Ведьма и компания (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 44

- Вдохни поглубже! – ударила в преграду.

Они не летели, они ползли в холодной и липкой субстанции. Лиза рвалась вперед изо всех сил и чувствовала, как словно пытаясь подпихнуть ее вперед, налегает ей на плечи Оленька. Воздух в груди заканчивался, невыносимо жгло, перед глазами плясали цветные мушки.

«Только бы Оленька не закричала, не попыталась вздохнуть, не…» А потом вдруг наступила абсолютная, нерушимая тишина, пальцы Оленьки на ее плечах исчезли, Лиза почувствовала, что сзади никого нет – и сама заорала от ужаса! И… кисельная пелена лопнула, разлетаясь брызгами, а в уши ударил дикий Оленькин вопль – даже более пронзительный, чем раньше.

- Ты где была? – тряся подругу за плечи, вопила Оленька. – Я тебя потеряла!

- Это ты где была? Это я тебя… - Лиза замолчала, когда Оленька вдруг с плачем обняла ее. Некоторое время они летели так, наконец Оленька тихо прошептала:

- Как думаешь… Вера Сергеевна жива?

- Надеюсь. – ответила Лиза. Им только и оставалось, что надеяться и не оглядываться, ведь она и так знала, кто у нее за спиной, все ближе и ближе.

- Только… Лизонька, я… Я теперь не очень понимаю, где мы летим. Совсем не понимаю! Я же никогда не летала! Я думала, я сразу узнаю остров, он такой большой, а сверху они все кажутся большими, и так темно!

Прелестно. Просто восхитительно. Они летели во мраке… куда-то, а теперь и вовсе не знают куда. И что же им остается: рыскать в поднебесье пока не кончится полетная мазь или их не догонит генеральша?

- Раз тетушка нам барьеры ставит, видно, уж близко! – испуганно пролепетала Оленька.

Лиза так стиснула руки на весле, что оно вильнуло в воздухе. Генеральша близко и если они не сбились с пути, вот-вот догонит – и в этом их последняя надежда! Лиза снова начала забирать вверх: единственное ее преимущество перед генеральшей – немалый опыт полетов, ведь если Агата Тимофеевна скрывала полетную мазь ото всех, то и сама пользовалась ею не слишком часто! Зато уж Лиза летала часами: и над озерами, и над горами, и даже в прятки с повитрулями в ночном небе играла!

- З-зачем так высоко? – простучала зубами Оленька.

- Тише! – шикнула на нее Лиза: небо за тучами, отражения на воде нет, если молния не ударит прямо у них за спиной, они просто растворяться во мраке! Весло зависло, покачиваясь в порывах пронзительно-холодного ветра.

Оленьку колотило крупной дрожью, так что сотрясалось весло, а Лизины пальцы опять отнялись совсем как ноги, когда она наконец услышала отдаленный свист. Словно от пушечного ядра. Если б не этот звук, Лиза бы ее и не разглядела: генеральша летела внизу и изрядно сбоку, но скорость была велика, а тяжеленное кресло вспарывало воздух с такой силой, что от свиста закладывало уши – генеральша зажимала их обеими ладонями и по сторонам не глядела. Она очень, очень торопилась – кресло под ней дымилось, оставляя позади черный шлейф дыма.

Агата Тимофеевна пронеслась вперед – Лиза наклонила весло и соскользнула по ветру как с масленичной горки. И полетела следом, стараясь не терять из виду то растворяющуюся на фоне сумрачного неба, то вновь возникающую во вспышках молний генеральшу.

- Мы полетим за нею? – Оленька шептала, хотя на таком расстоянии генеральша никак не могла услышать.

- Уж она-то точно знает, где тот самый остров.

Снова зарядил дождь, а потом… весло вдруг «клюнуло» вниз. Лиза привычным движением выровняла его… и похолодела. Полетная мазь должна еще держаться, но… не в дождь, когда вода течет и по запястьям, и по щиколоткам! Лиза потянулась к мешочку на поясе…

- Я, кажется, узнаю места! – пальцы Оленьки снова больно сжались на плечах. – Вон, видишь, скалы торчат! А там, маленький островок – это Вышняя Хортица[1]! А вот и сама Хортица!

- Ты о ком сейчас – об острове или о генеральше? – спросила Лиза. Удивляться названию острова не было времени – летящая впереди генеральша стала замедляться. Сейчас она или начнет обыскивать остров или… взлетит повыше и немедленно их заметит!

Лиза «пришпорила» весло. Пронзая пространство, точно игла – тонкое кружево, она неслась к острову. Она уже и сама знала – этот тот самый остров, ей нужно сюда, только сюда! Ее точно звал, торопил самый нужный и родной в мире голос!

Сзади другой голос сыпанул проклятьями и свист за спиной начал нарастать, мгновенно заглушенный привычным Оленькиным визгом. Бабах! Что-то с грохотом взорвалось у Лизиного плеча, она бросила весло вниз, припав к рукояти, пронеслась над островом, над скатными крышами редких домов. Сзади загрохотало, сдается, генеральша в своем кресле развалила чью-то печную трубу.

- Здесь немецкие колонисты живут, потому, наверное, тетушка и летать не дозволяла! – прокричала в ухо Оленька.

На крыше рядом с ними метнулась темная тень и испуганно-азартный голос прокричал:

- Verdammt! Was ist das?[2] – и грохнул выстрел.

Пуля ударила у стиснутых Лизиных пальцев, весло звучно треснуло, девчонки влетели в густые, тянущиеся через весь остров сады, весло ударилось о дерево и переломилось.

- Ай! Банг! Бух! – проламывая пышные кроны и сшибая ветки, летуньи рухнули наземь. Сверху посыпались недозрелые ягоды шелковицы.

Лиза скорчилась на земле, не в силах ни взлететь, ни подняться, и только шарила по поясу в поисках кошеля с полетной мазью. Кошеля не было.

- Suchen Sie![3] – в поселении уже хлопали окна и двери, топотали тяжелые башмаки и яростно лаяли спускаемые со сворок сторожевые псы. А свист летящего пушечного ядра все приближался и приближался.

Оленька схватила Лизу подмышки – и отчаянно поволокла прочь.

- Туда! – простонала Лиза, указывая на неширокий проход.

Из прохода молчаливой тенью метнулся пес.

- Пошшшшел прочь отссссюда! – взвыла Оленька, волосы на ее голове встали дыбом, как при ударе молнии, а сорвавшийся с пальца клуб огня стегнул пса по морде. Так же молча, без единого взлаивания, пес исчез, но людские шаги все приближались. Она снова подхватила беспомощную подругу подмышки, поволокла, чуть не вырывая собственные руки из суставов.

- Туда, туда! – стонала Лиза и Оленька тащила: шаг, второй, третий, еще, только доползти – и они спасены!

Раздирая об ветки в кровь лицо свое и подруги, она выломилась из кустов… и замерла, неверяще глядя на круглую полянку в кольце яблоневых деревьев.

- Тут… тут ничего нет! – все еще не в силах поверить в такой финал их истории, простонала Оленька. – Лизочка, тут… ничего!

- Halt! – проламываясь следом, выкрикнул колонист и вскинул ружье к плечу…

- Не может быть! – тоном твердой уверенности сказала Лиза и… подтянувшись на руках, перевалила непослушное тело через невысокий земляной вал и выкатилась на поляну.

Изодранная ветками, окровавленная щека прижалась к земле…

Пронзительный свист вдруг резко оборвался и пикирующее на них кресло с генеральшей отшвырнуло в сторону как от удара ракеткой для игры в волан.

- Хооортица! – протяжной медью пропел невидимый колокол. – Хоооортица!

- Wo sind Sie?[4] – испуганно прокричал немец с ружьем, вертясь на краю поляны как потерявший след пес.

Но Лиза уже не видела его. Прямо под ней, пробиваясь сквозь твердую как камень землю, полыхнуло пламя и было это пламя ярко-изумрудным. Оно завилось неровной восьмеркой, сложилось разомкнутой буквой «С», завертелось кругами алтарей, взметнулось зыбкими силуэтами стел.

- Хооооортица! – снова протяжно прозвенело.

- Оленька! Они там, внизу, под землей! – выкрикнула Лиза и помогая себе руками, поползла – прямо сквозь призрачное пламя, греющее, но не обжигающее. – Хортица! – одними губами шепнула она и запрокинув голову к темному, обложенному тучами небу, яростно и требовательно закричала. – Хортица!

Огненные призраки алтарей кружились, сплетаясь друг с другом: раскинув крылья, прянул в небо громадный змей. Пламя завертелось, танцуя, точно стройная, гибкая женщина с двумя хвостами вместо ног. Из огня, как из пещеры, проступил силуэт девчонки в звериных шкурах и скрылся. Вознесся над островом громадный мужик с молотом на плече и тут же рассыпался искрами. Пронеслась по кронам яблок колесница, запряженная пылающими скакунами и возница, привстав, метнул молнию в Лизу. Огонь ринулся к ней и охватил со всех сторон. Из пылающего костра донесся отчаянный крик… и пламя провалилось сквозь землю, исчезнув в один миг и оставив свернувшуюся в калачик девочку лежать на земле.