Превосходство гения: на осколках Империи (СИ) - Панасенков Вадим - Страница 27

Противник взглянул на свой небольшого размера нож и оттолкнул его ногой. Даже не став поднимать. Ведь какой от него прок? Что можно сделать с таким куском никчемного металла против воина с мечом?

Бандит улыбнулся:

— Как хорошо, что у меня нет чести, — промолвил он и достал с кармана пистолет. — И более друзей нет! А у тебя есть честь! За нее и будешь страдать!

После этих слов бандит направил оружие на Анастасию. Прозвучал выстрел. В воздухе запахло порохом. Тормен не успел даже толком испугаться. Анастасия же наоборот, казалось, что она подобного ожидала. Если ведьма и не почувствовала боли, то ощутила ее приближение.

Противник, воспользовавшись суматохой, сбежал.

Вадим Иванович осторожно спустил пленницу на пол. И, вернувшись, вставая на одно колено, со всей осторожностью приподнял ей голову. На платье в районе живота стремительно разрасталось красно-алое пятно. Анастасия приоткрыла глаза и посмотрела на графа. И тогда наступила невыносимая боль. Страшная, невыносимей которой девушке еще не приходилось испытывать. Ведьма сжала зубы, чтобы не закричать.

— Анастасия! Анастасия! — рядом возился Тормен. Он разрезал лезвием кровавую ткань и осмотрел рану. Пуля все еще была внутри.

— То… Тормен, освободи мне руки… Руны.

Он все понял. Сделал, как было сказано. И взяв за руку, направил ее к ране. Ведьма прикрыла глаза и попыталась обратиться к силе.

Тормен терпеливо ожидал.

Тишина давила на виски. Склад или амбар, куда их приволокли бандиты, не был оборудован под лазарет, и вряд ли в ближайшее время Анастасия попадет к лекарю. Значит, нужно ждать худшего. Хватит ли у ведьмы сил исцелить себя, вот вопрос. Но сейчас все зависело только от нее самой. И следовало собрать все оставшиеся в расположении Анастасии силы. Хотя бы крупицу! Ей должно хватить. Она же талантливая! Она гений!

Вдруг рядом с раной появился светящийся орел. А затем проявилась одна руна. Вторая, третья.

— Я на время остановила кровотечение, — уже более спокойным голосом промолвила ведьма. — Нужно извлечь пулю, иначе я умру.

Вадим Иванович разорвал рукав на своей рубахе и приложил к ране.

— Держитесь, мисс Анастасия! Доверьтесь мне! — девушка молча кивнула.

Взяв Анастасию на руки, граф выбежал на улицу. Благо эти ироды додумались принести их поближе к городу, и теперь не нужно было пересекать весь пустырь. Оказавшись у дороги, Тормен с девушкой на руках принялся ловить карету.

Граф Тормен нервно прохаживался взад-вперед по коридору, не отходя далеко от дверей лазарета. За которой находились врач и раненая Анастасия. Операция шла больше часа, и еще никаких вестей с той стороны не поступало. То и дело выбегали служанки, чтобы поднести теплую воду или вынести окровавленные тряпки. Тормена не пускали даже за порог.

— Не положено! — раздался грозный голос врача, когда перед носом графа захлопнулась дверь.

Вадим Иванович следил за кабинетом, словно кот следит за мышиной норой, не имея возможности туда влезть. Ему оставалось только гадать, что сейчас происходит с Анастасией на операционном столе. В любой момент он готов был ворваться туда, чтобы воочию увидеть все своими глазами, но понимал, насколько это будет нелепо и неуместно. И все, что оставалось — это молиться всем богам мира.

— Почему она здесь? — Тормен не сразу понял, что это обращаются к нему. — Почему она здесь, я спрашиваю?

Граф устало вздохнул и посмотрел в сторону служанки. Ее светлые волосы были аккуратно сложены и завиты в длинную косу. А белоснежные тонкие ручонки подпирали бока. Взгляд же направлен в сторону Вадима Ивановича.

— Ну же! Я жду ответ! — сердитое лицо могло испугать любого, но не графа. — Это же она? Так ведь! Та, которая Вам всю жизнь изгадила! И Вы притащили ее в свой дом!

Впрочем, Рита не скрывала своих эмоций. Наоборот, она словно решила отчитать своего господина, как нашкодившего котенка. И для этого она имела серьезные причины.

— Скажите уже что-нибудь, граф! — вспылила Рита.

Тормен продолжал молчать.

— Вы… Вы, граф, жестокий человек, — из глаз прыснули слезы. Рита прижалась и начала колотить маленькими кулачонками о грудь. — Стоило ей вернуться, и все пошло по наклонной. Вы едва не лишились жизни! А о нас Вы подумали? Что будет с родовым поместьем? А с людьми? Вспомните — Вы сами говорили: «я должен…». Или я ошибаюсь? Вернее… Вернее, Вы сказали: «Это мой долг».

Рита своими речами сумела-таки достучаться до Вадима Ивановича. Затронуть его струны души. И Тормен обнял девчонку, прижал к себе. Сжал в крепких объятьях. Тем самым где-то проявив слабость, не позволительную для аристократа. Но слабость эта была такой обволакивающей и нежной, что в глубине своей души ощутил удовольствие.

— Не покидайте нас, господин! — подняв голову, коса зашевелилась. — Молю лишь об одном! Мы любим Вас! Пусть все останется, как было.

— Не брошу… — слова давались с трудом, но они шли от чистого сердца.

— Тогда пусть она уйдет, господин — надула щечки Рита.

— Как только выздоровеет, она уйдет, — пообещал Вадим Иванович.

— Честно-честно?

Вадим улыбнулся.

Дверь распахнулась, и из лазарета вышел врач. Он был одет в белый халат с черной окантовкой. Вид у него был усталый, но решительный. За ним показаласьмедсестра в зеленом чепчике. Она была небольшого роста, полная, с крохотным милым личиком. Увидав графа, девушка ойкнула, быстро поклонилась, как того требовал обычай, и побежала, удерживая в руках ведро.

— Как она? — сглотнул и, подавив в себе эмоции, проговорил Вадим Иванович.

Мужчина вытер о халат руки и промолвил:

— Девушка будет жить, — сказывалась усталость и на голос. — Пулю удалось извлечь вовремя. И это чудо, что она осталась жива по дороге сюда.

— Можно к ней?

— Сейчас она отдыхает, — отрицательно покачал головой врач.

— Я ненадолго.

Врач задумался:

— Хорошо, только не мешайте сильно.

Рита отстранилась от графа и, утерев рукой носик, произнесла.

— Вы обещали, господин, — бросила на прощание и, развернувшись, пошла по своим делам. Граф же остался на месте. Теперь же дверь открыта. Никакой больше преграды. Но почему-то Тормен медлил. Что-то все еще удерживало его, не давая сделать шаг.

Все же решился и, поправив новенький костюм, старый сильно истрепался в катакомбах, переступил порог.

В лазарете царил полумрак. Светильники давно погасли, чтобы ни в коем случае не мешать больной. Сама же Анастасия лежала в койке, укрытая одеялом, и была почти неразличима в темноте. Лицо ее было повернуто к стене. Дышала она часто и ровно.

А значит, состояние было удовлетворительным.

Медсестричка сидела рядом, когда граф вошел, она подняла глаза. Затем, поклонившись, выбежала в коридор, оставив господина наедине с Анастасией.

— Я рад, что Вы выжили, — тихо промолвил граф. Он присел на стул, на котором не так давно ютилась медсестричка. Вадим Иванович взял девушку за руку и вдруг перешел на «ты». — Ты ведь сильная.

Ее пальцы едва дернулись. Это хороший знак. Значит, она его чувствует. А может и слышит. К счастью, свет фонаря оставался не слишком ярким, и ее лица по-прежнему не было видно. Так графу даже спокойней.

— Я давно хотел сказать… — он запнулся, оглянулся на дверь. Будто кто-то в любую минуту мог войти в кабинет. Но никого не было. — … давно хотел признаться тебе… То есть Вам, Анастасия. Признаться в своих чувствах. Признаться, мне сейчас и так неловко. Я нечасто говорю подобные слова девушкам. Может, Вы… меня и считаете балагуром и бабником, но я никогда не был таковым.

Снова граф посмотрел на дверь. За ней никого не было, и Вадим Иванович вернулся к монологу.

— Пока Вы лежите бессознания, я могу наконец-то признаться и высказать все о своих чувствах…

— Давайте уже быстрее, Тормен. Пока Вы мне признаетесь в любви, я помру от ожидания, — Для него это было полнейшей внезапностью. Значит, собеседница пришла в себя.