Алхимия крови и слез (СИ) - "-Мэй-" - Страница 23

На лице Эйдариса отразилось удивление:

— Ты ее защищаешь? Я думал, не доверяешь.

— Никому не доверяю. Но ты знаешь, что я прав.

Эйдарис кивнул. Кэл прекрасно видел, что принцесса и правда нравится брату, хотя он может не осознавать этого. Да и самому Кэлу стало жаль Дею… она ведь тоже оказалась заложницей чужих условий, играла по навязанным правилам. В определенной степени Кэл со своим проклятием ощутил с ней родство.

— Хорошо, — кивнул Эйдарис. — Остается решить, что с Мередаром.

— Как это что! Отправим туда войска…

— Если удастся договориться с Халагардом. С ними и так воевать тяжело, а на два фронта мы попросту не сможем.

Кэл уже предвкушал, что Совету будет о чем поспорить завтра. Еще и послы… стоит хорошенько выспаться. Но Кэл видел по нахмуренному лицу Эйдариса, что есть что-то еще, и терпеливо ждал, пока брат не продолжил:

— Хуже всего, он пишет, что дракон слаб. И если я пойду на Мередар, он ударит по моему слабому месту.

— Магией, — догадался Кэл. — По твоей ране.

— Нет. Он ударит по тебе.

Феру Рину почти не снились сны с тех пор, как магия выжгла его глаза. И всё равно иногда в ночные видения просачивались картинки. Чаще всего о прошлой жизни, когда еще были эти картинки.

Он никогда не жалел. За исключением тех снов, где видениями проскальзывала Лисса.

Как этой ночью, когда с утра Феру показалось, что он ощущает запах ее духов. Потом наваждение спало, он почувствовал дуновение ветра на щеках, услышал разговоры слуг во дворе, уловил запах лошадей из конюшен.

Клинки жили в специальной комнате в замке. Они словно застыли между дворцом и воинами, которые жили в казарме под окнами. Стали чем-то иным. Ни на что не похожим.

— Это не для нас.

Эли поднялась бесшумно, ее голос звучал мягко, похоже на то, каким был когда-то давно, когда она была смеющейся дворянкой с румяными щеками и толстыми темными косами. Если Фер тогда проводил много времени с Эйдарисом, то Эли была хорошей подругой принцессы Лиссы. Ее главная верная фрейлина, которой поверялись тайны закрытых дверей.

С тех пор многое изменилось. Муж Эли погиб, их разорившиеся родители тоже предпочли оставить детей и не решать проблемы. Эли захотела стать Клинком. Младший брат последовал за ней.

Только для него у нее до сих пор сохранился мягкий тон, который напоминал о колыбельных из детства или ночных рассказах в тайне от родителей, при тусклом свете бумажного фонарика.

Эли закрыла невидящие глаза брата плотной повязкой. Аккуратно и крепко завязала на затылке.

— Я чую твои сны, Фер. Это не для нас. Больше не для нас.

— Знаю.

— Мы сделали свой выбор. Ты жалеешь о нем?

Он ощутил, что ее пальцы ненадолго застыли, как будто Эли ждала ответа, и он много значил для нее. Фер задумался, но потом честно сказал:

— Нет.

Это были легкие воспоминания о прошлой жизни. Сны о том, как могла бы сложиться жизнь в другом мире — но никогда в этом. Фер последовал за сестрой, но выбор он сделал сам. И теперь не жалел о нем.

— Великий дракон распорядился, чтобы я сопровождала его, — сказала Эли.

— У меня другое задание.

Клинки императора покинули комнату, вооруженные и готовые ко всему — как полагается. Их ноги ступали бесшумно, их одежды сливались с утренними тенями. Они позавтракали на кухне, отдельно ото всех, и даже слуги старались обходить их стороной, Фер это чувствовал. Но ему не была нужна компания, достаточно долга и дела.

Клинки не прощались, когда расходились каждый со своим заданием. Только Эли молча коснулась кончиками пальцев повязки брата, между его теперь не зрячих глаз.

Послы, как и политика, не были делом Клинков императора. Пусть Великий дракон занимается подобными делами, пусть его Воля направляет острие оружия. У Клинков, смертоносных когтей дракона, иная задача. Пока владыка не указывает, кого следует рвать, выпивая их кровь, они будут красться в тенях и касаться вещей, не доступных другим. Не оставлять следов.

Фер Рин не вникал, с какой целью прибыло посольство Халагарда. Не вел с ними витиеватых бесед. Он скользил вдоль комнат, которые выделили послам, касался дверей кончиками пальцев — слушал и смотрел. Не ушами, которые вряд ли бы что распознали, и не глазами, которые он отдал в обмен на другие умения. Именно их сейчас использовал Фер.

Всё его тело пронизывала магия. Она текла в венах, вплеталась в кожу, выжгла волосы и запуталась в них. Она чутко отзывалась на то, что могли принести с собой послы.

Халагардских воронов Фер Рин не ощутил. Что само по себе было даже странно. Эльрионская империя объявила Халагарду войну, они приходят на переговоры, но ни берут с собой ни единого ворона, лучших воинов.

Зато ашмера у них предостаточно.

Скорее всего, из тонкой ашмерской ткани состояли целые костюмы послов, ее крупицы добавляли в оружие при ковке и в украшения. Фер Рин мог поклясться, что ашмером пропитана даже бумага для писем халагардцев!

В этом тоже ничего странного. Халагард стоял в центре Ашмерского пути, он жил и возвышался за счет него. Неудивительно, что они демонстрируют богатство. Фера интересовало другое: есть ли в принесенных чарах что-то угрожающее.

— Эй ты.

Фер Рин остановился, когда его окликнули. Спокойно повернулся в сторону халагардского стражника.

— Ты что здесь делаешь?

— Я — воин императора.

Стражник замялся, потом хмыкнул и прошел мимо. Он не мог ничего сказать, они ведь находились в имперском замке. Никто не сомневался, что Эйдарис пошлет своих людей проверить. Вот если бы Фер полез в комнаты, тогда другое дело… во время пребывания послов они считались халагардской территорией с халагардскими законами.

Но Фер Рин не был настолько глуп.

Когда он закончил, то двинулся дальше, к алхимикам, где должен встретиться с Волей императора. У того тоже были дела до встречи с послами.

Конечно, велик соблазн пройти по коридорам и галереям, где можно встретить Лиссу… случайно… но Фер всё-таки свернул и пошел другим путем. Его ждут алхимики и зачарователи, его доклад нужен Воле императора. У него есть долг.

Коридоры петляли, на галерее ветерок оказался холодным. У алхимиков пахло серой и чем-то таким, будто тлеет дерево. Фер Рин всегда здесь терялся, хуже только у зачарователей, где его собственная магия начинала отчаянно сбоить из-за обилия чар.

Кэла было слышно издалека. Его голос звучал отрывисто, как будто сердито, но решительно. Фер Рин встал в стороне. Застыл, ожидая, когда принц закончит. Он знал, что тот пытался воссоздать костяные стрелы, которые могли прорвать Завесу. Их осталось слишком мало.

Наконец, Кэл закончил разговор с алхимиком и подошел к Феру.

— Надо было захватить с границы пару трупов, — буркнул Кэл.

— Вряд ли раны позволяли. И лошади были бы не в восторге.

Кэл молчал несколько мгновений, а потом рассмеялся и хлопнул Фера по плечу:

— А я-то думал, магия выжгла и умение шутить. Идем. Мне нужен полный отчет по тому, что ты почувствовал и у нас мало времени до приема послов. Потом ты свободен, но… ты будешь нужен мне вечером.

Фер Рин умел неплохо слушать — и слышать. Вряд ли этому способствовала магия, скорее, вместо зрения у него лучше развилась способность ощущать нюансы. И сейчас он слышал, что пусть Кэл пытается казаться таким же, как всегда, но в голосе его усталость. Ему совсем не хочется смеяться, это вымученное веселье. Скорее уж, под словами принца укрывалась печаль.

Эйдарис ожидал долгих расшаркиваний, но халагардские послы удивили. Они не стали ходить вокруг да около, после обычного обмена вежливостью и подарками, перешли к делу.

— Мы не хотим ни войны, ни мира, — прямо заявил Астхар.

Он казался типичным халагардцем, Астхар Тар Данелан, один из их кровных принцев. Короткая темная бородка скрывала нижнюю половину лица, а глаза казались неимоверно синими. Короткие темные волосы. Может, кожа слегка бледновата, но в остальном он не отличался от обычного жителя империи. Только вокруг его ушей красовались тонкие металлические завитки, спускающиеся на шею и уходящие под рубаху. Эйдарис знал, что это ритуальные украшения принца крови. Как и тонкие серебристые цепочки на руках у всей делегации Халагарда, знак их страны.