Блог демона Шаакси, или адская работёнка (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 17

На протяжении человеческой истории кольцо объявлялось то там, то тут — и каждый раз приносило за собой реки крови, хаос и грызню. Тысячи колдунов, ангелов, демонов и прочих существ на протяжении истории изо всех сил пытались всячески заполучить эту игрушку. Кто-то мечтал заполучить с её помощью власть и могущество, кто-то грезил обрести полный контроль над множеством демонов, а кто-то (спойлер — эти самые демоны, рабы кольца) отчаянно хотели добраться до проклятой цацки, чтобы стать свободными.

Как было раньше. До кольца.

— Так что, — хохотнул Ростовщик, — отдашь птицу?

Вон оно как.

Что же, наверное, следовало ожидать.

Я уже давно вывел это правило, собственно. Оно универсально и для человечества, и для нас, вечных: жизнь обожает первыми подвернувшимися устами задавать нам вопросы, на которые очень больно отвечать. Такой уж у неё характер.

А ещё она поразительно иронична.

Я ведь сам помню времена, когда метался в ярости и обещал небесам, что отдам в обмен на проклятое кольцо всё на свете… И теперь моя судьба, единственная и неповторимая, смотрит мне в глаза, ехидно вопрошая: “Ну что? Готов отдать всё? Правда-правда? Точно-точно?”

И голубь на плече сжался, дрожит слегка, что совсем не дело. И ускоряет принятие и без того очевидного решения.

Я даже рассмеялся от идиотизма происходящего.

— Нет, — ответил я просто, одновременно Ростовщику, жизни и самому себе из прошлого, — птицу не отдам. Проси что-то другое — или наплевать.

Полагаю, это единственный случай на моей памяти, когда мне довелось наблюдать в многочисленных глазах Ростовщика искреннее и глубокое изумление.

— Ты что, не понял, Шаакси? Речь о кольце! Том самом!

— Понял-понял, — кивнул я. — Но видишь ли, я своих птиц не раздаю. Вопрос принципа. Даже в обмен на мерзкие древние побрякушки, сомнительные плоды творчества спятивших человеческих царьков. Обмен совершенно неравноценный.

Ростовщик склонил голову набок. В какой-то момент мне показалось даже, что никакой он не гриб. Как будто его облик плывёт, подёргивается плёнкой, и под ним там что-то иное. На миг мне даже почудилось, что я вижу отсвет крыльев — не то белых, не то алых… Но потом передо мной снова стоял тот же самый гриб.

— О как, — сказал он. — А ты намного сложнее, чем я думал, Шаази. Что, неужели не хочется победить в этой гонке? Твои коллеги, знаешь ли, расстарались. Обещали мне всё на свете! Да и остальные не отстают… Такое уж свойство этой, как ты выражаешься, побрякушки: с самого первого дня, когда она была создана, все желали обладать ею.

— Ни секунды не сомневаюсь, — передёрнул я плечами. — Сам бы отдал многое. Но — не всё на свете.

— Даже если на кону власть?

Серьёзно?

— Парень, я — демон тщеславия. Я на своём веку повидал столько величий, что давным-давно получил прививку от желания стать “тёмным пластилином”. Власть, как минимум в той форме, которую может преподнести это колечко, мне совершенно неинтересна.

— О как. А свобода? — когда это, интересно, голос Ростовщика успел стать настолько глубоким, бархатистым и вкрадчивым.

Я поморщился.

Начинаю подозревать, что Ростовщик всё же из наших. Ну, или из высшей ангельской братии — но на тех ступенях, где разница между ангелами и демонами теряется окончательно, превращаясь в пустую условность. Своеобразное развлечение, конечно, но вполне в духе Древних: все знают, что они — полные психи.

Мне от этого, конечно, не легче. По правде, разговоры о свободе в данном случае — как серпом по яйцам. Хотя и это, пожалуй, недостаточная аналогия.

На самом деле, если бы речь шла о подлинной свободе, я бы действительно отдал всё. Кто ж из демонов не мечтает об этом? Это же, можно сказать, банальная банальность!

Только вот годы, проведённые на моей должности, привели меня к некоторым выводам. В частности, что свобода, во-первых, не факт что существует, а во-вторых, при любом раскладе предательством не покупается. В смысле, кого-то там предать ещё можно, но вот себя… Так что выбор мой был очевиден. Можно сказать, его вообще не было.

Но Ростовщику я этого всего, конечно, объяснять не стал.

— Не знаю, к чему ты вообще затеял этот разговор, и не вижу в нём никакого смысла, — ответил я холодно. — Называй свою цену или не морочь мне голову… И да, если что, информация насчёт Айма для меня в приоритете. Мрачные и туманные околоапокалиптические пророчества насчёт всякой зачарованной ювелирки — только если договоримся об адекватной цене.

— А вот тут проблема, — хмыкнул Ростовщик, — потому что это не две отдельные истории, а одна, общая.

— То есть, Айма убили из-за кольца?

— В том числе. Но я всё ещё не вижу смысла делиться с тобой этими интересными историями, если птичку ты мне не отдашь. Что с тебя вообще можно взять, кроме птиц?

Так вот как ты ставишь вопрос? Ладно, давай сыграем так.

— Много чего, на самом деле. Услуги, секреты, драгоценности, магию — список не так уж мал.

— Но в нём нет ничего такого, что не могут предложить другие демоны.

— Возможно. Но практика показывает, что я далеко не самый ленивый и неумелый из них… впрочем, ты прав. Чего это я? Нет так нет. Хорошего дня.

Я стремительно отвернулся, но далеко не ушёл. Как, в целом, и предполагал.

— Ладно уж, голубь помоечный! Ты, как ни странно, действительно пока что — лучшее из худшего. Оставляй птичку себе, если это такая ценность, но я хочу в обмен на информацию услугу. Будешь мне должен!

Я на миг замер, взвешивая варианты.

Если честно, тоже не радует. Покупка кота в мешке, равно как и фразы “будешь должен” или “рассчитаемся потом” — вещи опасные. Вообще во всех сферах, собственно, но в магии особенно. Ни для кого не секрет, что потенциально бесплатные вещи часто оказываются в итоге самыми дорогими, а отложенная цена — непомерно завышенной.

Можно, конечно, не отдавать долги… Теоретически. Но на практике любой невозвращённый долг тяжёл почти неподъёмно. Уж сколько я воздушное создание, а всё равно с таким багажом летать было бы очень нелегко. А в случае с существами вроде Ростовщика и одного невозвращённого долга будет достаточно, чтобы оказаться навеки прикованным к земле.

Тоже опасно. Но дальше торговаться, пожалуй, ещё опаснее.

— Хорошо, — сказал я. — Сделка.

Мне снова почудились на стенах (равно как и в многочисленных грибных глазах) алые отсветы.

И было что-то такое в их танце, отчего меня продрало до самых печёнок. Точно ведь Древний, как пить дать. А они все на голову больные.

При условии, что в текущем воплощении у них в принципе есть голова.

Будто реагируя на мои мысли, грибница разрослась, заполняя собой пространство вокруг. Я быстро укрепил щиты вокруг себя и голубя, хотя и понимал: вздумай Ростовщик (то есть тварь, именующая себя Ростовщиком) сейчас нас убить или забрать птицу силой, я едва ли смог ему хоть что-то противопоставить.

— Значит, сделка… — голос снова стал тем самым, бархатистым, воркующим. И это я себя наивно считал самым сладкоголосым демоном на свете? — Вот кто бы мог подумать? Я из-за тебя, голубь помоечный, спор проиграл, между прочим. Что злит неимоверно. Вот на кого на кого, а на тебя бы подумал в последнюю очередь… Но играем с тем, что имеем, не так ли? И я, так и быть, расскажу тебе сказку.

Мир вокруг потемнел. Грибница скрылась из виду, но глаза остались. Они смотрели на меня со всех сторон из темноты, голодно и жадно, холодно и равнодушно, испытывающе и любопытно. Мне тут же захотелось закутаться в крылья и улететь куда подальше.

— Эта сказка будет смешная и банальная, — вещал отовсюду вкрадчивый голос, — она о власти, безумии и магических побрякушках — что, по меркам демонов, ежедневная рутина. Но ещё это сказка о любви, и вот тут уже начинается самое неожиданное.

Его голос теперь звучал внутри меня, как будто был моей частью.

— Это история колдуна, который полюбил демона. Причём. что важно понимать, именно демона, а не его маску, сублимацию или свои представления о нём. И не страстной любовью, изрядно замешанной на похоти — что как раз ладно бы, час от часу случается, сам знаешь, и более-менее привычно. Но нет, тот колдун, человек поразительно одинокий и не менее безумный, полюбил демона, как друга, как своего сына. Что по идее должно было стать для него погибелью, потому что людям нашего брата любить категорически противопоказано.