ОБХСС-82. Дело о гастрономе (СИ) - Ларин Павел - Страница 30

— Пока мы доберемся до вашего кладбища, зима придет. — Высказался я, за что получил в спину удар какой-то веткой. Ее бросил Мажор и угодил, сволочь глазастая, ровно между лопаток.

С горем пополам, дошли до тропинки, которая поднималась вверх, в сторону домов. Пруд закончился, уже было видно плотину. Дальше — дорога одна. Шуровать через улицу.

— Теперь я тоже хочу есть. — Сообщил нам с Жориком Семен.

— Я просто мандец, как за тебя рад. — Жорик оглянулся и посмотрел на брата через плечо. Он стоял впереди, мы — за ним. — Но сегодня у нас разгрузочный день. А вот воды надо однозначно раздобыть. Вопрос только, как?

— Слушай, — Сеоька оживился, — А давай через какой-нибудь двор пройдем. Вдруг уже клубника пошла?

— Ага. Побежала! Ты дурак или что? Вроде хорошо в школе учишься. Рано еще для ягоды. Даже я это знаю. — Милославский покрутил пальцем возле виска. Видимо, для наглядности, чтоб Семен точно понял, какую глупость сказал.

— А что делать? — Пацан загрустил. Еще, в подтверждение его слов, у Сеньки громко заурчало в животе.

— Заголять и бегать. А вот через двор, в принципе, это идея. Вон там, с краю, дом председателя. Его до самого вечера дома не бывает. Давай через Николаича проберёмся.

— А гуси? — Испуганно спросил Сенька.

— Гуси…Гуси…Посмотрим. Если они на улице, где кормушка, то будем искать другой путь. Надеюсь, их все-таки заперли. А Мухтар меня хорошо знает. Тут проблем быть не должно. С коровой только как быть?

— А… так коровы нет у них уже почти год. — Семен оживился. Ему план брата явно пришелся по душе.

Я просто промолчал. Мне сказать было нечего. Эти двое лучше знают местность. Коровы, гуси, собаки. Не понимаю, о чем речь.

Мажор задумчиво смотрел в ту сторону, где теоретически жил этот самый председатель. Насколько я помню, Наташки отец. По крайней мере, рассказывал Жорик именно так.

— Ага. Давай. — Семен затряс башкой. — Тем более, их двор ты хорошо знаешь. Не раз бывал. Да?

Милославский снова обернулся и окинул брата взглядом с головы до ног.

— Я смотрю, кто-то стал очень разговорчивым. Так ты имей в виду, до демократии и гласности еще очень далеко. Свое ценное мнение нужно держать при себе. Желательно, спрятанным поглубже. Где именно, сам сообразишь. Идемте. Главное, чтоб проклятие Зеленух опять не проснулось…

Жорик, пригнувшись, начал пробираться вперед, стараясь при этом держаться в кустах.

— Какая демократия? О чем он? — Сенька в недоумении посмотрел на меня.

— Не обращай внимания. Это у твоего брата приступ желчекаменной болезни начался. Сарказм подскочил в крови до невиданных высот. Двигай следом. Нам лучше не разбиваться. А то я, например, если без вас, так вообще заблужусь, к чертовой матери. Будете потом еще меня искать.

Пацан фыркнул демонстративно, но послушался. Я топал вслед за ним, пытаясь осмыслить последнюю фразу Мажора. Что за проклятие, интересно? В тот момент еще не понимал, как «весело» может быть в этой обычной с виду деревне.

Находиться в Зеленухах было, наверное, странно. Вот такое ощущение. С одной стороны, имелось чувство нереальности происходящего. Никогда не думал, что снова окажусь в этом месте. Оно для меня осталось своеобразным личным Зазеркальем.

А с другой стороны… Не знаю… Словно и не уезжал. Все родное, знакомое. Даже пробило на ностальгию. Отвечаю. Предположить не мог, что это будет так трогательно. Шел по огороду председателя и вспоминал все, что случилось два года назад. Повеселились мы тогда от души. Перед глазами буквально мелькали картинки. Я, по-моему, даже улыбался сам себе. Хорошо, Соколов не видит. Сначала поржал бы, а потом бы в психи записал. Иду, как дурак, скалюсь без причины.

Мои спутники топали сзади. Сначала плелся Семен, который тихо подвывал и причитал, что хочет еды. Желательно, много еды. Хотя, даже мало еды его сильно порадует. За ним — Соколов. Тот особо звуков уже не издавал. Однако, судя по лицу, тоже устал.

Я подошел к калитке, которая вела в сад и замер, прислушиваясь. Нам главное пройти двор Николаича, а там, через кусты и до погоста недалеко. Если коровы у них больше нет, то доить, соответственно, некого. Значит, вероятность нарваться на Наташкину мать минимальная.

Со стороны хозяйственных построек доносились обычные деревенские звуки. Куры кудахтали. Свиньи хрюкали. Но меня интересовали в первую очередь гуси. Чертовы гуси председателя. Потому что это не домашняя птица. Это — отряд командос. Если они свободно бродят возле кормушек, то дело — труба. Мимо просто так не пройдешь. Вернее, проскочить, может, и получится, но громко, на всю деревню. Они орут, как психованные, и дерутся, как в последний раз.

Слава богу, характерного гогота не услышал. Значит, фортуна на нашей стороне. Можно двигать вперед.

Вообще, думаю людям, которые заводят дома собак, в надежде, что они — лучшие сторожа, надо пересмотреть свою позицию. Ни один пес не сравнится с этой скотской птицей.

Уверен, если, например, в подъезде многоэтажного дома вместо консьержки посадить гуся, прекратятся квартирные кражи, в лифтах перестанут мусорить, а на стенах писа́ть. И по тратам экономно. Жрать только приносите. До своего появления в Зеленухах даже предположить не мог, что эти симпатичные птицы имеют такой ублюдский характер. Агрессивные и задиристые сволочи.

— Ну, что? — Из-за спины, совершенно бесшумно, подкрался Стас. Высунул башку и посмотрел через мое плечо.

— Твою мать! — От неожиданности меня подкинуло на месте. — Ты идиот? Зачем так пугать? Ходишь, как приведение.

— Слушай, ты сказал, надо тихо. Вот я и двигаюсь тихо. — Соколов был немного раздражен. — Когда мы уже до этого вашего кладбища доберемся. Реально жрать охота.

Я удивленно посмотрел на Стаса, а потом громко, выразительно, хмыкнул. Просто звучало это очень странно.

— Боюсь предположить, как погост связан с едой? Нет, я слышал, в народе ментов часто упырями называют, но думал, это в переносном смысле…

— Да иди ты… — Соколов показал мне средний палец.

— Во ты молодец. Сам на кладбище что-то жрать собрался, а меня на хрен посылаешь. За очень, кстати, уместный вопрос. Нам с тобой ночевать до утра среди могилок. Я тебя боюсь. Присну вот так, а утром — здравствуйте! Или ноги, или руки нет. А там уж не знаю, что в ваш упыриный рацион входит.

— Ой, мляяя…Шутник. Рядом же есть дома. У домов есть огороды. Можно будет пробежаться, изучить на предмет чего-то съестного. — Соколов облизнулся, представив, видимо, молочные реки и кисельные берега на заднем дворе деревенского хозяйства.

— Еще один… Какие, на хрен, сады. Нет еще ничего. Вы с Семеном вообще не соображаете. Хотя… — Я задумчиво посмотрел на Стаса. — Слушай, тебя-то тут никто не знает…

— И что? — Ментёнок моментально насторожился. Мне кажется, он от моих идей априори ничего хорошего не ждет. Обидно даже.

— Ничего. Можешь зайти в любой двор и попросить…не знаю…Молока, например. Или хлеба кусок. Это же деревня. Тут с гостеприимством запросто все. Полюбому пожалеют и дадут.

— Ага… А потом догонят и еще дадут. Вот именно, что деревня. Чужак вызовет вопросы. Во ты тупой, конечно. — Стас поднял руку и сжал ее в кулак. Наверное, хотел постучать по моему лбу костяшками пальцев, но потом передумал. Все на взводе. Могу сорваться и тоже постучать. Чем-нибудь кому-нибудь.

— Скажешь, из города приехал храм посмотреть. Из музея. Можно, как вариант, рассказать душещипательную историю, что заблюдился.

— Ну, мандец ты фантазер… — Ментенок покачал головой. Наверное, от восторга, какой я умница. — Максимум, что мы можем реально намутить, это в каком-нибудь дворе скомуниздить курицу.

— И думать забудь! — Я как можно строже посмотрел на Соколова, — Тебя за эту курицу, если поймают, линчуют на хрен. Ты чего⁈ Человека убьешь, просто посочувствуют. А за скотину порвут на части.

— Блин… Но жрать-то реально охота. — Стас сделал трагичное лицо.