Баламут 3 (СИ) - Горъ Василий - Страница 29

Самодержец заявил, что нового главу этого рода уже воспитывают его люди, пообещал компенсацию и плавно перевел беседу на «более серьезные» вопросы. Сначала восхитился чуду, созданному аммарскими артефакторами, и посетовал на застой в артефакторике Фамма, а затем спросил, понимаю ли я, насколько разнообразным может быть применение подобного амулета. Тут в гарнитуре раздался многоголосый смех, и я позволил себе улыбнуться:

— О том, что любое изобретение первым делом приспосабливают под свои нужды военные, у нас в роду знают даже дети! Подобные амулеты — не исключение: первые десятилетия после их появления специально обученные воины собирали записи обо всех значимых объектах нашего континента. Так что теперь для подготовки к войнам или межродовым конфликтам мы почти не тратим времени на разведку. Ведь для того, чтобы спланировать штурм какого-нибудь города, нам достаточно достать и изучить нужные записи.

— И вы так свободно об этом говорите? — удивился ан’рьё.

Я тоже удивился:

— А что тут такого? О том, что с нами, Елисеевыми-Багряными, лучше не связываться, знает любой уроженец Аммара; земли на Фамме нам, как я уже говорил, не нужны; каждый проданный нами амулет привязывается на кровь и Силу, значит, тем, кто его не покупал, бесполезен, а я прибыл сюда не на разведку, а из любопытства. Ибо еще молод и, как говорит мой дед, излишне непоседлив.

Ястел Олм заглотил крючок по самое не могу:

— Вы хотите сказать, что такие амулеты можно купить⁈

— Конечно! — кивнул я. — И не только такие. Правда, все, что может использоваться в военных целях, продается только главам союзных родов, связанных жесткими клятвами о сотрудничестве, но эта предосторожность, как мне кажется, вполне оправдана.

«Все, мужик клюнул! — хохотнула Язва. — Можно даже не подсекать!»

«Мужик» действительно клюнул — толкнул речь о том, что моему роду с ним и его королевством делить нечего, зато наличие верного союзника на соседнем континенте может принести некие преференции, затем спросил, есть ли у меня право заключать какие-либо договоренности от имени главы и, получив утвердительный ответ, задал тот самый вопрос, на который мы его и выводили:

— А у вас имеются неактивированные амулеты?

— Да… — кивнул я и почти не удивился, когда в разговор влез один из советников и повторил фразу, уже озвученную его сюзереном:

— И вы так свободно об этом говорите?

Я равнодушно пожал плечами, достал «из воздуха» два «проектора», подкинул на ладони и вернул обратно. После чего, немного помучившись с подбором подходящих терминов, сообщил, что храню все самое ценное в пространственном кармане, влезть в который могу только я, далеко не так беззащитен, как кажется со стороны, и, кроме всего прочего, имею сродство с Разумом далеко не самой низкой ступени, а значит, ломать меня бесполезно.

Мужик утерся, ан’рьё поспешил заявить, что этот вопрос был задан просто так, и спросил, сколько стоит один амулет иллюзии, а я, вслушавшись в фразу Шаховой, расплылся в ледяной улыбке:

— Мы продаем подобные амулеты не за деньги, а за знания. Кстати, о беззащитности: к моей карете подошло четыре человека. В данный момент они убеждают охрану, что получили приказ ее осмотреть. Если вы их не остановите, то они умрут, а я пройду по цепочке и выясню, кто отдал приказ влезть в МОЙ ДОМ…

Остановить крупных специалистов по «Святогорам» ан’рьё, конечно же, не успел. Зато поклялся Силой, что не отдавал такого приказа, еще до того, как ему доложили о результатах буйства «кареты». А когда узнал имена тех, кого расстреляла Шахова, вышел из себя и приказал притащить к себе родича, рулившего дворцовой охраной. Искали мужичка не так уж и долго, принесли изрядно помятым, и тут началось самое интересное — самодержец попросил меня «вскрыть» ему мозги и неприятно удивился, узнав, что этот родич во всю работает на соседний Овенор.

Несмотря на проснувшееся бешенство, Ястер Олм все-таки справился с желанием продолжить столь захватывающий допрос и поручил заняться этим делом рьё Шамору. А после того, как все лишние покинули помещение, взял себя в руки, поблагодарил меня за помощь и спросил, какие именно знания я бы хотел получить в обмен на амулеты.

Ответ на этот вопрос был давно готов, и я его озвучил:

— Мне любопытно сравнить ваши плетения по всем известным школам магии с нашими.

— Честно говоря, плетение Разума, только что использованное вами, намного сложнее, чем то, которым пользуюсь я… — подал голос один из советников, оказавшийся личным разумником ан’рьё. — Значит, как минимум в этой школе ваши знания намного серьезнее наших.

— Дед так и говорил… — «нехотя признался» я. — Но я все равно надеюсь найти в ваших плетениях хоть что-нибудь новое. Поэтому в худшем случае, то есть, если не найду ни одного интересного плетения, подарю вам два амулета иллюзии. Ну, а в лучшем обменяю новые знания на еще парочку и перстень с пространственным карманом…

…Договор о мире и сотрудничестве между Елисеевыми-Багряными и родом Талм заключили через полчаса. О том, что текст брался не с потолка, а диктовался дедом, а правки либо принимались, либо отвергались всем «научным крылом», Ястел Олм, естественно, даже не догадывался, так что преисполнился глубочайшего уважения к моему уму и деловой хватке. А потом в кабинет началось паломничество магов, артефакторов, архивариусов и кого-то там еще. И с каждым пришлось возиться. Мне. Под улучшенным восприятием, просветлением, восстановлением и бодрячком, активируемым по откату! Как? Контролировать правильность принесения каждой клятвы Силой о нераспространении информации; изучать схемы каждого плетения, формируемого в линиях Силы какой-нибудь школы или демонстрируемые в запыленных свитках; формировать аналоги в Молнии, «читаемой» камерой комма, и запечатлевать с нескольких сторон; передавать «донорам» вопросы деда; спорить; выражать рекомендуемые эмоции и много чего еще. В общем, к моменту, когда это мероприятие, наконец, закончилось, мне хотелось либо повеситься, либо застрелиться.

Увы, пролетел и с тем, и с другим: самодержец, донельзя впечатленный «моими» познаниями в теории магии и работоспособностью, рассыпался в комплиментах и намекнул, что хотел бы выслушать итоговые выводы, так что мне пришлось отвечать на славословия, отправлять Борисычу и Игнату Петровичу информационный блок, озвучивать ан’рьё их вердикт, отдавать обещанные артефакты, загружать в перстень покупки, сделанные в торговой слободе, и… плестись на прием в нашу честь.

Не отдохнул и там. Ни морально, ни физически: «злобная бабка», не захотевшая сваливать в Замок вместе со страшно довольными научниками, продолжала набирать информацию об этом мире, причем именно через меня! И не только «пассивно». Вот я и изображал передаточное звено, обсуждая с придворными проблемы внутренней и внешней политики Арле, экономику, налогообложение, магию, музыку, литературу, искусство, падение нравов у современной молодежи и даже чрезмерную развратность женских бальных платьев этого лета! А ведь все вышеперечисленное было только одной стороной медали — на второй меня рвали на части местные аристократы и аристократки, задавая вопрос за вопросом, приглашая в гости, намекая на все, что можно и нельзя, включая близость в каком-нибудь алькове; ко мне цеплялись юные и не очень юные герои, оскорбленные в лучших чувствах всеобщим вниманием «к какому-то проходимцу»; к моим дамам пытались подкатить «извращенцы», решившие попробовать бабу «аж с самого Аммара», и так далее. В общем, часа через четыре после заката, когда основная масса гостей приема уже не вязала лыка и жаждала подвигов, я подошел к Ястелу Олму и заявил, что мне пора.

Он пробовал уговорить меня задержаться сначала хотя бы на десятину, затем на сутки-двое и, в конечном итоге, до утра, но я остался непреклонен. Поэтому где-то минут через двадцать вошел в «сияние», наощупь сел на свое сидение, захлопнул дверь, подставил щеку под поцелуй соскучившейся Лары и сообщил, что к машине вот-вот подойдет пара воинов, которых надо будет прокатить до выезда из города.