Последняя из рода Леер - 3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 28

А еще мы с Филиппом придумали, как хозяина таверны привлечь. Видела я, как его перекосило, когда девица его детище свинарником нарекла. Знала, поможет мне проучить нахалку. Да и другу моему горемычному переключиться на что-то другое, кроме мыслей о сбежавшей подружке, не помешает.

А утром таверну потряс громкий вопль. Это Эстела, как звали ту надменную аристократку, узнала, что еще ночью ее преданная горничная сбежала с каким-то офицером. Еще больше ее потрясло то, что ее бесчисленные чемоданы придется тащить самой.

Когда я вошла в ее комнату, неся в руках поднос с завтраком, она глупо таращилась на записку, написанную служанкой, и как рыба открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни слова.

— Госпожа желает позавтракать? — привлекла я ее внимание.

— Какой еще завтрак? — наконец, отмерла она и уставилась на меня.

— Омлет, зелень и клюквенный морс, госпожа.

— Я не понимаю. Она ни на что не жаловалась. Я и взяла-то ее только потому, что она самой скромной была. Что я скажу папе?

О нет, узнаю этот взгляд и подергивающийся подбородок обиженного ребенка. Сейчас она разрыдается и мне придется ее успокаивать. Ну, вот. Началось.

— Он больше никуда меня не отпустиииит. Запрет дооома. Скажет, что я здесь должна жениха искать. А я не хочу здееесь. Понимаешь?

— Понимаю, госпожа.

— И Велес — это столица. Там все самое лучшее. И наряды эльфийские, и косметика заморская, и развлечения, и мужчины. А что… что есть в Ижене? Не хооочу!

Так она из Ижена. А еще этот город провинцией называла.

— Ну что вы? Что вы так убиваетесь, госпожа. Найдите другую служанку и дело с концом.

— Да где же ее взяяяять-то?

И снова слезы.

— Да прямо здесь.

Я подсела к ней.

— Я ведь тоже в Велес хочу. Недавно устроилась сюда. А хозяин лютый. Как зверь. Совсем не платит. И работать заставляет по восемнадцать часов. Если вы захотите…

— А что ты умеешь? — подозрительно покосилась девушка.

— Все, что захотите. Я и шить могу, и туалеты подбирать, и пол мыть, и пыль стирать, только готовить, уж простите, не умею.

С минуту девушка молчала, внимательно разглядывая меня. Но и тут ей придраться было не к чему. Я так намалевалась серым кремом, скрывая все, что могло привлечь внимание, а волосы спрятала за таким же невзрачным платком, что казалась сейчас ей обыкновенной серой мышкой.

Она кивнула и перестала лить слезы.

— Хорошо. Ты мне подходишь. Только платить много не буду, но могу отдать несколько своих старых платьев. Согласна?

Я радостно закивала.

— Когда мы едем?

— Когда ты спустишь мои чемоданы. Кстати, как тебя звать?

— Э… — нет, ну не дура. Ведь все продумала, а про имя забыла, — Аника.

Надеюсь, девушка меня простит, что позаимствовала ее имя на время.

— Анька, значит.

Пусть будет Анька, Ванька, да хоть горшок. Лишь бы до Велеса добраться поскорее. А чемоданы у нее и правда тяжеленные. И что она там напихала? Кирпичи что ли?

Когда я спускала последний чемодан, а моя хозяйка стояла на улице, распекая бедного кучера за то, что тот так неудачно подъехал, что ей придется теперь переступать через лужу, чтобы сесть в карету, споткнулась. Чуть не преодолела носом оставшиеся ступеньки. Но меня схватили, поддержали и в вертикальное положение вернули. Правда, лучше б не возвращали. Я как взглянула на него, чуть заикаться не начала. Это была моя первая встреча в той странной череде случайностей со старым другом. С Заком. А вы о ком подумали?

— Не может быть! — воскликнул Зак, не тот из гостиницы, а сегодняшний у моей постели. От крика снова начала раскалываться голова. Я поморщилась и осуждающе уставилась на мужчину.

— Потише нельзя? Ведь сведешь в могилу раньше времени.

— Ничего тебе не сделается. Ты как таракан, везде выживешь.

— Ну, спасибо, друг дорогой. Уж сравнил, так сравнил.

— Ты от темы-то не увиливай. Не могла это быть ты.

— Ага, больно ты меня разглядывал. Скользнул взглядом, да наверх потащился. Филиппа искал?

— Да. Думал, застану, образумлю. Может, тогда Миле не придется замуж за того гада выходить.

— И сердце свое разбивать. Признаюсь, я думала, она другого любит.

— Ты и о Яре знаешь! — снова воскликнул он. Слишком громко для моей головы.

— Да тише ты. Встречались как-то.

Он застыл. Пялился на меня минут пять, потом принялся по палате расхаживать. Или комнате, на палату сильно смахивающую.

— Он ничего не сказал.

— Попробовал бы сказать, — хмыкнула я, — Я тогда немного не в себе была.

— Да ты и сейчас с головой не дружишь.

— Ты слушать будешь?

— Хорошо. Я тебя не узнал.

— Да. А я дотащила чемодан до улицы, села в экипаж вместе с девицей по имени Эстела и направилась в Велес.

Эта Эстела весьма болтливой особой оказалась. К концу путешествия я знала о ней все. Что она незаконная дочь иженского графа, что ее мать тоже из благородных. Что жених какой-то там барон. Она любит все бордовое и не выносит зеленый, любит играть на рояле и петь, но ненавидит вышивать, прекрасно танцует, но только с кавалерами, и прочая, прочая глупость. К концу нашего путешествия мне уже не в радость была вся эта поездка. Надо было одной, на лошади добираться, чем сжимать зубы от давящей мигрени в компании этой канарейки. Щебечет и щебечет без остановки. А когда мы в Велес въехали, она принялась комментировать все, что видела из окна.

Наконец, я решила, что при первой же возможности сбегу от этой трещотки куда подальше. И уже вознамерилась это сделать, когда мы у большого особняка остановились, а потом посмотрела на ее восторженное, какое-то по-детски наивное лицо и не смогла. Она же еще ребенок. Да, глупый, невоспитанный, высокомерный ребенок, которого легко может обидеть первый встречный проходимец. Да ей и двадцати не было, и из дома почти сбежала к жениху, которого не знала совсем. И казалось, ну какое мне дело?

А ведь нет. Совесть же съест потом, что бросила, что не проверила. Ну не дура? Самая настоящая.

Вот так, костеря себя на все лады, я последовала вслед за ней к калитке. Но едва мы открыли ее и прошли по дорожке, как на нас бросился огромный черный пес. Эстела испуганно взвизгнула и решила повалиться в обморок прямо мне на руки, а я снова себя обругала. И нужны мне такие неприятности?

Придержала, спустила на землю и обернулась к заливающемуся грозным рыком псу.

— Цыц, — рявкнула я и отмела в его сознании все признаки агрессии. Присмотрелась. Вот сволочи. Это кто ж додумался так над псиной издеваться. Да он не только на нас бы кинулся. На любого. Я бы сама кинулась, если бы меня изо дня в день избивали палками, натравливали и голодом морили.

Я послала импульс доверия, на будущее, и принялась ждать, когда грузный, испуганный слуга добежит до калитки. Я посмотрела на пса еще раз. Нет. Не тот. Значит, в доме есть другой любитель поиздеваться над животными. Хотелось бы посмотреть.

Не успела я об этом подумать, как на шум сбежались все обитатели дома. Особенно сильно причитала пожилая женщина, так же немного смахивающая на канарейку. Может из-за ярко-желтого цвета платья. Аж глаза режет. Я решила, что это и есть та самая тетушка, о которой говорила Эстела, и поспешила сбыть ей на руки дорогую племянницу.

Нас проводили в гостевые покои. Для девушки пригласили лекаря. Впрочем, это оказалось излишним. Девушка просто сильно испугалась. Я думала, она пролежит весь день, но куда там. Ведь вечером должен был объявиться ее жених. И снова она принялась расписывать мне все мнимые и реальные достоинства своего суженого, хотя видела его всего два раза в жизни. Так достала этим, что пока мыла ей голову, прям руки чесались окунуть с головой в бадью и подержать там подольше, чтобы хоть на миг ощутить все наслаждение от такой обычной вещи, как тишина. Знаю, жуткие мысли мне иногда в голову лезут. Видимо, за четыре года в гильдии, я растеряла всю свою добросердечность, в которой меня так часто упрекали анвары. У них, что ли, научилась?