Дебют (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 13

Однако, если припоминать историю, пускай и называли Иоана Васильевича грозным, однако при его правлении, длившемся сорок лет, погибло едва ли 5 тысяч человек, что на самом деле удивляло. Цифры то невелики. Ведь тот же Карл IX, культурный монарх, за одну только ночь умудрился погубить более тридцати тысяч гугенотов. И сам лично отстреливал беззащитных жителей столицы из аркебузы. А ухлопали их всего-то потому, что не сошлись в вопросах веры.

Если не путаю, по тому поводу даже была легенда, что, когда к Карлу подошёл советник и сказал, что у гугенотов и наших солдат форма одинаковая. Мол, повязки им на руки надели, но при этом повязки не всегда видны, и сложно понять, кто наш, а кто не наш. На что Карл ответил просто — убивайте всех, Бог на том свете уж разберётся, кто из них наш, а кто нет. Отсюда вопрос, кто ещё из этих императоров кровавый и грозный?

Впрочем, не уверен, что это было именно во время Варфоломеевской ночи, но очень похоже.

— Что ж вы такие нерасторопные да бестолковые? — снова притопнул ногой Иван Васильевич. — Неужто понять не можете, что я хочу с преемником речь вести? А вы мне тут только мешаете.

— Мы вообще-то тоже тут общались, — важно заметила Екатерина.

— Что вы ему расскажете? Как распутством да пьянством заниматься? — рыкнул царь.

— А вы ему что расскажете? Как нужно налаживать отношения с детьми? — хмыкнула императрица.

— Я тебе сейчас! — взревел он и замахнулся посохом.

Этот замах выглядел немного неестественно, потому что находился царь метрах в пяти от императрицы.

— Выслушивать подобные речи от мелкого царька я не намерена, — вздёрнула нос Екатерина Великая. — Посему, удаляюсь, чтобы прогуляться на свежем воздухе, подальше от душных речей, — произнесла она, а потом посмотрела на Николая I. — Николаша, составишь мне компанию?

— Конечно, бабушка, — ответил тот, слегка уколов императрицу.

В следующий миг все трое, включая Александра, растворились в воздухе, будто бы их и не было.

Иван Васильевич обошёл по кругу чертог, внимательно осматривая углы, будто пытаясь высмотреть, не спрятались ли где бежавшие императоры и наследник. Затем важно прошёл к тому трону, где все восседала императрица Екатерина Великая, и с глубоким вздохом уселся прямо на трон, умостив рядом свой посох.

Снова поглядев по сторонам, он окинул комнату взглядом, и наконец его глаза остановились на мне.

— Ну что стоишь? Чего ждёшь? — спросил он.

— А чего мне, собственно, делать-то? — удивился я.

— Присаживайся. Говорить с тобой буду, — указал Иван Васильевич на соседний трон.

— Благодарю, — произнёс я и, пройдя к высокому креслу, присел на его край.

Наблюдая за мной, царь лишь усмехнулся.

— Да уж, нынче в цари абы кого берут. Благо Россия не на волоске держится. Будет тебе хоть какая-то фора, да несколько попыток на ошибку, — произнёс он.

— Да я как-то и не собираюсь ошибаться.

— Все ошибаются. Порой и не понимают, что совершили ошибку. Порой самые благие с виду дела кажутся правильными, а являются грубейшей ошибкой, ведущей к катастрофе. А самые несправедливые и глупые, неверные, на первый взгляд, — оказываются самыми верными. Так что не спеши загадывать наперёд. История не любит самых умных.

Я не стал никак комментировать его слова, изображая внимание и слух.

— Холопов и приближённый в узде держи, спуску никому не давай. Только почувствуют, что царь добренький, мгновенно трона лишишься. Немчура, поляки, все набегут, лишь бы свой кусок отхватить. А свои же ради мелкой выгоды на блюде с золотой каёмочкой им всё и предоставят. Только попробуй у меня хотя бы пядь русской земли врагам отдать. Самолично накажу! — с этими словами он схватил свой посох и потряс им. — Я за тобой наблюдаю. Все мы наблюдаем. Даже эти вон голодранцы, — он мотнул головой куда-то в сторону, вероятнее всего, имея в виду Екатерину Великую и Николая I.

— Отчего же голодранцы? — не согласился я. — Они немалый вклад принесли в развитие Российской империи.

— Вот если бы они не придавались пьянству да распутству, принесли бы ещё больше. А так ничего большего они не заслужили, — бескомпромиссно заявил царь. — Ты хоть и не нашенский, а духу и самообладания не теряешь. По девкам не шастаешь. И вина, как я вижу, не пьёшь. Это по нраву мне. И смотри, не подводи моего доверия. Я слежу за тобой. А коли расстроишь меня, кара моя тебе не понравится, — с этими словами Иван Васильевич, по примеру прежних правителей, тоже растворился, и в чертогах я остался один.

Да уж, было о чём подумать.

— Не засиживайся там, — раздался откуда-то голос царя. — Ты пока что ещё господом богом не отмечен. Вот когда станешь помазанником, тогда и будешь здесь, как у себя дома рассиживаться. А пока что, брысь!

На этом моменте я проснулся.

ЗЫ

На всякий случай напоминаем, у авторов впереди целых два дня выходных)))

Император должен знать все! Особенно о том, что творится при его дворе. Вон, слуга, проверенный сто раз, едва не угостил своего государя кофейком с ядом. Мне теперь что, заводить какого-нибудь специального человека, чтобы тот первым пробовал каждое мое блюдо? Вроде, когда-то такое уже было. Но при Романовых — точно не было. И, кажется, до сих пор никого не пытались травить? Впрочем, и огненными шарами никого не пытались убить. Все больше по старинке — из револьвера, или динамитом взорвать. Боюсь, кто-нибудь додумается ухайдакать меня из винтовки с оптическим прицелом. А что такого? «Мосинка» бьет далеко, на километр, если не больше. Оптический прицел можно купить в любом магазине охотничьих товаров. Вычислить маршруты, по которым я езжу — это не сложно, засесть в засаде. Бах. И нет императора.

Нет, черные мысли нужно гнать. Не хочу входить в число государей, причисленных к лику святых, да меня, покамест, к ним и не причислят. Коронации не было, стало быть, миром меня не мазали и я пока государь, но не помазанник божий. Так что, рановато мне становиться покойником. Тем более, я им уже был.

Приказал Пегову подыскать при дворе парочку человек, чтобы время от времени получать конфиденциальную информацию, а ещё, как я полагаю, Мезинцев должен расстараться, чтобы расставить при дворе собственную агентуру. Выяснял — а почему раньше не было? Оказывается, имелся запрет покойного императора. Дескать — присматривать за двором, включая прислугу, не этично! А слушать слухи и сплетник, так вообще недостойно государя-императора.

Я опять удивился — как это дедушка умудрился дожить до глубокой старости? Не интересовался — а на Николая Александровича покушения были? Если и были, то историкам о том неизвестно. И мысли у покойного царя слишком уж оптимистичные и радужные были. Нашел, кому доверять! Что за придворными, что за прислугой и нужно присматривать в первую очередь. Как говаривала одна известная артистка в не менее известной роли: «Прислуга — главный враг в доме!»

Нет, у меня несколько иной подход. Я уже разрешил Мезинцеву вербовать в агенты и врачей, и адвокатов, и священников. Раньше их запрещалось трогать. Мол — носители чужих тайн! А мы следуем примеру предков. Петр Первый, вон, приказал священнослужителям, чтобы те докладывали светскому начальству, если на исповеди узнавали о «воровских делах». И правильно сделал, между прочем. Напомню, если кто-то забыл, что ворами именовались не расхитители чужого имущества, а государственные преступники.

Сплетни — это тоже информация, только нужно вовремя определить — несет она какую-то пользу, или нет? Но даже если и нет прямой пользы и выгоды, то есть информация к размышлению. Сплетни, как правило, на пустом месте не появляются.

Императорский двор — тот еще гадюшник. Вроде бы, сороковой год двадцатого века идет, а придворные, словно бы не вылезли из восемнадцатого столетия, хотя и ездят на службу в современных авто, носят не кринолины с камзолами, а современные костюмы и платья, но все равно… В общем, серпентарий. А некоторые «гады» сами уже решили на добровольных началах поверять мне кое-какие сведения. Вот, скажем, камергер Александров, которого зовут Максим Александрович, но все поголовно именуют его Максиком. Все, кроме меня. Выглядит лет на двадцать, маленький, конопатенький. Мужику под сорок, а он в камер-юнкерах до сих пор. Удивительно, как он в чин-то пролез? Наверное, надеется стать камергером? Ну-ну, надейся. Медалькой какой-нибудь я его награжу, вроде «За победу над пьяным медведем в зоопарке» или орден Сутулого, а более высокую придворную должность? Шиш. Правда, я ему ничего не обещал, но пусть надеется. Надежда — глупое чувство. Об этом сказал не я, а Макс Фрай устами своего героя, но фраза мне нравится. Но как информатор Максик полезен.