Босиком по звёздам (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 2

Совсем рядом раздалось громкое хлопанье крыльев, и на лавку сел огромный чёрный ворон. Он недобро скосил глаз на Алекса и мотнул головой.

— О, я смотрю, вам и фамильяра дали! Боги очень ценят вас, сиятельная.

— Конечно, я ведь Миетель, дочь Грома! — воскликнула девушка, и Алекс зашипел на неё:

— Тихо, тихо. Здесь не принято признаваться в божественности. И обязательно нужно подобрать вам новое имя. Можем сделать это на пути к вашему новому дому.

Он протянул ей руку ладонью вверх, широкую, ухоженную, загорелую. Протянул легко и учтиво, и Миетель вложила в неё пальчики, позволив помочь себе подняться. Она вдруг замерла, глядя на свою руку, а потом подняла лицо к ненастному небу и зажмурилась.

— Что это Алекс?

— Ох, простите меня! — он поспешил раскрыть большой черный зонт. — Это дождь. Я не люблю зонты, поэтому…

— Дождь, — повторила Миетель и улыбнулась, а потом тихо рассмеялась. — Дождь! Вот он какой.

— Да, но вам все равно лучше спрятаться от него. Я не знаю, может ли ваше тело болеть, поэтому вам нужно…

— Нет, пошли так, под дождём. Это такое странное чувство.

— Но ваше тело…

Но Миетель уже устремилась вперёд, легкая, как вечный туман, и Алексу ничего не оставалось, как поспешить за ней.

— Осторожно! — он в последний момент выдернул новую подопечную из-под колёс автомобиля, водитель которого от души нажал на клаксон.

— Машины! Я их видела оттуда, сверху. Какие они быстрые и блестящие!

— А ещё люди придумали светофоры. Ну, чтобы умирать пореже, — Алекс указал на красный кружочек на другой стороне дороги и пешеходов, что ждали зелёный свет.

— Эти все люди такие же скучные, как ты? — спросила Миетель, заложив руки за спину и качаясь с носка на пятки.

— Я называю это “быть разумным”, — отозвался он, и богиня хихикнула.

Они шли по московским улочкам вдоль домов, желтых и розовых, зелёных и голубых, мимо высоких тяжёлых дверей, магазинчиков и кофеен под навесами, откуда пахло едой и кофе. Постепенно страх таял в глазах Миетель, сменяясь интересом, а затем и восторгом.

— Я могу войти в любую дверь и взять еду? — спрашивала она. — Я никогда не пробовала еды.

— Да. Но вам нужны деньги, — спокойно отвечал Алекс.

— Зачем? Я же богиня.

— Мне очень жаль, но люди в вас не верят. Даже не знают о вас, — ответил он, распахивая стеклянную дверь, ведущую на платформу метро. Миетель так и остановилась на месте.

— Как это — не знают? Звёзды же вот — над их головами!

— Проходите уже, девушка! — раздраженно прикрикнул какой-то мужчина, спешивший по своим невообразимо важным делам. Алекс сделал приглашающий жест, легко поклонившись, будто перед ними был дворец, а не станция, и она послушно вошла.

— Юхууууу! — вопила Миетель, бегая от одного края платформы до другой, в то время как мимо проезжали поезда. С неба все ещё капал дождик, люди стояли нахохлившиеся, как воробьи-переростки, и недобро глазели на полоумную, что носилась по растрескавшемуся покрытию. Пробегая в третий раз мимо Алекса, Миетель поскользнулась и под дружный испуганный вздох пассажиров чуть было не отправилась под колёса мчавшегося поезда, но Алекс уверенным движением подхватил её под спину и прижал к себе. От него пахло дождем и чем-то свежим, то ли мятой, то ли безгрешной душой.

— Человеческое тело очень хрупкое, берегите его, — заявил он всё с тем же скучающим видом. У него было простое лицо, совсем не такое, к каким привыкла Миетель. Боги были красивы, сияющи, от их вида захватывало дух. У Алекса же были правильные черты, мягкие, но четкие. Густые брови над грустными карими глазами, нос с широкой спинкой и тонкие губы. Тонкие морщинки вокруг рта говорили о том, что, наверное, когда-то он много улыбался.

— Девушка, вы в порядке?

— Надо быть осторожнее, вы чуть не упали!

— Вам не плохо? У меня есть карвалол. Где же он…

Люди подошли к ним, трогали Миетель, будто хотели убедиться, что она всё еще жива, причитали, качали головами, а одна старушка даже ругала, негромко, обеспокоенным тоном. Миетель их не слышала, словно они с ангелом были в отдельной вселенной.

— Но ты же мой ангел, — проговорила она, глядя Алексу в глаза. — Ты ведь спасёшь меня?

— Не нужно испытывать мои силы, сиятельная, — тот легко покачал головой и помог своей богине встать ровно. Люди вокруг успокоились, разошлись ждать другой поезд, который, судя по табло, должен был прибыть через минуту.

— Как вам имя Мария? — спросил Алекс, когда они уже сидели в вагоне, густо пахнущем металлом.

— Скучно, — ответила Миетель, глазея по сторонам. Её удивляло буквально всё: звуки, запахи и привкус, который оставался после них в горле, лица людей и их одежда, залы метро, что проносились мимо, и всё метро в целом. Особенный восторг вызвал момент, когда поезд нырнул под землю. Вечная жизнь с её бесконечными залами, умиротворением, тишиной, застывшей красотой вдруг показалась пресными.

— Может быть, Марина?

— Слишком просто.

— Матильда?

— Мне не подходит.

— Морана? — раздраженно бросил Алекс.

Миетель посмотрела на него долгим взглядом.

— Глупой меня считаешь? Я, в отличие от тебя, Смерть своими глазами видела. Она делает настолько горький чай, что со временем он начинает казаться вкусным.

Алекс благополучно не услышал половины, но по взгляду Миетель понял, что шутка вышла неудачной.

— Хорошо… Эм… Маргарита?

— Слишком… Хм. Маргарита. Маргарита, — Миетель повторяла имя на разный лад, будто пробовала его на вкус, наклоняя голову то вправо, то влево. — Мне подходит!

Боги были настолько милы, что выделили Маргарите небольшую квартиру в старом, но добротном доме, которые местные жители ласково называли “сталинкой”. Юной богине никогда не приходилось сталкиваться с квартирным вопросом, потому она не могла оценить всю широту души своих покровителей.

Только Рита ступила в темную прихожую, только втянула запах старого захламленного жилища, как громко поприветствовала:

— Здравствуй, добрый хозяин! — ей никто не ответил, но Риту это не остановило. — Благословляю душу твою и труд твой!

— Вы чего?

— Здесь есть домовой, но я будто плохо его чувствую.

— Думаю, он сильно обижен. Не делайте такие глаза, сейчас сами всё увидите.

Алекс толкнул высокие тяжелые двери, и Рита выдохнула:

— И здесь я буду жить?

В зале стоял стол. Он первый бросался в глаза, стоило только переступить порог комнаты. Деревянный, круглый, добротный и просто огромный. Его покрывала скатерть с кисточками, вокруг примостились стулья с зелёной обивкой, а с потолка свисала люстра под оранжевым тканевым абажуром, причём свисала так низко, что казалось, её можно задеть лбом. Под ногами — крашеный деревянный пол, на стенах — выцветшие зеленоватые обои, вдоль них стоял, важно подбоченившись, пузатые комоды, серванты и бюро. Темно-красные, почти черные, они влажно блестели в желтом электрическом свете. Коричневая краска на деревянных окнах облупилась, и открытая форточка надсадно скрипела, открываясь и закрываясь под порывами ветра. Огромная комната с высокими потолками казалась темной, грязной и ужасно тесной из-за бесчисленных коробок, кресел, стопок книг и журналов.

— Да, вы будете здесь жить, — ответил Алекс. — Если бы вы знали, сколько стоит эта квартира, вы бы не жаловались.

— И кто здесь жил до меня?

— Люсьена. Она была мятежным духом и прожила на Земле тридцать лет в качестве старой гадалки.

— И что, за год она не успела? — спросила Рита.

— Не успела что? А, наверное, у вас особое задание? — догадался Алекс. — О таком меня не информируют.

Рита прошла дальше. В смежной комнате, небольшой и такой же заваленной хламом, обнаружилась большая кровать с металлической спинкой и шишечками. Поверх неё высилась гора подушек, прикрытая салфеткой, рядом стоял стул, заваленный газетами. И везде, вдоль всех стен — шкафы, ломящиеся от вещей, и коробки с непонятным содержанием.