Фараон (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 41

— Да просто яму, — отмахнулся я, — скажите, тот кто завтра потеряет своё оружие, будет её закапывать.

— О-о-о, — обрадовался Минмос, — так мы повторим завтра то же самое мой царь?

— Конечно, подъём в то же время для всех, — согласился я, — распорядись, чтобы нам приготовили еду и питьё.

— Конечно Твоё величество, — он низко поклонился, — всё выполню.

Утром, ряды войска снова были не идеальными, но удары хлыстов кое-как выровняли эту структуру и мы снова зашагали по тому же маршруту, что и вчера. Подбирая по пути брошенные палки, выполнявшие роль оружия, а также фляги. Сегодня, как и вчера дошли до места привала немногие, но я не унывал, поскольку знал, как вынослив бывает человеческий организм при нужной мотивации, а уж тем более нубийцы, которые привыкли жить на жаре и охотиться, подолгу находясь в саванне. Просто сейчас они были поставлены в непривычные для себя условия, да и я держал при ходьбе относительно быстрый шаг, такой, каким и ходили легионеры — так называемый маршевый.

Добравшись до приметного камня, где мы остановились вчера, я снова организовал привал и выждав примерно час, повёл всех обратно. Так продолжалось неделю, до самого прибытия Иамунеджеха с Рехмиром в лодке, полной оружия.

— Что это у вас рабы, такие все худые и осунувшиеся? — удивлённо поинтересовался у меня Рехмир, глядя на то, как двадцать человек закапывают яму, а остальные жадно едят и пьют, сидя под навесами.

— Царь готовит себе войско, — с нескрываемой гордостью и удовольствием ответил Минмос.

Я погрозил ему кулаком.

— Никакого войска, никакой войны, — грозно сказал я, нахмурив брови, — просто ограниченный контингент сил, для спасения моих спутников.

— Как тебе будет угодно Твоё величество, — поклонился он с усмешкой на губах, а на недоумённые взгляды Рехмира и Иамунеджеха сухо ответил.

— Расскажу вам позже.

Те удивились, но не стали приставать к нам, а ушли распоряжаться, чтобы лодку освобождали от груза, переложив оружие в дом.

Следующим утром, я никуда не повёл нубийцев. Дал им отдохнуть до обеда, поесть, распорядился выдать немного вина, затем приказал их выстроить перед домом. Пройдя вдоль изрядно постройневших рядов хмурых нубийцев, которые уже видимо не сильно радовались своему освобождению от рабства, сменив его на другое, непонятное для себя состояние, я произнёс речь.

— Те, кто по-прежнему хочет быть свободным, пусть остаётся на месте, а тот, кто хочет жить рабом, пусть сделает шаг вперёд.

Нубийцы удивлённо выслушали перевод от Минмоса и стали переглядываться, ожидая, что многие выйдут вперёд, поскольку эту неделю я их изрядно замучил этими бесконечными хождениями строем туда и обратно. Но я не зря дал им отдохнуть, а также выдал вина, чтобы они почувствовали разницу между вчерашним изнурительным днём и сегодняшним свободным, поэтому на моё удивление, а также Минмоса, вперёд не вышел ни один человек.

Видя это, я довольно хмыкнул.

— Что же, сегодня у вас день отдыха, чтобы вы почувствовали, какова жизнь легионера. Много ходьбы, рытья земли, немного битв, но всегда есть время для отдыха и расслабления. Завтра вам выдадут оружие и мы пойдём освобождать моих друзей. Всё, что мы захватим у врага, поделим на всех. Даю вам в этом своё царское слово.

На последнем предложении нубийцы мгновенно оживились, посматривая на меня уже не так обречённо, как десять минут назад.

— Всё, отдыхайте, — приказал я и они разошлись по своим местам. А вскоре им принесли много сильно разбавленного водой вина, чтобы у них не было возможности сильно напиться, я не был идиотом.

***

— Бог Монту, — шёпотом обратился ко мне Минмос, когда мы шагали по другой стороне реки, поскольку всё, что было известно, что на моих спутников напали именно где-то здесь.

Я повернул голову к военачальнику, который сегодня был у меня возницей на колеснице. Остальная охрана в полном вооружении, выполняла роль разведки, снуя на колесницах впереди и по бокам от основной колонны, которая достаточно бодро шагала вот уже второй день. Военные расспрашивали у всех, кого встречали по пути, нет ли поблизости кочевников, или видели ли, как брали в плен двух египтян, но пока результаты были отрицательными, поэтому мы и шли вперёд, проходя по суше тот путь, который мои спутники проделали недавно по воде.

— А что, если мы так и не найдём их? — спросил он.

— Сделаем шире обхват и отойдём ещё дальше от Нила, — я пожал плечами, — но что-то мне подсказывает, что эти самые кочевники, если и они вообще существуют, то находятся недалеко от столицы, иначе как бы велись переговоры с Усерамоном?

Минмос покачал головой, но спорить не стал. Замолчав, он ускорил коней и мы вырвались чуть вперёд.

— Иамунеджех говорил, что его уже три раза дозоры останавливали, спрашивали кто мы и куда идём. Он отвечал им, как вы и велели мой царь. Что царь Менхеперра вышел прогуляться, — военачальник внимательно посмотрел на меня, — новость об этом, я думаю, уже достигла царя Хатшепсут.

— Вон те парни позади нас, тоже не просто так за нами присматривают, — я пожал плечами, показав рукой назад, где клубилась пыль от десяти следовавших за нами колесниц стражей поместья. Узнав о моей «прогулке», а также о наличии ста вооружённых человек под моей рукой, они внезапно сбледнули с лица и отправив сообщение в столицу, пошли вслед за нами, смотреть, что мы будем делать. Я им разумеется не мешал делать свою работу. К тому же мы действительно пока лишь гуляли, совмещая это с тренировками на вечерних привалах. Учить стрелять из луков нубийцев не требовалось, они с ними выросли, а вот учиться ходить и наступать в плотных рядах, не разваливаясь и прикрывая друг друга щитами, они не умели, по крайней мере пока. Минмос и Иамунеджех быстро ухватив то, что я требовал от легиона, стали помогать мне дрессировать нубийских воинов наступать единым строем, а также выполнять команды, которые я заставлял учить их. Тактику сражения я выбрал самую простую, мало чем отличающуюся от той, о которой мне поведали они ранее. Сначала те воины, кто лучше всех владел луком тратили стрелы, затем возвращались в задние ряды и подняв копья с щитами, становились в общую шеренгу. Позволить себе иметь только лучников я не мог, не было ни обоза с собой с боезапасом, ни свободных людей для этого.

Так мы дошли до предместья Фив, где нас нагнал гонец от Усерамона, приславшего письмо. Гонец сказал, что визирь просил, чтобы он зачитал его мне тет-а-тет, на что удивившись, я на всякий случай взял с собой только Минмоса.

— Великий царь Верхнего и Нижнего Египта, царь Менхеперра, спешу сообщить, что удалось установить, где держат в плену моего сына и твоего воспитателя. Прошу, если можешь помочь, помоги в их вызволении поскольку мои руки связаны, — открыв пергамент, зачитал тот, — и добавил уже на словах, — великий визирь попросил ещё сказать, что их поймали никакие не кочевники, а люди презренного Джехути. Того, кто присвоил себе дары царя Хатшепсут предназначавшиеся вам, отправив для этого своего человека. Одно его из многочисленных поместий, где он иногда проводит время, находится всего в одном дне пути отсюда, его легко различить от других, по установленным на причале пятиметровым статуям с изображением этого сановника.

— Это ещё что за хмырь? — я повернулся к Минмосу.

— Один из ближайших людей царя Хатшепсут, представитель ста великих семей Египта, — поморщился тот, — имеет титулы начальника сокровищницы, начальника скота бога Амона и начальника мастерских царя.

— Ясно, очередной важный перец, который решил мне нагадить, — согласился я, забирая свиток пергамента у гонца и разрывая его на мелкие кусочки, — возвращайся, скажи визирю, я попробую помочь, но ничего не обещаю.

— Твоё величество, — низко поклонился он мне и повернувшись, бегом пустился в обратный путь, даже не перекусив и не попив с дороги, хотя военные ему это предлагали сразу по прибытии.