Готова на все (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 13

- Это не моей мамы. Он же тебе сказал – это его жены. - зло кривя губы, процедила Эля. – У него сплошные жены, - она высвободила руку и широким шагом пошла в комнату.

Краем сознания она заметила, что полураздетый Яська сидит на ковре перед телевизором и не отрываясь, заворожено внимает рекламе прокладок с крылышками. Она открыла крышечку черной лаковой шкатулки. Ее пальцы судорожно сжались на тоненьком ободке одного из браслетиков-недельки – маленькой Эля обожала перебирать их на маминой руке. Погладила серьги темного янтаря. Это всегда отличало маму: в ту пору, когда женщины даже слова такого – аксессуары – не знали, мама по-настоящему умела подбирать украшения.

Они так соответствовали ей – кулоны из темной глины, выточенные из дерева фигурные сережки, выплетенные в сложную абстракцию металлические кольца. Они были такие… мамины. Отдать их казалось немыслимым. Но и не отдать – тоже. Эля чувствовала, что ни минуты, ни секунды не может больше держать их у себя. По ним словно гусеница проползла и теперь толстый слой ее вонючей мерзкой слизи навсегда отделил Элю от вещей, которых еще недавно касались мамины руки.

Она вынесла шкатулку в кухню:

- Отдай ему.

- Нет! – гневно вскрикнула бабушка и тут же отведя глаза, почти испуганно прошептала, - Мне кажется, ему нужна не бижутерия.

- Если ему нужны ее обручальное кольцо и сережки, пусть разроет могилу, - ровным голосом сказала Эля.

Бабушка дернулась и посмотрела на Элю с почти суеверным ужасом.

- Я думаю, тебе лучше перебраться к нам, в ту, вторую комнату, в которой я с учениками занимаюсь.

Бабушка мгновение непонимающе смотрела на Элю, а потом выражение лица ее стало меняться. Ужас, страдание, детское, почти как у Яськи, обиженное недоумение скатывались с ее физиономии, и оно принимало знакомое выражение полной готовности к бою, с каким она обычно входила во всякие административные кабинеты.

- А вот этого она не дождется! – отчеканила бабушка, привставая со стула, - Она думает, меня так просто выжить? Я должна покорно убраться и сидеть у тебя на голове? Ну, нет! Я в той квартире прописана, там моя комната и в ней я останусь! А с тем, что ты мне рассказала – что квартира целиком принадлежит ему – я еще разберусь. Я тоже разговаривала с юристом. Он был просто потрясен! Он разыщет документы на квартиру и посмотрит, что можно сделать.

- Какой еще юрист? – пробормотала Эля, ошеломленно наблюдающая за волшебной переменой.

- Не просто какой-то, а прямо из управления юстиции! – горделиво заявила бабушка, - Я ребенка его когда-то лечила.

- Бабушка, это совершенно бессмысленно! – вырвалось у Эли, - Дарственная есть дарственная, ничем твой юрист не поможет.

- Я не собираюсь сдаваться, - упрямо повторила бабушка, - Хотя бы ради Яськи. Если эта стерва думает, что она так легко может загрести квартиру, которую должен унаследовать мой правнук…

Всегда одно и то же!

- Ты все думаешь, что это делает она. Пока ты не поймешь, что это именно он…

- Ты не можешь так говорить! Он мой сын! Он никогда так себя не вел, пока она не появилась! – в бабушкином голосе снова послышались слезы.

- Он никогда не вел себя так с тобой, - уточнила Эля, - Просто он не с тебя начал. – горечь давней обиды снова поднялась в ней. Пока отец не сделал гадость непосредственно ей самой, бабушка не соизволяла замечать его подлостей. Если он пакостил посторонним людям – это называлось решительностью. Когда именно по его слову Эля не получила очень денежной и перспективной работы – это стало принципиальностью. И даже теперь… Впрочем, что толку убеждать!

- Ты проследишь, чтобы Ясь поел? – наполняя супом почти игрушечную, похожую на мисочку медвежонка из сказки, Яськину тарелку, спросила Эля, - А то у меня сейчас ученики косяком пойдут.

- Ну а ты думаешь, я его одного оставлю? – возмутилась бабушка и отобрав у Эли тарелку, энергичным шагом двинулась в комнату.

- Ясь! – послышался оттуда ее громкий возмущенный голос, - Как это понимать? Ты почему до сих пор не переоделся?

- Бабушка! – также возмущенно объявил за дверью Ясь, - А почему ты на меня сразу кричишь? Первые три раза надо спокойно сказать!

Над входной дверью резко затарахтел звонок. К ней. Звонок в отцовскую квартиру звучит по-другому. Эля пошла открывать и вдруг почувствовала, что у нее подламываются ноги. Она ухватилась за стену. Она не в состоянии сейчас работать! Убитый Савчук, любезные коллеги, милиция, а теперь еще и то, что поджидало ее дома! Она просто не может сегодня еще и вколачивать формулы в пустые головы абитуры! Она не выдержит! Эля почувствовала, как в глазах стало горячо от слез.

Звонок требовательно брякнул еще раз.

Эля резко шмыгнула носом и зло провела рукой по глазам. В конце концов, одиннадцатиклассник там, за дверью, не для того тащился по холодине через весь город, чтоб она отправила его домой без положенного урока. Она растянула губы резиновой улыбкой и пошла открывать.

Позади нее раздался чуть слышный щелчок. Эля резко обернулась. Только что плотно захлопнутая, теперь дверь отцовской квартиры была приотворена. Эля озадаченно поглядела на нее. Что это сегодня за «день приоткрытых дверей»?

Оглядываясь на чуть колеблющуюся створку, Эля провела заиндевевшего с мороза ученика во вторую комнату своей квартиры.

- Для начала давайте посмотрим что там у нас с домашним заданием… - слезы все еще подкатывали к глазам и она старательно не глядела на ученика, словно в первый раз увидев, рассматривала выкрашенные обыкновенной краской стены, потолок с грубо замазанными пятнами протечки, ветхий стол и пару скрипучих стульев, составлявших всю обстановку.

Обычно Эле было слегка неловко перед своими учениками – ребятишками из совсем не бедных семей – за эту облезлую комнатенку.

Когда-то, давным-давно, когда Яськи не было даже в проекте, а Виктор только появился в ее жизни, она выложила все привезенные из Австрии деньги и еще влезла в долги, чтобы у родичей умершего старичка-соседа выкупить его две до потолка захламленные комнаты. И службы с проржавевшими насквозь трубами, неработающими кранами и раздолбанным унитазом. Хорошо хоть родственники оказались мужиками разумными, много не запросили. Понимали, что купить проходную квартиру, да еще в жутком состоянии, согласятся лишь соседи по общему коридору.

Долги она раздала быстро – тот год был урожайным на мальчишек и девчонок, которых надо было готовить к вступительным по физике. Они с Виктором поженились. Подаренных на свадьбу денег как раз хватило, чтобы сменить трубы и сантехнику, и привести в порядок одну комнату. Вторую они только отмыли, а ремонт оставили на следующий год. «Увидишь, через год, ну максимум через два, в квартире все изменится!», - говорил ей Виктор. С тех пор прошло шесть лет. Единственное, что изменилось в квартире – в ней больше не было Виктора.

Эля бездумно скользнула взглядом по задаче в тетради ученика. Правильно он решил или нет? Она поняла, что не знает, и крепче стиснула в пальцах ручку. Надо сосредоточиться. Она обязана. У нее сегодня трое учеников – по полтора часа занятий с каждым. Четыре с половиной часа. Ей надо продержаться четыре с половиной часа.

- Послушайся меня, давай ты переберешься насовсем во вторую комнату. Какая тебе разница, ты все равно целый день здесь толчешься.

- Если я тебе мешаю…

- Бабушка, не надо говорить мне то, что ты хотела бы сказать своему сыну. Я этого не заслужила!

- Я могу с тобой вообще не разговаривать!

Безнадежна! Если бы отец не вел себя столь по-свински, она бы даже ему посочувствовала – уж ей-то хорошо известно, какой нелегкий характер у ее бабушки. Впрочем, в чем-чем, а в сочувствии отец совершенно не нуждался.

- Она меня недооценивает, - бабушка прищурилась, словно вглядываясь в перекрестья прицела. - Я не собираюсь ей жизнь облегчать. Все, спокойной ночи, завтра увидимся. – она широко распахнула дверь отцовской квартиры. Мелькнул длинный ряд книжных шкафов вдоль стены коридора, Эля успела увидеть приземистую полную фигуру новой отцовской жены, и створка захлопнулась.