Алхимия крови и слез (СИ) - "-Мэй-" - Страница 27

Сейчас Кэла не было видно, скорее всего, он с главным сокольником еще не подошел. Зато халагардская делегация явилась полным составом, но держалась в стороне. Эйдарис обменялся с послом вежливым приветствием, но время настоящих разговоров еще не пришло.

Император обошел министров и некоторых важных аристократов, которым обязательно стоило уделить время, иначе они сочли бы это знаком нерасположения. Подобные дрязги сейчас не нужны.

Вдалеке высились шпили Хаш-Таладана, скрываясь в белесом тумане. Эйдарис мазнул по столице взглядом и нырнул под полотняную крышу шатра. За его спиной тенями скользили оба Клинка, но не приближались, чтобы не мешать. Вообще-то Эйдарис предпочел стандартную охрану, чтобы не привлекать внимания, но Кэл уперся и заявил, что либо Клинки будут охранять императора, либо он скажет, что император долбаный псих и отменит охоту. Воля вполне мог.

Кивнув слуге, Эйдарис наблюдал, как он открыл большой чан и зачерпнул подогретого вина с пряностями.

— Имбиря маловато, — фыркнула Лисса, подходя к брату. — Твои повара совсем разучились готовить.

— Накажи их, — улыбнулся Эйдарис.

Лисса мимолетно закатила глаза, так, чтобы это успел заметить только брат. Она тоже кивнула слуге, властно и царственно, как истинная принцесса. Эйдарис уже получил свой королевский кубок. Перчатки он давно снял, и ашмер начал чуть покалывать пальцы. Точнее, вплетенные через ашмер чары, которые охраняли от любого яда.

Эйдарис не очень следил за слугами, но знал, что помимо охраны он окутан и плотной сетью угадывающих его движения людей. Чтобы вовремя поднести кубок или что еще может вздуматься императору.

Вопреки словам Лиссы, вино оказалось вкусным, дарящим тепло, которое тут же начало разливаться по подмерзшим рукам и ногам. Может, оставить плащ на время разговоров было не такой уж хорошей идеей.

Лисса пренебрегла платьями и плащами, как и часть женщин. На ней был кожаный охотничий костюм и высокие сапожки, которые плотно облегали ногу. На поясе устроился простой нож — больше показатель статуса, нежели элемент костюма. Никому здесь не позволялось носить оружия, кроме особ королевской крови и охраны.

Охоту Лисса не любила, хотя птицы ей нравились. Их стремительные полеты, молниеносные нападения… но вот растерзанные голуби и кролики не доставляли удовольствия.

Без пышных платьев и летящих тканей сестра казалась маленькой и хрупкой, особенно было заметно, что она невысокого роста. Светлые волосы она заплела в косы и уложила вокруг головы.

— Я рада выбраться из замка, — признала она. Взяла кубок, пропитанный ашмером, как у брата, пригубила вино и отошла в сторону. Эйдарис последовал за ней. — Хотя кажется, весь замок явился сюда!

— Королевская охота. Такое не так уж часто происходит в последнее время.

Лисса прищурилась:

— Как мне сказали, впервые после твоей коронации.

— Да. Я и тогда не хотел праздника. Это казалось неправильным, радоваться так скоро после смерти отца.

— Дракон не может оставаться безголовым. Лиши его головы, и на ее месте вырастет новая. Тебя нужно было короновать, Эйдарис. Как можно быстрее.

— Кэл настоял не только на пышной коронации, но и на охоте. Хотя тогда это было формальностью.

— Правильно сделал. Зато сейчас это праздник. И для Кэла, и для наших послов.

Эйдарис покосился на Лиссу, она казалась спокойной и безмятежной, неторопливо отпивала вино. Он еще не говорил с сестрой о предложении послов, возможно, сейчас самое время.

— Ты ведь знаешь, чего они хотят.

— Конечно, — кивнула Лисса. — Кэл рассказал.

— Что думаешь?

Лисса молчала долго. Так долго, что Эйдарис уже перестал надеяться на ответ. Взгляд сестры казался задумчивым, устремленным куда-то на истоптанную землю — и вглубь себя самой. Сейчас, посреди людей и ветра, в охотничьем костюме и с плотно собранными волосами она больше не казалась принцессой, явившейся с юга. Она была частью сердца дракона, гордого и непреклонного. Гребнем, идущим вдоль позвонков, от головы до самого хвоста, соединяющим, объединяющим.

— Я думаю, что моя жизнь и судьба принадлежат империи.

Голос Лиссы звучал ровно и без эмоций. Она подняла голову и внезапно нашла взглядом стоящего чуть в стороне Фера. Его глаза были скрыты повязкой, но Эйдарис был готов поклясться, что твердый Клинок едва заметно дрогнул, ощутив взгляд принцессы. А потом Лисса повернулась к брату с колким, пригвождающим взглядом:

— Ведь так?

Эйдарис удивился, не зная, что ответить. Не понимая, чего ждет от него Лисса. Чего она хочет на самом деле. Ведь он никогда не давал ей повода усомниться, что ее мнение его волнует. Он хотел знать, чего хочет она сама, но Лисса будто готовилась бросить вызов.

Этот странный разговор прервало внезапное волнение среди людей, а потом явился и сам Кэл, безошибочно нашел взглядом брата с сестрой и направился к ним. Может, случайно не заметил их разговора, может, как раз увидел напряжение между ними и решил разрядить.

— Смотрите! — заявил он так, будто был мальчишкой, а не вторым человеком в империи.

Сейчас на нем был наряд не сокольника, а Воли, кожа с тиснением на груди в виде драконьих крыльев. В руках Кэл держал небольшой деревянный короб. Продемонстрировал его брату с сестрой. С любопытством Эйдарис приоткрыл крышку.

Внутри обитого овчиной короба сидел небольшой, явно очень молодой сокол. Пестрый, с россыпью черных пятен на белом. Он сложил крылья и поворачивал голову.

— Ого! — Эйдарис понял восторг Кэла. Кречеты считались самыми дорогими ловчими птицами, а белых даже в королевском Птичнике можно было пересчитать по пальцам. Их ловили на севере, привозили тайными тропами.

— Медор сам будет его тренировать, — сказал Кэл. — Просил помочь.

— Ты согласился?

— Нет, — в голосе Кэла слышалось сожаление, но легкое. Как будто он отказывался, потому что хорошенько об этом подумал, но не сомневался. — Птица требует внимания, особенно такая. У меня не хватит времени. И Арта будет ревновать.

— Может, тогда начнем уже охоту?

— Конечно. Просто ловчие с севера так удачно приехали именно сейчас. Император должен быть в курсе, что за птиц привезли в его дворец.

В последней фразе явственно слышалась улыбка, и Эйдарис хмыкнул. Кэл уже стремительно уходил вместе с коробом, Лисса тоже отошла. Отпив еще пару глотков подстывшего вина, Эйдарис направился к Дее.

Она держалась в стороне от остальных, а с ней никто не стремился разговаривать. Не то чтобы намеренно избегали, вовсе нет, Эйдарис видел, как с ней здоровались, обменивались фразами вежливости. Но положение Деи при дворе стало шатким.

Все знали, что Мередар разорвал соглашения с Эльрионом. По сути, объявил войну, в которой нет нужды участвовать, ведь сейчас есть проблемы поважнее, чем отправлять войска в гордое горное королевство.

Не знали только, как к этому относится император. И конкретно к Дее, принцессе этой страны, которую когда-то послали в залог мира, теперь попранного.

Эйдарис прекрасно понимал, что придется это отношение показать. Сейчас хотя бы у Деи не было сильного темного благословения, которое могло привести к плачевным последствиям. Остановившись перед принцессой, Эйдарис подождал ее спокойного вежливого поклона и поинтересовался:

— Как тебе охота? Вряд ли видела что-то подобное.

— Не видела. Но и сейчас пока ничего не началось.

Эйдарис улыбнулся уголком губ, понимая справедливость насмешливого упрека. Пока что всё походило на увеселительную прогулку аристократов.

— Тогда стоит начать то, зачем мы собрались. Сядь рядом со мной.

Дея глянула удивленно: место рядом считалось безусловно почетным. Дея кивнула: императору не перечат.

В отличие от Лиссы, она была в обычном мередарском платье, правда, без каких-либо звезд. Просто тяжелая теплая ткань, отороченная коротким мехом какого-то неизвестного в империи зверька. На тонких косах, которые оплетали голову, поблескивали металлические колечки.