок – полы монашеской рясы взвихрили книжную пыль – и вот уже она стоит рядом, обеими руками стискивая его руку и пытливо заглядывая в глаза. – Она – жертва! Несчастная, страдающая жертва! Но в сердце ее уже цветет надежда и упование – на истинного рыцаря, способного отдать последние деньги ради спасения неведомой ему утопленницы! На вас, монсьер! Только вы можете ей помочь!

Глава 5

Тонкие руки высунулись из провала, в котором кипело море. Ощупали острый скальный край, подтянулись… И отсвечивая белизной в вечернем сумраке, наверх взметнулось обнаженное женское тело. Мгновение женщина еще смотрела вниз: там, то с грохотом разбиваясь об стены скального грота, то вновь откатываясь белыми пенными языками, бушевало черное ночное море. Ледяные брызги соленой воды осыпали ее живот и грудь, женщина зябко поежилась… и аккуратно ступая босыми ногами по камням, вскарабкалась по уводящему вверх узкому скальному проходу. Чирк… чирк… Найденное на ощупь кресало высекло искры – затеплился утопленный в жиру фителек. Держа масляную лампадку в руке, женщина шагнула в невысокую скальную пещерку. Едва теплящийся огонек, точно в зеркале, отразился в стекающем по стене водопадике. Женщина пристроила лампадку на скальном уступе и нырнула под холодные струи, смывая с себя морскую соль. Провела гребнем по коротко остриженным волосам… и принялась натягивать монашескую рясу. Оправила подол и шагнула к низенькой дубовой двери на другой стороне пещерки. Откинула тяжелый засов…

Дверь распахнулась от сильного толчка, с грохотом ударившись о стену пещеры. Ворвавшийся внутрь мужчина походил на ночного демона. Отлетевшая от дверей женщина пронзительно завизжала.

- Мать-настоятельница, не кричите, это же я! – ринувшийся за ней мужчина ухватил настоятельницу за рукав рясы, не давая ей нырнуть в уводящий к морю проход. Она рванулась, яростно, отчаянно, оставляя у него в руках оторванный рукав и заметалась по пещере, норовя то добраться до двери, то снова до прохода. – Мать-настоятельница, перестаньте! Я… вам ничего не сделаю, я… - мечущемуся напротив мужчине надоело играть в догонялки с пронзительно визжащей женщиной, он рванулся ей навстречу, сгреб в охапку и не выпуская из объятий, притиснул к стене пещеры.

- Мать-настоятельница, успокойтесь! Это же я, я!

- Монсьер рыцарь? – настоятельница мгновение помолчала, разглядывая его лицо в слабых отсветах лампадки. – Как… как вы сюда попали?