Последняя из рода Леер - 3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 26

Вечером за нами пришли двое хмурых мужчин бандитского вида. Помогли мне Филиппа в экипаж перенести, и мы перебрались в частную квартиру, где очень милая девушка-служанка помогала мне за ним ухаживать.

— Как тебя зовут? — спросила я, стаскивая со слабо стонущего Филиппа сапоги.

— Аника, — смущенно ответила девушка.

— Вот что, Аника. Нам бы воды немного, а еще мыло и полотенце. Он уже два дня не мытый, а может, и больше. Одна я не могла, а вдвоем, глядишь, управимся.

Девушка неуверенно кивнула и убежала исполнять поручение, а я принялась его раздевать. Синяки были повсюду, некоторые уже успели поджить и пожелтеть, другие оставались фиолетовыми. Жаль, я достаточными знаниями не обладала, чтобы понять, сломаны ли кости. Мое дело болячки разной степени сложности, а вот кости срастить, мышцы, сухожилия и сосуды, это у нас Мила могла, правда, какой ценой? Врагу не пожелаешь.

Когда Аника вернулась, мы вместе обмыли мужчину, переодели в чистое, и все это время девушка смущенно отводила взгляд и краснела, как помидор. Да, было время, сама такой же была и так же краснела, особенно когда на меня один невыносимый анвар смотрел, вызывая табуны мурашек по телу. Ну да ладно, не будем о грустном. Меня сейчас судьба Миры намного больше беспокоила.

Прошло три дня. Я знала, что не успею, но надеялась. Он достаточно окреп, чтобы встать. Не совсем, но можно было его оставить. Я засобиралась.

Наказала Анике, чтобы присматривала за ним, настойки, да травы на столик выставила, расписала, как и что принимать нужно и уже собралась уходить, как он очнулся от своего жадного разглядывания меня и выдал:

— Медди тоже жива.

Я так и села. Прямо на пол. Промахнулась мимо кровати и уставилась в пустоту. Это невозможно. Я ведь видела. Там были только я и Азраэль. Этого просто не может быть. Когда Мила ушла, я была совершенно точно уверена, что на поле никого из нас не осталось. Нет. Он ошибается. Бред. Просто бред. А потом меня колотить начало. Да так, что ему пришлось меня держать и успокаивать. А я все смотрела в пустоту и не понимала. Ничего не понимала. И тогда впервые, без всякого голода перешла по связи к своему халфу.

Он сидел за столом в своем кабинете и что-то сосредоточенно писал. Потом дернулся и посмотрел на меня.

— Аура?! Я ничего не чувствовал. Что-то случилось?

И здесь меня колотило. Он встревожился еще больше, сформировал сгусток, но я даже подойти не могла. И слезы. Глупые слезы лились по щекам. А я ведь думала, что предать сильнее меня уже нельзя. Ведь поняла же, что не сама Медди все это устроила. Не могла она.

— Пожалуйста, просто скажи, что случилось.

— Как ты узнал, что мы там? Как?

Я закричала, почти оглушив его, но и себя тоже.

— Нам сообщили.

— Кто?

— Я не знаю.

— Ты лжешь! Ты всегда лжешь. Ненавижу тебя, ненавижу! Сволочь! Все вы сволочи!

— Если бы мог, я бы сейчас тебя ударил, — рявкнул он, — Что за сопли, за истерики. Ты знаешь, кто я. Другим не стану. Да, я прошу прощения, каждый раз, когда приходишь. Да, меня выворачивает наизнанку вместе с тобой. Но если бы ты не была моим халфом… Если бы я не… — он простонал, вцепился пальцами в волосы и заходил по комнате, а потом остановился и заговорил, — Если бы не было всего этого, нашей связи, не сожалел бы. Ни минуты. Потому что верил тогда, что твое устранение спасет Адеон.

А я закрыла уши руками, но все равно его слова словно яд, разъедали душу.

— Может, ты веришь, что исправишь меня. Да, я могу казаться добрым, милым, ласковым и пушистым. Исправившимся. Для тебя. Но это не я. На самом деле я сволочь. Ты правильно сказала. И людей не люблю, и брату завидую. О, бездна! Как же я ему завидую! Не трону этому чертовому, пусть себе забирает, а тому, что тебе стоит увидеть его и… Ты светишься вся. Словно солнышко. Так ярко. А со мной гаснешь.

Я встала. Утерла слезы, или что там текло в этом странном призрачном теле и посмотрела на него.

— Знаю, ненавидишь. И есть за что. Только ты решить должна. Сможешь смириться, что я такой? Если нет, делай, что задумала.

— И что по-твоему я задумала?

— Разорвать связь. Только глупо это. Не выживают после такого. Но если хочешь… Без тебя будет все равно.

— Замолчи.

— Я правду говорю. Вот в этом ты можешь быть уверена. Я никогда тебе не лгал. Ни тогда, ни сейчас.

Я смотрела на него и хотела спросить о Гвинерве, но не спросила. Не тот час, не тот случай.

— Уходишь?

— Значит, ты не знаешь, кто нас предал?

— Ты у подружки своей можешь спросить, — ответил он.

— У которой?

— Не у Милавы.

Я долго на него смотрела, пыталась понять, как в таком человеке, то есть анваре, может сочетаться бесконечная нежность ко мне и жестокость. Откуда все это, почему? Смогу ли я принять его таким? Смогу ли принять вообще? Он мой враг, моя заноза в сердце, которое другому принадлежит. Он — все, что я в себе ненавижу. И в то же время…

— Ты о ней знаешь что-то, о Миле?

— Приезжала. Давно. Помощи просила. Я помог. Насколько это вообще в моей власти. Сейчас ей тоже помощь нужна. Она замуж выходит.

Эх, ноженьки мои. Вы даже в этом невесомом теле совсем не держите. И язык не подчиняется совсем своей хозяйке. Вот и приходится только мычать и глупо хлопать глазами.

Наконец, я совладала с голосом.

— За кого?

— За мужчину.

— Я бы удивилась, если б за женщину, — хмыкнула я.

— Вижу, чувство юмора к тебе возвращается. Может, и до здравого смысла дойдет?

— Ты ответишь, или острить будешь?

— Его Лестар зовут. Будущий король Мории.

— А куда Артур подевался?

— Вот если б не изображала из себя труп, знала бы.

— Можно подумать, тебя это не устраивает.

— Меня устраивает твоя безопасность. Неважно где, конечно, желательно рядом.

— Так что там с Милой? — решила я не развивать тему.

— Она хотела, чтобы Адеон на ее сторону встал, если война будет.

— Война с кем?

— Мория, Легория, эльфийские земли.

— Против Элении?

— Наследник отказал.

— Как?

— А ты что думала, он из-за твоей подружки с первородными воевать станет? Адеоном рисковать? Они всего лишь люди.

— Если бы могла, я бы тебя ударила, — вернула я его же слова, — Я тоже человек.

— Нет. И никогда не была.

— И ты думаешь, этот факт меня радует? Уж лучше бы я осталась человеком. И не встречать ни тебя, ни…

— Кого? Рейвена? Договаривай.

— Иди ты к черту.

— Только из-за тебя он мирился с людьми. Только ради тебя. А теперь смотри, что происходит. Думаешь, он святой? Думаешь, не сделал бы тот же выбор, оказавшись на моем месте?

И снова сложные вопросы. Снова эти намеки.

— Иногда я тебя ненавижу.

— Лишь только иногда? — усмехнулся он, — интересно, а что ты чувствуешь в остальное время?

— Жалость, — ответила я.

— И ты думаешь, это разозлит меня? Выведет из равновесия? И я с криками, «мне не нужна твоя жалость» оттолкну?

Признаюсь, именно так я и думала, но снова ошиблась. Это часто с ним было. Надеешься на одну реакцию, а видишь другую. Выбивает из колеи.

— Уж лучше это, чем равнодушие. Что ж… Ненависть мы уже преодолели. Еще года два, и до любви дойдем.

— Сволочь ты.

— Ага, — улыбнулся он, — Но признайся, я тебе нравлюсь. Всегда нравился, когда ты не шарахалась от меня, как от прокаженного.

— Покормишь? — спросила я. А то эти эмоции через край здорово изматывают.

— Держи, прожора, — ответил он и сформировал на руке сгусток энергии.

Очнулась почему-то на кровати. Оглядела глазами комнату, но Филиппа не обнаружила. Вскочила. Еще один потеряшка на мою голову. И где теперь искать? И чего в комнате не сиделось? Ведь болен же, и не игрушки все это. Но нет, он же мужчина. И плевать, что шатает во все стороны, что не знаешь куда идти и что делать, но он все равно придет и сделает. Идиот. Вот и этот, оказывается, вниз ходил, за лекарем. Пришел, виновато поглядел, и устало привалился прямо на пол. Говорю же, идиот.