Тафгай 7 (СИ) - Порошин Влад - Страница 41

— Не будем тянуть товарищи время, — сразу же предложил глава советского спорта Сергей Павлов. — Выкладывай список будущей команды, обсудим его, проголосуем и двинемся по повестке дальше. А то у нас, товарищи, в Лужниках сборная СССР принимает сборную Финляндии. Сами понимаете, кто будет на игре, и где должны будем быть мы.

— Правильно, — рыкнул Смирнов. — Чё ты там насочинял, Тафгаев, выкладывай.

— Не насочинял, Виталий Георгиевич, а написал, — одёрнул я хамоватого чиновника. — Каждую букву согласовав с кодексом строителя коммунизма, опираясь исключительно на труды товарища Ленина и товарища… — Я чуть было не ляпнул Сталина, но вовремя сориентировался и добавил. — Крупскую Надежду Константиновну. Итак, перехожу к сути. Вратарь — Коноваленко. Защитники — Васильев, Тюрин, Рагулин, Хатулёв. Нападающие — Александров, Харламов, ваш покорный слуга, братья Солодухины, Свистухин, Ковин, Доброхотов и Скворцов. А так же шесть хоккеистов из дружественной нам Чехословакии. Вратарь — Холичек. И полевые игроки — Махач, Поспишил, Фарда, Недомански и Кохта. Вот подписанное от них заявление. На двух языках, на русском и чешском.

Рядом со своим списком хоккеистов я добавил два заявления. Тишина после моего революционного предложения в кабинете Федерации стояла минуты две. Либо это мне так показалось.

— Ты когда успел с чехами спеться? — Недоверчиво спросил Виталий Смирнов, взяв в руки, представленные мной бумаги.

— Я по прилёте поселился в «Интуристе», а сборная Чехословакии совершенно случайно оказалась по соседству на этаж ниже. — Чуть-чуть приврал я, так как знал, где будут жить чехословацкие хоккеисты, и всё заранее просчитал.

— Это товарищи недопустимо, — первым возразил подчинённый Суслова, товарищ Яковлев из отдела пропаганды.

«А из ГУМа сделать музей партии допустимо?» — подумал я, вспомнив идиотское предложение его шефа Михаила Андреевича, и мгновенно ответил:

— Наша партия и правительство делают семимильные шаги в деле построения дружбы народов. За великий интернационал среди трудящихся наши деды проливали кровь на полях Гражданской войны. Как вас понимать, Александр Николаевич? — Я вперил взгляд в Яковлева.

— Допустим, — поморщился глава Спорткомитета Сергей Павлов. — Но неужели мы не можем собрать команду из наших советских игроков?

— Можем, — буркнул я. — Записывайте: Петров, Якушев и Мальцев. С этими мастерами я вам гарантирую выигрыш чемпионата ВХА и их главного трофея — Кубка АВКО, аналога Кубка Стэнли.

— А мне предложение Тафгаева нравится, — неожиданно согласился со мной Михаил Зимянин, курирующий вопросы спорта в ЦК.

В лужниковский дворец спорта на матч СССР — Финляндия я приехал за час до игры и при этом был выжит как лимон. Почти четыре часа меня мурыжили излюбленным сусловским вопросом — как бы чего не вышло? Мне пришлось доказывать целесообразность каждой в отдельности персоны хоккеиста. Но это ещё ничего, по итогу прений никакого решения вынесено не было! Оказывается, что это была просто предварительная беседа. А мой доклад про экономическую целесообразность заложить реальный организационный фундамент под Советский хоккей даже и слушать не стали.

Зайдя со служебного входа в крупнейшую в стране ледовую арену, я чувствовал себя элементарно обманутым. Стоило ли лететь сюда с противоположной стороны Земного шара, чтобы просто поговорить? И вообще сложилось впечатление, что заокеанский проект решили прикрыть, не смотря на ранее подписанные договорённости с одним из организаторов ВХА Деннисом Мёрфи. Может Леонид Брежнев стал хуже себя чувствовать и всю власть в ЦК подгрёб под себя Михаил Суслов? Тогда это очень плохо, ведь товарища Суслова финансовые вопросы не интересовали, как он любил выражаться: «на идеологии не экономят», а сотрудничество с заокеанской лигой — это же, по его мнению, была идеологическая диверсия.

— О! Иван! — Заорали хоккеисты сборной СССР, когда я вошёл в знакомую родную раздевалку, где первым делом пожал руку и обнялся со старшим тренером Всеволодом Бобровым.

— Как прошло? — Шепнул Бобров. — Пойдём ко мне в каморку переговорим.

— Нам тоже интересно, — возмутился Саша Мальцев.

— А мне интересно, как вы сегодня с финнами сыграете, — усмехнулся Всеволод Михалыч. — Всем разминаться! Чехи в первом матче дня не дорозмялись и 2: 0 от шведов получили. Сегодня Брежнев будет на трибуне. Ясно?

— Чё опять что ли надо 17 штук забить, как два дня назад сборной ФРГ? — Возмутился Валера Васильев.

— Ты кстати, 31-го марта немцам ни одной не забросил, — шикнул на мятежного защитника старший тренер. — Сегодня одну должен.

— Моё дело — сохранность тылов, — буркнул Валера, после чего мы со Всеволод Михайловичем вышли из раздевалки и направились во временный персональный кабинет старшего тренера, который находился по соседству.

Бобров налил мне чаю, заваренного покрепче и, присев за стол, внимательно посмотрел в мои растерянные глаза.

— Даже не знаю с чего начать? — Помялся я. — Я несколько дней не спал, думал, как собрать такую команду, чтобы в ВХА всех колотить без разбору. И при этом чтобы чемпионат СССР не ослаб, чтобы здесь тоже свои звёзды остались.

— С чехословаками ты хорошо придумал, — усмехнулся Всеволод Михалыч, с которым я успел уже посоветоваться утром по телефону.

— Это мне подруга подсказала. Сказала, что если не можешь найти ещё пять хоккеистов возьми их в Канаде. Вот я и подумал, за такие деньги нормальных канадцев не найти зато чехи с удовольствием поедут.

— Ну, а дальше?

— А сегодня на заседании начался какой-то цирк, сутью которого было зарубить всю идею на корню.

— Что Старовойтов сказал? — Немого удивился Бобров. — Он же сам за океан на переговоры летал.

— Ничего не сказал, глазки опустил, так и просидел всё заседание. Я же не дурак. Кто-то наверху. — Я указательным пальцем ткнул в потолок. — Дал отмашку всю идею похерить, и спустить на тормозах. А то вдруг — как бы чего не произошло. На кладбище, к примеру, тоже ничего не происходит, там что ли счастье?

— Да ладно. Ты-то что переживаешь? — Махнул рукой наставник сборной. — Вернёшься домой. В родное «Динамо», в сборную СССР.

— Мне за державу, Михалыч, обидно. Мировой хоккей может развиваться только при условии игры лучших с лучшими. Мы Канаде дадим импульс, они нам. Иначе после футбола, спортом номер два станет баскетбол, а номером три — волейбол, а хоккей останется местечковой забавой для десятка стран.

— Не звезди, никогда такого не будет. — Усмехнулся Всеволод Бобров.

Матч СССР — Финляндия 40-го чемпионата Мира в Москве, в отличие от членов советского правительства, которые оккупировали ложу для почётных гостей, я остался смотреть стоя на ногах за спинами наших парней, которые сидели на скамейке запасных. Всеволод Михалыч по традиции встал около калитки, второй тренер Кулагин следил за очередностью выхода на лёд троек нападения и много перемещался вдоль всего ряда игроков.

Что касается самих хоккеистов, то Бобров выставил следующий состав на игру: в воротах — Виктор Коноваленко. В защите три пары — Васильев и Гусев, Фёдоров и Куликов, Филиппов и Ляпкин. В нападении, кроме супер сыгранного армейского звена Михайлов, Петров и Харламов, выделялась новенькая динамовская тройка — Балдерис, Капустин и Мальцев, где универсал Сергей Капустин исполнял роль центрфорварда. Третье звено получилось составным, на флангах играли «крылышки» Лебедев и Бодунов, а в центре солировал спартаковец Александр Якушев. Ещё три хоккеиста сидели сейчас на «банке» и ждали своего звёздного часа — это Слава Анисин из «Крыльев», Боря Александров из «Динамо» и запасной вратарь Владислав Третьяк из ЦСКА. Из-за моего вмешательство в историю спорта мимо мирового первенства пролетели: спартаковцы — Володя Шадрин, Саша Мартынюк, Евгений Паладьев, а так же армейцы — Александр Волчков, Александр Рогулин, Владимир Лутченко и Геннадий Цыганков.