Герой моих грез и кошмаров - Ежова Лана - Страница 14

Целовался он божественно, да…

Опять вспомнила. Зачем? Я едва не рычала, злясь на саму себя. Почему же я жалею? Я ведь поступила правильно!

То ли меня испытывает проклятая Дис, то ли я тоже случайно выпила из бокала-артефакта? Это все бы объяснило и частично оправдало.

Наконец, успокоившись и прогнав подлую мыслишку, я прикрыла инспектора его же рубашкой и камзолом. Пора начинать лечение. Это слово совсем не подходит, но да ладно. Смысл тот же: я хочу избавить пациента от страданий.

Древние артефакты из церигия считаются самыми мощными, с их воздействием мог справиться только другой древний артефакт. Или хотя бы отсрочить влияние, как было в случае Аламейского.

Но мало кто знал, что проявившие себя чары можно снять с объекта и перенести на какой-то предмет, сделав из него сильный одноразовый амулет.

Дед предсказывал мне славу самого талантливого специалиста по древним артефактам. Еще бы, моя стихия – земля, проводить дни в семейной библиотеке я начала с шести лет. И главное, я потомственный артефактор, должна стать десятой в роду.

Должна была. А я взяла и поступила на целителя.

Дед не простил…

Прогнав невеселые воспоминания, отыскала на полу одну из шпилек, выпавшую из прически. Украшавший заколку аметист отлично примет на себя чары, главное, потом случайно не активировать их.

Я наклонилась над спящим, чтобы прижать ладони к его вискам.

Аламейский открыл глаза.

– Джемма, – прошептал хрипло.

И дернул на себя.

Упала я крайне неудачно – областью декольте на лицо инспектора. Он умиротворенно вздохнул туда и задышал ровно. Уснул?.. Похоже на то.

Выждав еще немного, я осторожно выбралась из чужих объятий и поднялась на дрожащие ноги.

Мне везло, бессовестно везло!.. Аламейский не ожидал бесчестности с моей стороны и сбросил с одеждой и защитные артефакты, открылся, поэтому и пропустил мощное заклинание сна. Жаль только, утром он будет помнить, кто его навел.

Озарение, приправленное грустью, накатило внезапно: он не простит. Я фактически навязалась, показала, что не прочь близости, а сама… предала его доверие. Нет, точно не простит.

А и не надо! Сейчас сниму чары, утром встречусь в школе, чтобы узнать имя убийцы, и больше мы никогда не увидимся. Я уеду из города, надеюсь, Лил уже собрала вещи.

Преисполненная мрачной решительности, я потянулась к вискам мужчины. И опять все повторилось: через секунду я лежала на Аламейском. Продолжая спать, он гладил мою спину, неотвратимо спускаясь ниже.

Да что ж такое! Не смешно.

И снова я вывернулась.

Мне мешают шаловливые руки инспектора, с ними надо что-то делать. Если он продолжит и дальше меня хватать, я не смогу сконцентрироваться на воздействии артефакта. Что следовало сделать? Обездвижить или хотя бы связать руки. Только чем?

Я прошлась по кабинету, заглядывая в шкафы, темные углы и ящики стола. Комната безлика – только мебель и книги.

Поколебавшись, беспрепятственно открыла окно, впуская напоенный ароматом ночных цветов воздух. Остатки любовного хмеля выветрились из головы, и я нашла решение. А что, если… Или не стоит? Это уже чересчур?

Ладно, хватит медлить, пора что-то делать, пока не вернулся кучер. Аламейский и так будет меня ненавидеть утром, можно особо не беспокоиться о выборе средств, не деликатничать.

Вздохнув, я передвинула массивный стул к изголовью софы, затем сняла чулки и ими привязала неспокойные руки к спинке тяжелой мебели. Все, теперь не будет отвлекать своими нескромными прикосновениями.

Спящий Аламейский подергал руками и успокоился.

Перейдя на магическое зрение, я отыскала сеть, опутывающую определенный участок мозга. Влечение начинается с головы, все правильно. Не будь я целительницей, не знала бы, что искать, а так прекрасно представляла, куда метили чары страсти.

Зря дед назвал мою учебу бесполезной для рода артефакторов: снять «Сеть» без углубленных знаний о строении тела человека я бы не решилась.

Аккуратно подцепив багровую «сетку» (королевству ведь не нужен сверхозабоченный инспектор?), я перенесла ее на заколку. Закрепила. И выдохнула. Получилось!

Проверив инспектора, убедилась, что он чист от зловредной магии и утром проснется бодрый и довольный. Хочется верить в последнее.

Когда вознамерилась развязать мужчине руки, услышала цокот копыт. Хорошо, что открыла окно: возвращение кучера не стало неожиданностью.

Ладно, проснется инспектор, сам развяжется: достаточно перевернуться на бок, а затем на живот, чтобы рассмотреть узлы и распутать их.

Наспех закрутив волосы в пучок и заколов парочкой шпилек (зачарованную спрятала в потайной карман), я покинула библиотеку и связанного Аламейского. Вовремя. Мужчина в черном плаще уже вошел в холл.

– Хельц, срочно везите меня домой! – строго приказала я.

Кучер обвел меня насмешливым взглядом, затем как-то странно повел носом, будто принюхиваясь, и вскинул белую бровь.

Мое сердце замерло, ожидая подвоха. Неужели о чем-то догадался? Спросит, где его хозяин? Почему не вышел со мной?..

Покосившись на дверь библиотеки, кучер кивнул:

– Как пожелает госпожа.

Я перевела дух и пошлепала на улицу. Хорошо, что он не посмотрел, в каком состоянии Аламейский.

Плиты двора были теплыми, но попадался мелкий мусор, доставляя неприятные ощущения. Кучер если и заметил, что я босиком, то проигнорировал. Интересно, где мои туфли? Остались возле дома градоначальника?

Молчаливый Хельц открыл дверцу кареты и даже подал руку. Я коснулась голой кожи – уж лучше бы этого не делала! – и вздрогнула. Руку обожгло холодом. Хельц точно не человек…

Ближайшая лошадь нетерпеливо фыркнула, отвлекая меня от открытия.

Время, проведенное в карете, показалось мигом. Я толком и не придумала, как вести себя утром, решив остановиться на привычной тактике светской дамы: делать вид, что ничего не произошло.

Домой я вернулась, ощущая, как будто город изменился, став чужим. На самом деле изменилась я, мое восприятие действительности, но анализировать, почему именно, не буду. Не время.

Коттедж встретил тишиной и круглыми от удивления глазами Лил.

– Джемма, происходит что-то страшное, да? Инспектор задержал из-за меня? Ему пожаловались на тебя?

– Не выдумывай, ты ни при чем.

Страх порой лишал Лил рассудительности, что и неудивительно после того, что ей довелось пережить.

– Хлоя сказала, что ты не вернешься до утра. Ты в порядке?

– Что со мной сделается? Ты собрала вещи?

– Да, как ты учила. Собрала документы, драгоценности, деньги и вещи на первое время.

– Хорошо, я утром еще посмотрю и добавлю зелья.

– Так что все-таки произошло у градоначальника? Хлоя рассказывала путано, рыдая, пришлось дать ей твоих капель, чтобы она успокоилась. А она взяла и уснула!

Возмущение моей воспитанницы понятно, еще и я ее разочарую.

– Утром, Лил, все будет утром. Хочу спать.

Первым делом я проверила сына. Он все так же безмятежно спал. Не нравится мне это, слишком спокоен в последнее время.

Просмотрев ауру, я убедилась, что Оливер в порядке, просто резерв переполнен, пора куда-то выплескивать силу.

В ванной я пробыла недолго – вода не подарила успокоение, как обычно, она слишком раздражала все еще чувствительную после поцелуев инспектора кожу.

А ведь я увлеклась… Я была не прочь отдаться фактически незнакомому мужчине. Его прикосновения сводили с ума, на какое-то время заткнув рот совести. Да что там, кажется, она и вовсе не подавала голос, настолько все было восхитительным и правильным почему-то.

Я проворочалась на постели целый час, старательно прогоняя воспоминания о минутах, проведенных в объятиях Аламейского. Зря я его оставила связанным. Боюсь, он не простит подобного неуважения, что я усыпила его, королевского эмиссара. Он может оскорбиться, и тогда в моей жизни станет намного больше проблем.

Остается уповать на его благоразумие и чувство юмора. Подумаешь, никчемная магичка из провинции обвела вокруг пальца. Об этом же никто не узнает. Да и вообще, он должен благодарить за то, что я убрала влияние артефакта.