Стать прочнее (СИ) - "Леха" - Страница 12

— Ты же всё понимаешь, не так ли? — можно было предположить, что у Михаила потёк чердак, и он начал с котами беседовать, если не брать во внимание тот факт, к какому именно коту он обращался. — Иногда у меня складывается впечатление, что чеширские коты гораздо умнее некоторых особей человеческого вида. Ну а некоторых кретинов сравнивать с тобой, это нанести тебе смертельное оскорбление. — Он усмехнулся, а Паразит уставился на него своими желтыми глазищами и смотрел не мигая. — Поэтому, оставайся. В случае чего, мы призовём тебя к голосованию, если голоса разделятся и нам необходимо будет большинство.

— Мяу! — Паразит затряс головой, словно говоря, а не пойти ли вам, добрые люди — вот прямо туда, за что вы меня тянуть хотели? После чего обвел зал презрительным взглядом, посмотрев на каждого, включая императора. Как на навозную кучу, и исчез. Я решил, что моя миссия выполнена и снова сел на неудобную скамью.

— И вот что делать предлагаете, когда даже коты не хотят работать, — Михаил поднялся и встал к Совету лицом.

— Можно подумать, коты когда-нибудь работали, — буркнул дед, который принял этот выпад на свой счёт.

— Коты, может быть и не работали, а вот ты вполне, — Михаил прищурился, разглядывая мрачного деда. — Я понимаю твоё желание гульнуть напоследок, правда, понимаю, но и ты должен понимать, сейчас очень непростое время. Уже столько всего произошло, а сколько ещё может произойти… — Он отвел взгляд от старого друга и посмотрел на остальных. — Я не силён в предсказаниях, но хочу, как и все здесь сидящие, чтобы председательство в Совете, пусть даже временное, оказалось в надежных руках. Поэтому я поддерживаю Арсения, и предлагаю голосовать за Виталия Керна, как временного председателя. Надеюсь, что к следующему заседанию все мы соберёмся с мыслями и сможем избавить его от этой ноши, коль скоро он сам не хочет её нести. Голосуем, кто «за»? — и он первым поднял руку.

Во время голосования я не следил за его ходом, наблюдая за Кодексом. Когда началось голосование, он засветился ровным светом, а потом под потолком появилось изображение — цифра с количеством голосов. «За» были почти все, «против» ни одного. Пятёрку воздержавшихся по-хорошему нужно было взять на заметку. Может они просто испытывают к деду или предложившему его кандидатуру императору непростые чувства, или просто мудаки, или же они что-то замышляют и уже сумели перемигиванием достичь какой-то договорённости, пока все остальные щелкали клювами, разглядывая моего кота.

Среди этой пятёрки находился Всеволод Разумовский, отец того самого Ваньки Разумовского, которого приписывали моей матери, как запасного любовника, и который угробил моего отца, потому что в тот злосчастный вечер именно он сидел за рулем машины, которую намотало на столб, потому что этот дятел вылетел на перекрестк, не глядя, прямо под крепкий бампер въехавшего им в бочину грузовика.

В те полгода, когда я готовился к свадьбе, я однажды попросил Подорова показать мне материалы того дела. Матвей пошёл мне на встречу, тем более, что никакой тайны в этой аварии не было. Как бы странно это не звучало, но произошёл самый банальный несчастный случай. И виноват в нём был как раз Разумовский. Вот только спросить было не с кого, и мой отец, и Ванька погибли сразу, даже сильно не мучились. Водитель грузовика так испугался, когда понял, кого совершенно ненамеренно убил, что слег с обширным инфарктом. Его еле откачали тогда. Мужика мурыжили долго. Дело вёл отец Матвея, Игорь Подоров, который был прекрасный следователь. Ему приказал заняться этим делом император, который уже тогда не слишком доверял дядюшке и в этом деле хотел получить абсолютно точные результаты.

И вот сейчас Разумовский практически в открытую высказал своё «фи» Михаилу Орлову. Это что-то значило, это точно что-то значило, но никакого желания разбираться у меня не было. В конце концов, это как раз работа Подорова. Вот и пускай ищет крамолу. Дед не голосовал. Давыдов сразу же сел на своё место, как только император взял слово. Сам же Михаил продолжал стоять всё то время, пока длилось голосование. Он сел лишь тогда, когда Совет почти единогласно выбрал председателем Виталия Керна.

Дед оглядел зал и принялся спускаться. Теперь ему предстояло занять место на первом ряду, там, где ещё совсем недавно сидел Андрей Никитич. Можно было даже сказать, что сиденье ещё не остыло с прошлого заседания Совета, где он в последний раз председательствовал.

— Ну что же, — наконец, произнёс дед. — Я не благодарю всех вас за доверие, потому что свинью вы мне подложили знатную.

— На то и был расчет, — хмыкнул император. — Иначе, тебя бы весь этот год Совет больше не видел. А так ты гарантировано будешь на месте, и тем самым обеспечишь необходимый кворум.

— Спасибо, я тронут, сегодня полночи буду рыдать в подушку от умиления, — протянул дед.

— Правда? — это спросил Разумовский, приподняв бровь.

— Нет, — рявкнул дед. — Поверь, мне есть чем по ночам заниматься, у меня жена молодая, красивая и очень горячая. — Они некоторое время бодались взглядами. Вот точно между ними что-то не слишком здоровое происходит. Нам стоит опасаться Разумовского, или нет? — Хочу напомнить, что моя должность временная. А теперь, давайте уже спустим Кодекс и позволим молодому Ушакову принять клан. Мы-то болтать можем до бесконечности, пока задницы на этих каменных сиденьях не отсидим, а вот за Егора никто дела делать не будет, и копить их — весьма сомнительное удовольствие.

И он направился к стене, где находился механизм манипулирования Кодексом. Приложив ладонь к панели, дед принялся ждать, и мы вместе с ним, затаив дыхание. Сначала ничего не происходило. Я даже грешным делом подумал, что Кодекс его не принял, и придётся выбирать председателя заново, но тут ладонь засветилась, словно изнутри, и яркий свет на секунду ослепил меня, лишив возможности видеть, что происходит. Когда я проморгался, то увидел, что такая проблема возникла у многих, кто пристально наблюдал за манипуляциями деда. Сейчас моргали и вытирали глаза все, кроме Давыдова. Ах, да, он же единственный, кто помнит, как Кодекс принимал своего предыдущего хранителя. Вот и позаботился заранее, наклонив голову и для надежности закрыв лицо руками.

Свечение прекратилось и от такой разницы в освещении мне показалось, что в зале стало темно, словно наступил поздний вечер. Как-то я пропустил момент, когда огромный фолиант начал опускаться вниз.

— Наследник клана Ушаковых, подойди и, возложив руку на Кодекс, прими клан, — торжественно и совершенно без ерничества произнёс дед. — Произнеси слова принятия и выполняй свой долг главы клана достояно, подчиняясь уставу Кодекса.

Егор слегка побледнел, но поднялся и быстро спустился вниз. Встав возле деда, он положил руку на кожаную обложку и произнес клятву. Кодекс засветился, принимая молодого главу клана. Что-то там точно происходило, потому что Егор откинул голову и чуть слышно застонал. Когда свечение потухло, Егор потряс головой, а потом вопросительно посмотрел на деда.

— Не знаю, поздравить тебя, или посочувствовать, Андрей Никитич подготовил достойную замену. Тебе будет нелегко, слишком высоко твой прадед планку задрал, но, полагаю, ты справишься, — и он похлопал Егора по плечу. — На этой торжественной ноте объявляю заседание Совета закрытым.

Дед принялся проводить манипуляции с Кодексом, а я подошёл к Егору.

— Ну что, как ощущения?

— Немного странно, но я бы не сказал, что они отрицательные. — Егор прислушался к себе, машинально кивая на мимолетом брошенные поздравления и соболезнования по поводу смерти Андрея Никитича. — Поехали уже домой.

— Поехали… — Но меня прервал подошедший император.

— Поздравляю, думаю, что ты справишься и станешь надëжной опорой трона, — он, как и дед до этого, похлопал Егора по плечу, и первым вышел из зала. За ним потянулись все остальные. Прошло совсем немного времени, как в зале остались только мы с Егором и дед, который заканчивал водружать Кодекс на место.