Колыбель Прибабахуса 3 (СИ) - Гриб Роман - Страница 33

Оружия у этих существ не было, и воевали они с нами с помощью магии. То же ледяное дыхание, те же ледяные некроиглы. Но помимо этого и прочий набор заклинаний тьмы, льда и смерти. Облако пепла, подразумевающее, что все, чего оно коснется, обратится в прах. Ледяные шары и копья, взрывающееся при поражении цели, лужи тьмы, из которых высовываются лапы, щупальца и пасти неведомых зверушек… И после смерти эти твари тоже доставляли неприятности. Сначала их сородичи поднимали трупы в виде зомби, и такие юниты были сильнее, выносливее и злее живых. А когда мы зомбака побеждали, из его тела вылетала супер-морида, которая уже, в отличие от звериных, не была просто батарейкой для Лиу. С ней уже приходилось попотеть. Хорошо, что эти местные обитатели жили небольшими группками, по трое-пятеро, в снежных квадратных домиках с куполообразными крышами.

И так по всей дороге. Относительно легкая ночная зимняя прогулка по заснеженному полю. А в конце нас ожидала и вовсе какая-то сюрреалистичная картина. Огромная снежная гора, высотой метров десять, и на ней наверху небольшая кучка снега, на которой, раскинув по склонам этой кучки ноги, сидит тощий абориген. Руки, ноги, тело, голова — все покрыто толстым слоем льда, но даже на расстоянии и в темноте было понятно, что лед этот — зачарованный. Конечно, этот чувак нас заметил. Но даже не почесался при виде нашей гоп-компании. А вот местность ожила. Хотя не, не то… Разве можно огромную стаю духов смерти, начавших летать по всей округе, назвать оживлением? О, точно! Все вокруг пришло в движение!

Да, вокруг было темно, а мориды сами — темные. Но они темнее темноты, если вы понимаете, о чем я. И в окружающей ночи было заметно, как начинают клубиться и шевелиться тучи, как воздух начинает темнеть еще больше от того, что издалека в нашу сторону начинают слетаться эти черные тряпки с черепами. Я даже не сразу заметил, что босс, у которого даже имени с уровнем не было из-за отсутствия системы, слез со своего снежного трона-холмика и, сделав в нашу сторону шажочек, мерзким тонким голосом проскрипел.

— Зачем вы пришли в мои холодные полумертвые края?

— А ты угадай с одного раза. — с усмешкой ответил ему Огунор и сыграл короткую мелодию, придавая нам сил и бодрости. — Или тут прям много вариантов?

— Конечно, конечно, вариантов мало. — проскрипел ему в ответ ледяной хмырь. — Вы пришли сюда, чтобы умереть.

— Эх, ни ума, ни фантазии. — хмыкнул Жакронвэль и, окутавшись своим пламенем полностью, ринулся в бой. — Щас мы твою броню растопим!

Но само собой, босс был не так прост, чтобы вот так, с наскока, его можно было одолеть. Целая туча морид рванула по направлению к этому правителю недоледяной недокороны. Но, вместо того, чтобы атаковать Жака, они одна за другой принялись вселяться в тело босса. И драконорожденный как-то неожиданно вдруг запнулся и, хоть и удержался на ногах, но остановился и растерянно потряс головой. После этого посмотрел на свои руки, потом на главнюка, а затем зарычал и медленно попятился обратно.

— У этого сукина сына аура смерти. — сквозь сжатые от злости зубы процедил Жакронвэль, приблизившись к нам. — Мы сдохнем раньше, чем приблизимся к нему на достаточное для атаки расстояние, даже если все будем исцеление кастовать!

— Значит, надо бить издалека. — пожал плечами древний, после чего наклонился к земле, зачерпнул снега и так сильно его сжал в ладонях, что у него вместо снежка получился ледяной шар, вдобавок напитанный маной до самого физического свечения.

Осмотрев творение, Огунор довольно хмыкнул, подбросил шарик в воздух и резко, с разворота, вдарил по нему плоской стороной своей ломовидной гитары. Однако результат заставил удивиться даже бога войны. Забавно было наблюдать, как у него челюсть медленно отвисает, а ледяной шар теряет свое красное свечение, заметно замедляется и прямо в воздухе распадается на красную, слегка светящуюся ледяную пыль. А когда снаряд полностью распался, настала пора боссу ответить на атаку. Он вытянул вперед одну из рук, и из нее, увеличиваясь на глазах, вылетела крупная морида и стремительно направилась в нашу сторону. Мы приготовились, было, отражать эту атаку, но тут нас удивила Алюминь. Мама выпустила в духа смерти светящееся пламенное серповидное лезвие, и оно легко рассекло мориду, утонуло в ней, и там внутри что-то произошло, после чего дух втянулся сам в себя, сжался до состояния точки и бесследно исчез. Но такое заклинание не было, судя по всему, легким. Мама тяжело дышала, и даже на лбу испарина выступила.

— Понятно, что много не сможешь, но хотя бы одну штуку сделаешь? — поинтересовался у нее Огунор.

— Если этот похмельный выкидыш не повторит без передышки, то и две штуки смогу. — ответила она древнему.

— Отлично. — довольно ухмыльнулся берсерк и повернулся ко мне. — Твори копье-матрешку. Метровое, больше не надо. Сердцевина из орешника, затем оболочка из железа. И поверх ясеневый наконечник. — А вы… — Огунор повернулся сначала к Алюмини, и затем к Жакронвэлю. — Вы заряжайте. В сердцевину лезвие жизни, в оболочку — спящее драконье пламя. А потом в наконечник заклинание инкапсуляции.

— Инкап… Чего? — поинтересовался у древнего дух меча, пока мы втроем принялись выполнять требуемое.

— Инкапсуляция. — пояснил ему берсерк. — Целительское заклинание такое. Применяется, например, когда пациент заражен очень быстро развивающейся магической заразой, с которой непонятно, как бороться. В результате получается своеобразная капсула, сдерживающая заразу, и у целителя есть какое-то время на то, чтобы разобраться с лечением.

— Готово! — тем временем, пока длилось это объяснение, мы закончили синтезировать оружие. — Что дальше?

— Жак, поджигай и кидай. — древний отдал команду драконорожденному, и тот, коротко кивнув, тут же исполнил задуманное.

И весьма вовремя, к слову. Ведь босс, конечно же, не сидел и не ждал, пока мы тут херней настрадаемся, да наговоримся. Летающая по округе моридская мелочь перестала выполнять роль мрачных декораций и, повинуясь приказу ледяного короля, принялись кружить над нами, постепенно складываясь в воронку черного смерча. Хобот смерти опускался все ниже и ниже, а сам главгад вновь поднял руку и направил ее в нашу сторону. Но мы его как раз опередили.

Жакронвэль подхватил оружие, его рука окуталась фиолетовым огнем, и тут же активировалось спящее пламя, начарованное им же в металлическую оболочку. На поверхности проступили руны и полукруглые линии, из которых стали вырываться полупрозрачные языки огня. Вслед за древком, вспыхнул и наконечник, но уже цветом пламени Алюмини. Более плотное и яркое, оно не давало рассмотреть магического рисунка, но он там тоже был. Но полюбоваться особо никто не дал. Жак швырнул оружие в босса, и оно сработало, как надо.

Я даже ускорился немного, чтобы все рассмотреть чуть более детально, чем получилось бы с нормальным восприятием. Вот, от хобота смерча, образованного моридами, отделилось облако духов и бросилось копью наперез. И даже успело прикрыть собой своего заклинателя, но именно затем и была нужна, оказывается, инкапсуляция. Заклинание сработало таким образом, что капсула превратилась в магический щит, прикрывающий копье целиком, и стая духов смерти оказалась просто раздвинута. Да, было видно, как черные тени пытались ухватиться призрачными лапами за древко, как они пытались вцепиться челюстями своих призрачных черепов в копье… Но бестолку. Наше оружие достигло цели, и защитная капсула с глухим треском лопнула, соприкоснувшись с ледяной броней босса.

И тут настала пора поработать второму слою, огненному. Наверняка обычный огонь не сумел бы причинить ему никакого вреда, и пика просто отскочила бы от зачарованного льда. Но фиолетовому огню драконорожденного оно ничего не смогло противопоставить. И броня главнюка одновременно треснула и проплавилась, а оружие легко вошло в плоть врага. В это время железная оболочка разогрелась достаточно, чтобы от температуры воспламенился деревянный сердечник. Воспламенился, и высвободил наружу заклинание серпа. Но наружу лезвие жизни не вылетело — оно просто-напросто было шире, чем дырка в броне, оставленная копьем. А само по себе это заклинание не могло повредить зачарованный лед. Так что пришлось наблюдать, как запертое внутри изогнутое огненное лезвие мечется и перемалывает в фарш тело местного босса.