Герой моих грез и кошмаров - Ежова Лана - Страница 6
- Предыдущая
- 6/61
- Следующая
– Молчишь, Джемма? Неужели я хуже этого калеки? Темнота не все скрывает.
– Кто сказал, что я люблю темноту? – скучающим тоном произнес инспектор. – Чем больше света, тем интереснее.
Почему Грэхем решил, что я согласилась стать любовницей Аламейского? Просто потому, что сидела рядом с ним в карете? А еще была одета в вечернее платье… Вывод напрашивался сам собой.
Горечь разлилась во рту. Даже когда враг считает тебя доступной, обидно до слез.
– Лорд Грэхем, вы ошибаетесь. От лорда Аламейского мне не поступало лестных предложений. – Одарив инспектора нежной улыбкой, я импульсивно добавила, желая позлить ненавистного блондина: – О чем я искренне сожалею.
Мой спутник издал удивленный смешок.
– Ах ты, дрянь! – Грэхем страшно оскалился и вскинул руки.
В меня полетело «Шаровое копье».
Испугаться не успела – ослепительно-голубую вспышку поглотил «Щит» инспектора.
– Нападение на представителя короля и служащую школы? Грэхем, в курсе, что вас ждет?
– Мне все равно, – процедил сквозь зубы блондин, пытаясь разорвать «Воздушные путы», которыми спеленал его Аламейский.
– А зря. – Потеряв интерес к преподавателю, инспектор выудил из кармана черного камзола блокирующий магию браслет и бросил сторожу. – Господин Мувурис, передадите нарушителя стражникам. Справитесь?
Отставной боевик растерянно кивнул и торопливо защелкнул блокиратор на руке преподавателя.
Тот грязно ругался и сыпал угрозами:
– Вы все пожалеете! Я обращусь к королю!..
– Ваше право, – лениво отозвался инспектор.
Все так же молчаливо Мувурис принял и «поводок» от «Воздушных пут» Грэхема.
Дверь захлопнулась. Карета рванула вперед, и меня откинуло на мягкие подушки сиденья.
– Мы куда-то торопимся?
Инспектор усмехнулся:
– Разумеется! Мы спешим сообщить градоначальнику Подгорска печальную новость о племяннике.
Больше не останавливаясь, карета покинула территорию школы и направилась в центр, к трехэтажному дому самого влиятельного семейства нашего города.
– Как долго Грэхем пытается пробраться в вашу постель?
Вопрос прозвучал странно. Не похабно, нет. Так целитель спрашивает о течении болезни.
– Два года. До смерти супруга он осмеливался лишь на чересчур назойливые комплименты и неприлично долгие взгляды.
– Вы держались стойко. И довели мужика до преступления.
Я вся подобралась.
– Я еще и виновата?
– Кто-то так и скажет. – Лорд Аламейский не сводил с меня внимательного взгляда. – Готовы к осуждению со стороны общества? Кокетка, сводящая с ума своей холодностью достойных мужчин.
Меня даже затрясло от негодования.
– Я не давала повода! Никогда!
– «Сила женщины в ее мягкости и уступчивости», – явно процитировал кого-то лорд Аламейский. – «С веселой вдовы не убудет».
– То есть я должна была… должна…
Язык не поворачивался произнести отвратительный вывод.
– Сломать ему нос, – подсказал лорд светским тоном. – Чем успешно и занимались, насколько я успел заметить.
Не передать степень моего облегчения и признательности! Он ведь прав. Нравы в обществе магов и чародеев далеко не суровы. Это юной магичке следовало беречь себя, чтобы после замужества усилить мужа. Потом на интрижки на стороне закрывали глаза. Вдова и вовсе могла в открытую вести свободный образ жизни, если он будет без последствий.
Для себя подобное я считала неприемлемым.
– Когда устанете ломать носы, обращайтесь. Я научу особому заклинанию, – внезапно предложил лорд.
Это какому же? Заинтриговал!
Я сразу не нашлась, что ответить, и просто кивнула.
Разговор о нападении Грэхема быстро затух, чародея заинтересовали мои прегрешения.
– Почему вы настроены против пансиона?
– До выпускного курса доживают не все дети, и вы спрашиваете, почему я не хочу отправить туда сына? – Подобный вопрос задавали не раз, и я научилась реагировать спокойно. – Надежнее постигать азы магии с помощью наставника.
– Если найдете хорошего, – покладисто согласился инспектор. – А летальные случаи были в первые годы после открытия пансиона.
– Но ведь были? И гарантий, что мой ребенок не пополнит собой статистику, нет. Я вообще не понимаю, зачем нужен этот спецпансион.
– Дети, у которых магия проснулась до десяти лет, опасны в первую очередь для себя. Скажете, что у Оливера никогда ничего не взрывалось, не взлетало, не ломалось?
– И что, это повод запереть его в четырех стенах с такими же, как он, невезучими ребятами?
– Вы не чародейка, госпожа Рутшер, многого не знаете и не понимаете, – глухо произнес инспектор. – Если погубите парнишку, это будет на вашей совести.
Уколы не достигли цели – я своими глазами видела страшную статистику. Нет, я больше доверяю себе, нежели посторонним специалистам, которые получают зарплату за воспитание юных магов. Пансион закрыт для посещений, детей муштруют слишком жестоко.
– Я почти два года владею ситуацией. Оливер уже знает, что такое ответственность.
Скрестив руки на груди, инспектор буравил меня недовольным взглядом.
– Магия толкает на безрассудство. Однажды его действия могут причинить вред не только ему самому, но и тем, кто будет рядом.
– У Оливера магия созидания, – напомнила я.
– Созидание или разрушение – не важно, даже целители могут случайно навредить.
– Я рядом с сыном, помогу ему продержаться до десяти лет.
– А может, вы против пансиона, потому что не хотите выпускать сына из-под своей юбки? – осенило инспектора. – Вы жаждете распоряжаться его жизнью и в дальнейшем?
Оскорбление не задело. Подавшись вперед, я заглянула ему в глаза.
– Скажите честно, вы бы отправили своего ребенка туда?
– У меня нет детей, – сухо произнес инспектор. – Зато я учился в этом пансионе, как и наш король.
– И ему там так понравилось, что сразу после коронации он сменил весь преподавательский состав! – колко заметила я.
– Так вы все-таки интересовались условиями обучения, – резюмировал инспектор довольно. – Поверьте, после реформы короля Элгеуса многое изменилось.
Я закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку сиденья. Бесполезно. Он меня не поймет.
Пансион – не только повышенный риск, что моего ребенка обидят, а то и нанесут увечья. Нет. Пансион – это украденное детство, лишенные материнской любви мальчишки, которым слишком рано приходится учиться самостоятельности.
Может, обучение в пансионе и сделало лорда Аламейского таким черствым? Не удивлюсь, если угадала.
– Госпожа Рутшер, мы подъезжаем.
Голос инспектора выдернул меня из размышлений.
– Вы нарушили закон и сейчас смягчаете свою вину, помогая мне. И я не должен говорить, но… – На несколько секунд в карете воцарилась тишина. – Я желаю вам удачи, госпожа Рутшер.
Почему у меня такое ощущение, что он хотел сказать нечто иное?
Глава третья, в которой происходит то, что непозволительно в первый день знакомства
Ощущение недоговоренности не давало покоя, пока мы шли к парадному входу особняка, который сегодня преобразился. Украшенные магическими фонариками терраса и сад, хорошо освещенная дорожка, иллюзорный дворецкий у двери – Грэхем-старший серьезно подготовился к званому ужину. Семейному ли, как утверждал его племянник? Если родственники – все значимые фигуры Подгорска, то так можно сказать.
Прежде чем переступить порог дома, чародей провернул кольцо из серебристого металла гравировкой наружу – я почувствовала легкое присутствие чар, словно ветерок коснулся щеки. Что изображено на печатке, не рассмотрела, но, похоже, это не родовое кольцо, хоть и носил его чародей на левом безымянном пальце. Нет, это какой-то древний артефакт из церигия, и его только что активировали. Артефакт, определяющий ложь? А как была повернута печатка, когда инспектор допрашивал меня? Не помню… Не зря я старалась не врать!
– Готовы, госпожа Рутшер? – с предвкушением улыбнулся инспектор.
- Предыдущая
- 6/61
- Следующая